пару-тройку недель вы будете наслаждаться в Могадишо ароматной итальянской пиццей с грибами и пармезаном. По рукам?
Аннибал задумался. Взвесил все «за» и «против». Смачно выругался, почему-то по-русски, и решительно пожал протянутую руку Дюка.
Утром следующего дня «Санта Моника» отчалила от берегов Мадагаскара.
VI
Шли они не открытым морем, а вдоль африканского материка, от порта к порту. От Мандзунга до Морони (Коморские острова). Затем остров Занзибар и далее Момбаса (Кения). И, наконец, конечный пункт — Могадишо.
Тягучие дни-близнецы размеренно сменяли друг друга на фоне безбрежной синевы Индийского океана и удушающего пекла. Жара была такая, что иногда казалось, будто раскаленный воздух смешался с океанской водой и в нем можно плавать, не двигая руками и ногами. На подходе к Коморам сутки штормило. Все это время Евдоким просидел в туалете, обнимая унитаз — морская болезнь проявилась во всей неприглядной «красе». Такое случилось с ним первый раз — чем меньше судно, тем сильнее сказывается качка. С зеленым лицом и пошатываясь, он еле-еле выполз на пристань портового городка Морони, где они заправлялись соляркой, пресной водой и провиантом.
— Будь проклят тот день, когда я связался с этим гребаным французским легионом. Все. Нету моченьки моей, — взмолился Евдоким, обращаясь к Аннибалу, — лучше помереть сейчас, чем вывернуться наизнанку на этом треклятом корабле. Плывите дальше одни, а меня оставьте в покое.
Командор с жалостью и сочувствием посмотрел на своего спутника.
— Успокойся. Сейчас заглянем вон в ту таверну и поправим твое пошатнувшееся здоровье. Последствия морской болезни лечат только коньяком.
При слове «коньяк» Евдокима замутило еще сильнее. Изо рта вырвалась зеленая липкая струя, и он, припав к раскаленной брусчатке пирса, забился в рвотной судороге. Острая боль в паху пронзила его, словно стрелой, и он потерял сознание.
Очнулся он через сутки в палате лазарета французской военной бригады, расквартированной в Морони. Военврач сообщил ему неприятный диагноз — в результате длительной и сильной рвоты у него образовалась паховая грыжа.
— Жить будешь, солдат. Но избавиться от этой напасти можно только хирургически. Операцию мы делать не будем — у нас нет для этого подходящих условий. Пока поносишь бандаж.
Доктор протянул Евдокиму серпообразный предмет, обшитый белой кожей, с бульбообразным утолщением на одном конце. Этот бандаж, подправляя и ремонтируя, мой дед носил до конца жизни.
Через пару недель, когда Евдоким почувствовал себя лучше, они продолжили свой путь. В порты острова Занзибара Дюк заходить не стал — недолюбливал он чопорных английских таможенников с их привычкой скрупулезно проверять груз и придираться к судовым документам.
— Пойдем на Пемба, там нет английской таможни, — объяснил он Аннибалу, — зато в местечке Вете живет мой старый приятель. Он поможет затариться топливом и свежими продуктами, не спрашивая, куда и зачем мы держим путь.
Всё последующее плавание прошло без особых осложнений. Неприятности начались там, где их и ожидали — на подходе к Могадишо.
VII
«Санта Моника» уже входила в территориальные воды Итальянского Сомали, когда по левому борту рулевой заметил быстро приближающийся к ним торпедный катер с английским флагом на корме. Вскоре с катера просигналили: «Стоп машины. Судно к досмотру», и подтвердили серьезность намерений двумя предупредительными выстрелами.
— Не успели прибыть на место, как нам уже салютуют, — усмехнулся Аннибал. — Что будем делать, кэп?
— Что делать, что делать, — передразнил его Дюк. — Сдаваться будем. С англичанами шутки плохи. Потопят, и поминай, как звали.
Дюк отдал команду застопорить двигатели.
