вас сейчас познакомлю, — обратился он легионерам на ломаном французском языке. — Мы люди цивилизованные, не то, что эти посланцы Аллаха (он кивнул в сторону удалявшихся басудовцев). Сейчас я сниму с вас кандалы, и вы навсегда забудете о кошмаре, который пришлось пережить в плену у этих шакалов пустыни.
— Но! — англичанин поднял вверх указательный палец и сделал многозначительную паузу. — Мы не армия спасения и не общество Красного Креста. Освобождая вас, наша фирма понесла значительные издержки. А посему в качестве компенсации вы должны заключить с нами контракт. Суть его такова. Вы, граждане-французы, становитесь подданными сэра Уильяма Френча, владельца алмазных копий. Прилежно трудитесь, зарабатываете деньги, покрываете долг, а потом, с Богом — уезжаете куда хотите. Мы вас насильно держать не будем.
При слове «контракт» Евдокиму стало дурно.
— Господин хороший, но я недавно подписал контракт вот с этим типом, — промолвил он дрожащим голосом, показывая на капитана, — и сами видите, что из этого получилось.
Англичанин внимательно посмотрел на него выпуклыми водянисто-серыми глазами.
— Я уже говорил, но для особо непонятливых повторю: плевать я хотел на ваш вчерашний день, за вами долг — сто тысяч английских фунтов стерлингов с каждого. Отработайте, и — свободны.
Ошалевший Евдоким, сроду не державший в руках таких денег, замолчал. Помалкивал и Аннибал, с безразличием разглядывая свои пыльные башмаки, вернее то, что от них осталось. Оба поняли, что из цепких лап этого лупоглазого англичанина им уже не выскользнуть.
Вскоре экипаж остановился на пирсе, к которому был пришвартован небольшой обшарпанный сухогруз, на борту которого красовалась гордая надпись «Черный король», и чуть пониже — порт приписки — «Ист-Лондон».
— Лондон, так Лондон, — с удовлетворением отметил Евдоким, обращаясь к Аннибалу, — все-таки не Африка, да и к дому поближе.
— Дурак же ты, солдат. Это не английский Лондон, а южно-африканский порт Ист-Лондон, что у черта на рогах.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
1924 год. Южно-Африканский союз, доминион Великобритании. Юго-Восточная оконечность плато Кап. Провинция со звучным названием Оранжевая республика. Небольшой пыльный городок Коффифонтейн, рядом с одноименной алмазоносной шахтой, расположенной в центре кратера давно потухшего вулкана. Почти четыреста пятьдесят миль до побережья Атлантического океана и примерно триста миль до Индийского.
Весенний вечер, но тепло. На веранде деревянной хижины за рубленым деревянным столом, на котором одиноко обретается бутылка дешевого вина, сидят Аннибал и Евдоким. Тишина и покой. Только жирная зеленая муха выписывает кренделя вокруг керосиновой лампы, подвешенной к потолку, да дюжина мелких комаров, стелясь по полу, пытается поживиться человеческой кровью.
— Хуже нет, чем ждать и догонять. Верно, Евдоким?
— А чего дожидаемся, мой капитан, давайте для начала примем по одной.
Не успели они разлить по стаканам мутновато-красный напиток местного производства, как в дверях появилась необыкновенной красоты чернокожая девушка с подносом в руках. Мягким движением изящной руки она поправила черные кудряшки на голове, отодвинула бутылку, быстренько расставила на столе тарелки с зеленью, сыром, дымящимися кусками мяса и грациозно удалилась.
— За что пьем, мой капитан? — осведомился Евдоким, поднимая стакан. — Как всегда за Сардинию или за Русь-матушку?
— Нет, родные места мы сегодня оставим в покое. Бесполезное это дело выпивать за прошлое или за недоступное будущее. Давай-ка лучше поднимем эти стаканы за «дух Камероне». Ты, наверное, забыл, что сегодня тридцатое апреля.
Выпили. Неспешно закусили.
