Цунами тоталитарной идеологии

явно уж не доставят.
Да и вообще тем или иным чисто внешним, стопроцентно искусственным путем будет попросту вот вовсе-то совсем невозможно разом уж дать человеку все то, что он должен был на редкость отчетливо осознать именно сам в его вполне до конца состоявшемся взрослом возрасте.
Ну, или в качестве более-менее полноценной ко всему тому сколь наилучшей альтернативы смог бы он нечто подобное до чего еще благополучно заполучить именно в виде исключительно же легко усвояемого потока информации в довольно-то плавно и почти незаметно трансформируемое детское сознание.

147
Ну а промывание мозгов, как и чтение морали, толпе – совершенно пустое сотрясение воздуха, поскольку речь тут может идти именно о чем-либо явно навроде пересадки некой бродячей собаке человеческого гипофиза.
Булгаков создал именно ту удивительно точную аллегорию, что и близко затем не была довольно-то многими вполне же верно понята, раз приняли ее к сведению в одном том крайне умозрительном виде, а не так, как оно было и вправду полностью как есть весьма ведь должно и нужно.
Причем именно то наиболее главное во всей же сути булгаковский аллегории и заключалось, собственно, в том, что всему тому на редкость примитивнейшему сознанию масс было бы, считай уж жизненно необходимым нечто вот вовсе-то явно другое.
А уж точно не то до чего еще весьма острое вживление суровой искры энтузиазма в самое сердце как есть вовсе так еще неприметно серой обыденности.
Нет, для того самого еще полноценного улучшения всего нравственного облика простого народа и впрямь-таки требовалось, пусть и кое-как, но действительно же пролить хоть немного света в сущую тьму невежественных душ.
Ну а от всего того чисто насильственного прививания простым обывателям всех тех всецело же поверхностных представлений о неких самых наивысших духовных материях они лишь полностью же разом затем только лишь и погрязнут в сущей бездне скуки и тоски.
А впрочем, даже уж совсем ведь бездумно разжигать воображение тех самых сугубо отдельных людей, никак и близко не имеющих именно так чисто своего внутреннего пламени дело, как есть на редкость пока исключительно же бесперспективное и как-никак донельзя никчемное…
Никакими удивительно яркими бликами самого так изумительно наилучшего преобразования всего того ныне существующего общества вовсе вот не удастся вполне верно осветить тьму чьих-либо низменных и нищих душ.
И все — это именно так раз и одного того отдельного человека к чему-либо лучшему нисколько уж резко явно не переменишь, потому, как если и есть какие-то общие и довольно размытые перспективы, то уж сам процесс переплавления личности в конечном своем итоге будет неимоверно долгим, и безумно затяжным.
Ну а подчас и более чем чрезвычайно ведь довольно же мучительным.
Причем тех самых крайне во всем недалеких людей лучше бы даже и не пытаться хоть сколько-то переделывать сколь еще только совсем второпях перенастраивая их сознание на некий тот явно иной лад.
Поскольку всякий тот до чего еще мелкой души человечек действительно сможет довольно-то правильно воспринять все контуры и внешние схемы, но в лучшем случае это так и останется внутри его сознания разве что одним лишь неким искусственным придатком ко всей его сколь всеобъемлюще примитивной, и уж весьма вот назойливо выпирающей наружу натуре.
И все это как раз же потому, что для тех действительно вот полноценных внутренних изменений более чем необходимо самое сокровенное и именно что как есть всецело свое вполне до конца сколь еще весомое и на редкость искреннее задушевное желание.
Раз уж никаким тем чисто ведь сугубо внешним воздействием ничего в человеке существенного ведь на деле попросту и близко-то изменить вовсе так совсем никогда не удастся.
Образ деревенской Любки из «Ямы» Куприна преотлично собой символизирует, чего это вообще может на деле вот выйти из того самого нелепого самоотречения в пользу чьего-либо личного и до чего так вовсе немыслимо большого и светлого блага.
А между тем всякая на самом уж деле хоть чего-либо стоящая польза для кого бы то ни было вовсе вот еще всенепременно должна была самым полноценным образом  разом еще оказаться, крепко-накрепко сходу в единый узел разом увязана с одним тем наиболее во всей этой жизни главным и полностью единоличным собственным интересом.
Правда нечто подобное и впрямь должно было, тем безупречно разумным образом на редкость верно и надежно вполне уж самым так естественно разом сочетаться, также и с чужими, нисколько не менее насущными общими интересами всего уж того, ныне существующего общества.
Причем та более чем невообразимо нелепая, да и совсем уж бессмысленная попытка тем еще попросту единым мощнейшим порывом, буквально-то разом отыскать некую ту единственно верную доминанту для всего того с одного виду всецело «единого» народа никак и близко не сможет увенчаться даже и самым скромным, настоящим успехом.
Поскольку для чего-либо в самой полной мере неотъемлемо настоящего было бы крайне должно уж научиться сколь еще верно сочетать все те довольно-то крохотные свои мыслишки о всеобщем и всепобеждающем добре с теми самыми так полноценно насущными интересами всего того с грехом пополам и поныне существующего общества.
Да вот, однако, те самые, на редкость безумно яростные сторонники как есть уж до чего строго революционного, да и более чем отъявленно хирургического воздействия на весь тот отчаянно мелкий дух и впрямь-то в собственном соку вконец застоявшегося мещанского общества себя подобными мелочами и близко вот нисколько вовсе-то никак не стесняют.
Они всегда более чем радостно были готовы весьма же принципиально резать, причем по самому что ни на есть животрепещуще живому…
И все, чего им и вправду для всего того как-никак уж было при всем том на деле потребно так это разве что именно ножи свои поострее бы сколь справно заточить.
Нет, право, позвольте, они-то были при этом на деле готовы действительно использовать хлороформ всех тех изумительно сладостных и всеобщих надежд!
Однако во всем, что, так или иначе, хоть с какого-либо бока было и вправду на деле касаемо всей той исключительно же незатейливой попытки до чего еще только беспрецедентно разовой пересадки «интеллигентского гипофиза» сразу-то всему существующему обществу…
Да то уж и был именно тот безмерно нелепый социальный эксперимент – что и впрямь попросту весьма вот сходу разом вознес к самым небесам яростное и жестокое кощунство над всяческим тем хоть сколько-то где-либо, вполне ведь уж доселе на деле имевшимся здравым умом.

