попавшуюся подворотню, рассчитывая, что проходными дворами удастся выбраться на соседнюю улицу.
Он со всей возможной для себя скоростью миновал тесный квадратный дворик, потом перелез через рассыпающийся от ветхости забор, потом через кучу гниющих пищевых отбросов, где из зловонной норы высунулась на мгновение скалящаяся физиономия какой-то старухи, пометался по ещё одному дворику туда-сюда и, наконец, остановился, тяжело дыша и искательно озираясь по сторонам. Прохода, к несчастью, дальше не было. Впереди был тупик — глухие, десятиметровой высоты кирпичные стены со всех трёх сторон, и по одной из них откуда-то с крыши сплошным лавовым потоком стекали какие-то непонятные клубы непроглядной тьмы с крохотными голубоватыми огоньками в глубине. Невольно залюбовавшись на секунду-другую этим невиданным зрелищем, Диксон бросился было назад, чтобы успеть вырваться из ловушки до того, как гоблины отрежут ему путь к отступлению, но галдящая орава уже лезла через гниющие отбросы навстречу. Краем глаза Диксон увидел, что с другой стороны спускаются во дворик давешние фигуры в капюшонах, а где-то уже в непосредственной близости взревел вдруг разъярённый дракон и под его тяжёлой поступью задрожала земля.
Диксон, впрочем, был совершенно спокоен.
Что ж, подумал он, холодным взглядом окидывая силы объединяющихся противников. Кажется, нам предстоит генеральное сражение.
Жаль только, что так рано. Он рассчитывал на значительно более поздний срок. По крайней мере, на то время, когда отыщется, наконец, главный талисман, талисман, ради которого, собственно, он и околачивается здесь уже добрую половину суток, а именно — вожделенный Золотой Ключ, открывающий дверцу на следующий уровень. Дверцу, впрочем, тоже ещё надо было найти. Но, видно, не судьба... По крайней мере, в ближайшее время.
Снова не дожидаясь, когда противники сгруппируют свои силы, Диксон ринулся в атаку. Перво-наперво он швырнул в клубящуюся тьму пригоршню волшебного порошка, который отыскал ещё днём под корнями старого дуба в Гукающем Лесу, и тьма, пыхнув вдруг коротким холодным светом, тут же исчезла. Ещё одну пригоршню Диксон швырнул в фигуры с капюшонами, приблизившиеся уже достаточно близко. Те, впрочем, не исчезли, отшатнулись только, но Диксону этого оказалось достаточно. Воспользовавшись возникшей заминкой, он вклинился в самую гущу гоблинов и заработал, как заправская сенокосилка на полном ходу, рассчитывая покончить с гоблинами прежде, чем появится дракон. И он уже было в этом почти преуспел. Через минуту только три низкорослые фигуры преграждали ему путь, как вдруг над самой его головой оглушительно взревело, полыхнуло нестерпимым жаром, и Диксон, не раздумывая ни секунды, нырнул в тёмную зловонную нору, из которой давеча выглядывала скалящаяся физиономия старухи. Ничего не видя, задыхаясь от нестерпимой вони, он со всей возможной скоростью прополз несколько метров, потом впереди что-то шумно завозилось, и он принялся с перепугу тыкать перед собой мечом, всё время попадая во что-то мягкое. Впереди отчаянно завизжали, но Диксон своего занятия не оставил, у него просто не было иного выхода — из зоны огневого поражения нужно было убираться как можно скорее, так как повторным заходом дракон мог изжарить его в любое мгновение. Так они проползли ещё с десяток метров и, наконец, вывалились из дыры в кирпичной стене на твёрдую сухую землю. Старуха — это была она — тут же кинулась прочь, а Диксон, узрев вдруг прямо перед собой слабо мерцающий Ключ, радостно схватил его и только после этого тоже кинулся прочь.
Перед тем, как скрыться за углом, он оглянулся. Дракон, ворочаясь неопределённой массой в полутьме, расправлялся с кучей отбросов. Точнее, жрал её, чавкая и хрюкая, как свинья, разбрасывая во все стороны вместо слюны многочисленные яркие искры. Клубы смрадного белого дыма столбом поднимались к небу. Ничто иное дракона в данный момент не интересовало.