— Неплохое вино, по крайней мере, лучше алжирского, которым можно только комаров травить да заборы красить, — прервал молчание Евдоким
Аннибал в задумчивости посмотрел на собеседника.
— Мы знакомы с тобой, Евдоким, очень долго. Уж и не помню сколько лет. Причем я знаю тебя не понаслышке, а в деле. И могу сказать без обиняков, что более надежного и верного товарища на моем пути еще не встречалось. Но все это время меня мучил один вопрос. Можно я тебе его сейчас задам?
— О чем Вы говорите, мой капитан! От Вас у меня секретов никогда не было и не будет.
— Ладно… Ни во Франции, ни в Алжире, ни здесь я никогда не видел тебя рядом с женщиной. Скажи мне, только откровенно, у тебя когда-нибудь они были?
Евдоким от неожиданного поворота капитанской мысли пришел в замешательство, но собравшись, четко доложил:
— Так точно. Были,… но только одна. Она и сейчас, наверное, есть, но не здесь, а там в России. Катериной зовут.
— Красивая?
— Черт ее знает, — Евдоким задумался. — У нас в деревне женятся не на красивых девицах, а на хороших хозяйках. Красивая жена — чужая жена. Пусть лучше будет несимпатичная, но с приданным. Скажем, с хатой, огородом, амбаром, с гуртом овец.
— Я тебя спрашиваю не о жене, а о женщинах, — раздосадовано прервал его капитан. — Улавливаешь разницу?
— Может, еще по маленькой, — попытался уйти от темы Евдоким, которому пока не довелось обнимать ни одной другой женщины, кроме родной Катерины. Да он никогда и не стремился к женскому разнообразию, считая это дело зряшным и вредоносным.
— Странный ты все-таки человек, Евдоким. Твоя активность по отношению к женщинам столь низка, что порой мне кажется, будто в тебе сидит какое-то более высокое стремление, заменяющее обычную животную нужду людей. Что это за секретное устремление? Поделись, если знаешь, каким образом ты умудряешься существовать без женской ласки, без дамской ножки, без всего того, что свойственно любому здоровому мужчине?
Наступила натуженная тишина. Аннибал замолчал, поняв, что, подвигаясь дальше в этом направлении, он может ненароком обидеть своего собеседника, а ему этого вовсе не хотелось. Евдоким же не стал вдаваться в полемику, искренне не понимая о чем, собственно, идет речь, и чего от него добивается командир.
— Наиба, — закричал Анни, обращаясь в дверной проем. — Принеси нам еще бутылку красного.
Он как ни в чем ни бывало, повернулся к Евдокиму.
— Ты не смотри на то, что она цветная. Отец у нее то ли бур, то ли англичанин (она сама толком не знает), а мать африканка из местного племени сото. В результате получилась вот этакая шоколадка-мулатка, вкусная и красивая.
Капитан немного помолчал, отпил глоток вина и продолжил:
— Вот, что скажу тебе, солдат. Я не люблю пустопорожних слов: «ты моя», «страдаю», «навеки твой». Раньше я всегда смотрел в глаза красивой женщине и говорил: «Сегодня ночью мы с тобой, а завтра я тебя не знаю». С Наибой — нечто другое. Разумом чувствую беду. И, что надо гнать ее от себя, и гнать далеко. Но не могу. Прикипел сердцем.
… Пьянствовали они почти до утра. О чем говорили, Евдоким не запомнил. Взял в толк только одно: все блондинки сволочи и потаскухи, а самая красивая женщина на свете — это Наиба, в которую капитан влюблен по уши и, как только представится возможность, по-видимому, заберет ее к себе на Сардинию.
Под утро ненаглядная «шоколадка» бережно сгребла капитана в охапку и отнесла в спальню, а Евдоким нетвердым шагом двинулся к себе в казарму, где размещались такие же, как и он, охранники алмазного прииска «Коффифонтейн».
II
Прошло три года с тех пор, когда пыхтящий и громыхающий сухогруз «Черный король» благополучно доставил наших героев почти на край Земли — в южно-африканской порт Ист-Лондон. Хмурый конвоир провел их в крытый пакгауз и представил грузному африканеру, перепоясанному кожаной портупеей с наганом.