Сделав маневр, торпедоносец пришвартовался к неподвижному сейнеру. Неожиданно над морем взметнулась красная ракета и откуда-то издалека послышались выстрелы из крупнокалиберного пулемета. Дюк обернулся: к ним на всех парах неслись два итальянских сторожевых катера. Почти тут же английские моряки открыли ответный огонь и «Санта Моника» оказалась под перекрестным огнем. С левого борта стреляли англичане, прикрытые корпусом сейнера, правый борт находился под огнем итальянцев. Под свист пуль Аннабал с Евдокимом скатились в трюм, а Дюк, находившийся в рубке, дал команду «полный вперед». На «Санта Монике» взревели два могучих дизеля, и оба судна, связанные швартовыми канатами, стали разворачиваться кормами в сторону итальянских катеров.
— Руби швартовые, — закричал капитан торпедоносца. — Полный ход.
Матросы с обеих сторон кинулись с топорами к бортам и одним махом перерубили канаты. Торпедный катер отошел от сейнера, и, быстро набирая скорость, устремился в открытое море, а «Санта Моника», сбросив ход, развернулась носом к итальянским катерам.
Вскоре пальба прекратилась и путешественники смогли выйти на палубу. Из продырявленной пулями рубки высунулся Дюк, живой и невредимый.
— С англичанами разобрались, теперь будем разбираться с итальянцами.
С правого борта к ним подходили сторожевики с итальянским триколором на корме. Переговоры с итальянцами были недолгими. Аннибал попытался что-то объяснить молодому капитан-лейтенанту, но тот слушать не стал, а скомандовал:
— Следуйте за мной. На берегу разберутся.
VIII
На пирсе военно-морской базы севернее Могадишо, куда они причалили вместе с одним из сторожевиков, их уже поджидал взвод военных карабинеров. Сейнер тщательно обыскали. Судовые документы изъяли, а команду и пассажиров препроводили в участок.
Утром следующего дня Аннибала доставили в отдел контрразведки. За столом из красного дерева, покрытым полированным стеклом, сидел полнеющий мужчина в слегка помятом сером костюме и перелистывал лежащие перед ним бумаги и документы с «Санта Моники».
— Ну, здравствуй дружище, — обратился он к вошедшему Аннибалу. — Вот так встреча! Я уже и не думал, что мы когда-нибудь свидимся.
Толстячок вышел из-за стола, подошел к капитану и крепко обнял недоумевающего Аннибала.
— Сколько лет прошло, Анни, а ты почти не изменился. Все такой же подтянутый, стройный, — тараторил контрразведчик. — Да ты, я вижу, не узнаешь меня?
Он развернулся лицом к окну, подтянул живот и стал по стойке смирно.
— Тебе что, память отшибло в этой Африке? Раскрой глаза и напряги мозги, поклонник блондинок: Турин, военное училище, артиллерийский факультет, вторая рота, третий взвод, курсант Мори.
Только тогда Аннибал признал в этом сером, мешкообразном и лысоватом человеке однокашника по военному училищу в Турине, страстного поклонника генерала Дуэ и приверженца его военной доктрины — Альберто де Мори.
Последующие события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Вначале сокурсники отпраздновали свою неожиданную встречу в итальянском ресторане, естественно, с коньяком и шампанским, и, конечно, с лазанье и равиоли. После этого заглянули в приморское казино, где, тряхнув стариной, сыграли две партии в марьяж. Затем зашли в бар опробовать солнечного «Граспелло», а к вечеру, прихватив с собой четыре бутылки «Кьянти Ризерва» и двух веселых подружек, они оказались в холостяцком коттедже Альберто де Мори…
IX
На третий день, пропустив с утра рюмку коньяка, командор вспомнил, зачем он прибыл в Могадишо, а заодно и о своих спутниках.
Альберто, позвонив по просьбе своего друга, куда следует, быстро разрешил проблему. Начальник дежурной смены карабинеров извинился перед пленниками за вынужденную задержку.