Призрачных фигур в капюшонах нигде не было видно.
На улице Диксона поджидала очередная засада. И, что самое скверное, он почти не был к ней готов. Должно быть, радость от неожиданной находки — Ключа, сыграла с ним злую шутку. Три арбалетные стрелы, вынырнув из темноты, просвистели совсем рядом, одна даже настолько близко, что пропорола полу куртки. Потом невдалеке снова замелькали какие-то неопределенные тени, засверкали какие-то непонятные вспышки. От первых двух Диксон уклонился, но две последующие кольнули ему прямо в грудь, очень, надо сказать, болезненно, и он, защищая себя стальной вуалью из быстро движущихся мечей, бросился было бежать, но тут вспышки пошли со всех сторон, а очередная арбалетная стрела, увесисто влепив по одному из мечей, выбила его из руки. И тогда Диксон, не обращая больше внимания ни на продолжавшиеся вокруг вспышки, ни на сопровождающие их болезненные уколы, остановился, задрал кверху раздосадованное лицо и с обидой в голосе произнёс:
— Анатолий Васильевич, ну это уже ни в какие ворота! Ну откуда в фэнтезийной реальности техногенные бластеры?
— А ваше дело, голубчик, не рассуждать, а находить выходы из создавшейся ситуации, — раздался откуда-то с небес громовой голос.
— Ну, Анатолий Васильевич! Должны же быть какие-то рамки.
Он устало опустился на холодные камни мостовой. Золотой Ключ, столь счастливо им обретённый, выскользнул из ослабевших пальцев, звякнув о камни. Его недавние противники между тем снова окружили его кольцом. Никто из них, впрочем, прежней агрессивности к нему больше не проявлял. Даже наоборот — все присутствующие всячески выражали ему максимум почтения: волосатые гоблины, стукаясь крепкими лбами о брусчатку, творили земные поклоны, фигуры в капюшонах распростёрлись ниц, а давешний дракон, превратившись из разъярённого зверя в кроткую зверушку, льстиво подмигивал подбитым глазом и трепетно вылизывал Диксону ботинки. Был здесь и давешний нелепый увалень в жёлто-оранжевых панталонах и широкополой ковбойской шляпе. Униженно согнувшись, он вынырнул откуда-то из подворотни, держа в каждой руке по разряженному арбалету. Лицо его выражало крайнюю степень раскаяния.
— Ваше дело, повторяю, не рассуждать! Когда я, наконец, этому вас научу?! — снова раздался громовой голос. — Впрочем, ладно, на сегодня достаточно. Жду вас у себя, в операторской.
Глава IV, в которой Энтони Диксон сравнивает себя с безмозглым ослом, а его друг Андрей Литвинов знакомится с очень хорошенькой девушкой, посвящая её в тонкости работы ТВИРа.
Пейзаж вокруг Диксона размазался, расплываясь, потускнел и через минуту-другую исчез совсем. Не стало больше ни города, ни луны, ни неба, ни гоблинов, ни дракона. Ничего. Вокруг теперь были только унылые серые стены овального помещения, всё ещё, впрочем, подрагивающие и слегка мерцающие. Словно бы заключённый в некое гигантское яйцо, поставленное вертикально, Диксон сидел точно посередине этого помещения, а во все стороны до стен было примерно одинаковое расстояние — что-то около двух с половиной метров, может, чуть больше.
Потом прямо перед ним в стене образовался широкий проём, и Диксон, поднявшись, шагнул наружу. Пройдя по длинному с рядами схожих дверей коридору, он попал в небольшую комнату, сплошь уставленную всевозможной аппаратурой. Поверх внушительных размеров пульта у противоположной стены тянулись три ряда экранов, только два из которых были в рабочем режиме. Две человеческие фигурки, напрягаясь изо всех своих сил, бегали, прыгали, кувыркались в совершенной пустоте, не сдвигаясь из центра экрана ни на миллиметр. Как всегда, Палмер и Барханов заканчивали свои задания последними. Перед пультом, положив на него руки ладонями вниз, сидел во вращающемся кресле невысокий лысоватый человек в белом халате. На экраны этот человек не смотрел. Он смотрел на появившегося из дверей Диксона.