— Ну, орлы! Почему печальные? — обратился он к легионерам на смешанном голландско-английском языке. — С успешным прибытием в наши обетованные, но оставленные Всевышним края. Присаживайтесь. Закуривайте. Пива, виски?
Аннибал и Евдоким молчали, поскольку такой язык был для них в диковину.
— Что набрали в рот воды?
Не дождавшись ответа, толстяк протянул им два листа бумаги и почему-то по-немецки сказал:
— Это — контракт. Подписывайте его. Быстро, быстро!
Аннибал небрежно взял бумагу в руки. Несколько раз перевернул ее, не читая, посмотрел на просвет и, склонившись над столом, поставил на ней свою размашистую подпись. Евдокиму ничего не оставалось, как последовать примеру командира.
— Замечательно, — удовлетворенно сказал африканер, переходя на ломаный английский язык. — Сейчас вас накормят, приоденут и отвезут на место службы. Желаю успехов.
— Что там было написано? — робко спросил Евдоким у капитана, когда они, отобедав, примеряли новую форму.
— Какая тебе разница. Теперь мы с тобой не славные легионеры французского иностранного легиона, а охранники поганого прииска «Коффифонтейн». Но можешь успокоиться, это не самое плохое в мире занятие, бывает и хуже.
Через неделю их доставили на алмазный прииск, где они приступили к несению своей новой службы. Аннибал — командиром роты охранников, а Евдоким — простым охранником.
Везде можно жить. Весь вопрос — как жить?
III
Проснулся Евдоким от того, что кто-то толкал его в плечо.
— Вставай и срочно беги к командиру, — услышал он голос склонившегося над ним посыльного.
— Но у меня сегодня выходной, — попробовал сопротивляться Евдоким.
— Тебе что говорят? Махом надевай портки и пулей лети к командиру домой.
Наскоро приведя себя в относительный порядок после всенощного возлияния, Евдоким пошел к Аннибалу. Капитан выглядел ужасно: лихорадочно горящие глаза на небритом опухшем лице, трясущиеся руки, в зубах изжеванная потухшая сигара. Но еще худшую картину являло его жилище — все было перевернуто вверх дном, на полу валялась одежда, кухня покрыта черепками разбитой посуды.
— Наиба исчезла, — рявкнул он Евдокиму, — а я, идиот, расчувствовался, распустил нюни. Бабе доверился. В любовь поверил. Блондинки, брюнетки, черные, белые, желтые — все они шваль и труха.
— Бог с ней, мой капитан. Баба — с возу, кобыле — легче, — попытался успокоить его Евдоким. — Найдете себе другую подружку, еще лучше, их тут пруд пруди. Зачем так расстраиваться попусту, да еще посуду бить и одеждой разбрасываться.
Евдоким начал было наводить порядок в комнате, но капитан его остановил.
— Ты не представляешь себе, что произошло. Если бы эта вражья шлюха просто сбежала, то черт с ней, но она, тварь этакая, прихватила с собой наши сбережения. Все… до последнего гроша.
От этих слов у Евдокима подкосились ноги. Он медленно опустился на табуретку и закрыл глаза. Три долгих года, отказывая себе во многом, они откладывали деньги из своего скудного жалования. Тайком скупали мелкие алмазы у рабочих, и продавали их скупщикам почти за бесценок. Выходили на дежурство во внеурочное время. Рискуя жизнью, подрабатывали конвоированием старательской почты. И все для того, чтобы, завершив работу по контракту, приобрести билеты на корабль и уплыть в Европу. Теперь все рухнуло. Мечты о доме развеивались, как дым в ветреную погоду, а Европа удалялась со скоростью курьерского поезда. Жизнь теряла контроль сама над собой.
— Что будем делать, мой капитан? — замогильным голосом обратился Евдоким к командиру.
— Будем разыскивать, и, будь я проклят, если мы не найдем эту дрянь и не вернем свои кровные.
Весь день в бессильной злобе Аннибал