— Война есть война, господа контрабандисты. Всякое случается. Хорошо, что у вас есть такой покровитель, как полковник Мори.
Затем он вручил им изъятые документы и сопроводил воспрянувших духом пленников на сейнер.
Весь день капитан Дюк и его команда приводили судно в порядок, а на закате дня Аннибал с Евдокимом, расплатившись с искателем приключений, проводили прошедшую боевое крещение «Санта Монику» в обратный путь к берегам Мадагаскара.
— Куда двинем дальше, мой капитан, — спросил Евдоким, поправляя бандаж и с содроганием провожая глазами исчезающую в волнах шхуну.
— Сейчас зайдем в бар. Подкорректируем здоровье кружкой пива, а затем пойдем к Альберто. Будем решать вторую проблему — как нам побыстрее убраться из этого Сомалиленда и поскорее добраться до Италии. А то, не ровен час, призовут нас с тобой под знамена маршала Бадольо и отправят воевать с эфиопами.
Выпив светлого итальянского пива, они неспешно побрели по пыльным и довольно грязным улицам Могадишо и через полчаса подошли к коттеджу господина Мори. Но шефа местных контрразведчиков дома не оказалось. Охрана не пустила их даже за ограду, и друзья битый час впотьмах бродили по пустынной улице.
Наконец свет фар прорезал темноту и черный «Фиат» плавно подкатил к воротам. Выскочивший из машины водитель услужливо открыл заднюю дверь и из нее степенно вылез господин Мори. Он вяло махнул рукой, и охрана пропустила всю компанию на территорию коттеджа.
— Вот что, друзья мои, — обратился Альберто к бывшим легионерам, — примите ванну, приведите себя в порядок. Я жду вас к ужину. Надо обсудить ряд важных вопросов, касающихся вашей дальнейшей судьбы.
X
Разговор за ужином получился серьезным, можно сказать, судьбоносным.
— Конечно, здесь, в Могадишо, я имею кое-какое влияние, в том числе и на местную администрацию, — заявил Мори. — Но я не Дуче и не могу одним росчерком пера превратить вас из французских легионеров в подданных итальянской короны. Вопрос о смене гражданства здесь не решается, а в Риме меня могут не правильно понять. Начнется расследование, и, чем оно закончится, предсказать трудно. Тем более что у меня, как и у любого другого высокопоставленного чиновника, есть «доброжелатели».
— Ты полагаешь, что служба во французском иностранном легионе — преступление перед Италией? — перебил его Аннибал. — По-моему, легионер — это не более чем наемный итальянский рабочий, коих тысячи обретаются на всех континентах.
— Формально ты прав, — продолжил свою мысль контрразведчик, — если не учитывать одно обстоятельство: Италия и Франция находятся сегодня в состоянии необъявленной войны, точнее, колониальной конкуренции. Поэтому для нашего руководства вы, господа, потенциальные агенты французской или английской, а может быть и советской разведок.
— Вот это разворот армейской мысли! — возмутился Аннибал. — Быстро же ты превратил нас из своих друзей в шпионов.
— Не надо горячиться, Анни, — отпарировал Мори. — Для меня ты был и остаешься другом, но объективная ситуация именно такова. Тем более, как я понимаю, твой товарищ Евдоким русский.
— К чему ты клонишь, Альберто? — Аннибалу стал надоедать этот официоз. — Русский, француз, итальянец — какая, к черту, разница? Мы, пройдя в этой проклятой Африке все круги ада, просим о помощи. А ты заладил — агенты, шпионы, объективные обстоятельства… Скажи прямо: поможешь нам или нет?
Господин Моро помолчал. Неспешно отпил вина из хрустального бокала.
— Тебе хорошо известно, Анни: человек без бумажки — что бутылка без этикетки. Поэтому отвечу тебе без обиняков. Есть единственный реальный шанс легализовать ваше положение: подать рапорт о зачислении военными карабинерами в