— Очень слабенько вы сегодня, голубчик, — заявил он, меряя вошедшего цепким внимательным взглядом. — Едва-едва на троечку натянули.
Голос у него здесь звучал уже не так громогласно, как давеча в коконе. Можно было сказать даже, что совсем не громогласно, а, скорее, сварливо, как, скажем, у престарелого родителя, отчитывающего своего непутёвого отпрыска.
— Тройка — госоценка, — констатировал Диксон хмуро. — И потом, откуда в фэнтезийной реальности техногенные бластеры?
— А сверхцивилизация поставила, — сейчас же отозвался человек в халате. — Торговцы с Альфы Центавра.
— Да какая на фиг Альфа Центавра, — сказал Диксон, поморщившись. — Там же мирные фарголиды живут. Они и мухи не обидят.
— А вы не придирайтесь к словам, Диксон. Альфа Центавра — это фигура речи такая.
— «Фигура речи». Тоже мне — сверхцивилизация. Да они же ещё из средневековья не выбрались.
— Повторяю, не придирайтесь к словам. И потом, вы должны быть готовы к любым ситуациям. Это гарантия успеха в настоящем деле.
— Настоящее дело, — проворчал Диксон. — Где его взять-то? Впрочем, пусть будет по-вашему.
Он замолчал, так как продолжать спор у него не было ни сил, ни желания. Он едва не валился с ног от усталости, да ещё настроение было пресквернейшее, и всё из-за того, что наконец-то отыскал Ключ, а выйти на следующий уровень так и не смог. Теперь через неделю опять придётся волындаться со схожей задачей. Одно успокаивает, атрибутика будет другая, не будет идентичного повтора, как, скажем, у компьютерных «ходилок» прежнего поколения. Пожалуй, пойду прямиком в номер и завалюсь спать, подумал Диксон. Даже ванну приминать не буду. На хрен мне сейчас ванна? Чего доброго захлебнусь в ней ещё спросонья.
Однако никуда он не пошёл. Наоборот, уселся рядом с Анатолием Васильевичем и принялся анализировать допущенные по ходу выполнения задания ошибки.
— Всего две тысячи сорок восемь очков, — говорил оператор, вычитывая на дисплее данные приобретений и потерь Диксона. — И это из четырёх тысяч возможных... Ну, посудите сами, голубчик, как можно было не заметить ловушек в Гукающем Лесу?
— А там были ловушки?
— Четыре штуки. Причём не такие уж и сложные. Потеряли же вы на них почти четыреста баллов... Потом битва с Медным Стражем. Пока вы его наконец уложили, он успел уложить вас трижды. Что, не подозревали об этом даже?
Диксон промолчал.
— Далее, отравленная пища в трактире. Химера...
— Какая ещё Химера?
— А та самая, что со стенки ползла. Думали, швырнули в неё порошочком, и все дела? Нет, голубчик, этот объект — крепкого магического порядка, восстанавливается в течение одной минуты. Когда вы так героически сражались с гоблинами, не обращая больше ни на что внимания, она вас и подцепила. Сзади.
— Что же мне было делать? — спросил Диксон угрюмо. — Я же не многорукий Шива, чтобы повсюду поспевать.
— А надо было сразу в дыру нырять, ту самую, откуда старуха выглядывала.
— Я и нырнул.
— Нырнули-то вы потом, когда уже деваться некуда было. Когда вас туда чуть ли не силком загнали. А вот почему вы сразу этого не сделали? Как вы думаете, а? Неужели в самый разгар битвы вам ни за что ни про что должны попадаться старухи? Что — делать им больше нечего?
Диксон не ответил.
— Эх, — вздохнул Анатолий Васильевич, — Надо вам, голубчик, ещё учиться и учиться знаки читать... А может, вы