148
И главное этакая гибельная (от всей ее глупости) идея могла зародиться разве что внутри одних только тех чрезвычайно узких и плоских умов, что неизменно были во всем обособлены от чего уж угодно, что полноценно и делово на деле разумно.
Ну а как раз потому и обладает хотя бы вот малой искоркой сколь еще здравой сметки в плане никак недосужего понимания, а чего это есть всякий на этой земле живущий же человек.
А между тем совсем он и близко не высшая субстанция духа, а куда вернее – только лишь слегка приподнявшееся над всем этим животным миром существо, совершенно ведь немыслимо пока беспредельно далекое от какого-либо исключительно ненаглядного, да и чисто как есть еще весьма умопомрачительного совершенства.
Но речь тут идет считай так о том, в принципе, уж до чего как есть еще вполне первоначальном и естественном душевном состоянии простой и ничем посреди всех остальных прочих и близко не выделяющейся личности.
И все же те некогда привитые в самом раннем детстве безупречно же правильные навыки в корне весьма планомерно изменят природный и первобытный эгоизм, всецело-то составляющий как раз ту чисто первородную часть на данный момент крайне незатейливо простой души всякого того довольно-то с виду совсем невзрачного обывателя.
И данный процесс и близко будет никак нельзя заменить ничем иным, хоть сколько-то с виду, пусть и издали на него как две капли воды до чего ведь только действительно схожим, а тем более, если все это будет иметь место в чьем-либо давно уже зрелом возрасте.

149
Однако при всем том сама как она есть серость и неприметность человека – зачастую одно лишь довольно-то явное и сколь непосредственное следствие каких-либо исключительно внешних условий, в которых он некогда рос и развивался, как та еще сугубо же отдельная личность.
Ведь, в принципе, почти вся та внешняя интеллигентность и культура, по всей сути своей, разве что сколь еще постепенно считай уж именно так прививаются в течение тех наиболее первых полутора десятка лет чьей-либо действительно сознательной жизни.
А потому и все те наиболее наилучшие человеческие качества и близко-то не являются каким-либо необычайно наглядным признаком исконно голубых кровей их будто бы на редкость высокоморального же обладателя.
А посему и та уж явно отталкивающая все и вся чужеродное крайне ведь весьма надменная высокомерность подобных людей и близко как-никак ни в чем не послужит хоть сколько-то стоящему и вполне доподлинно настоящему укреплению дела науки и искусства посреди простого и вовсе незатронутого хоть каким-либо существенным образованием чисто же всеобщего народонаселения.
И кстати, та вот самая пролетарская революция как раз и произошла в стране, где разрыв между интеллигенцией и народом достиг самого  полноценного апогея, а тем, значит, и были созданы все условия для той еще самой небезызвестной тюрьмы народов, хотя по большей части и бесконвойного, однако же, исключительно как есть на редкость во всем усиленного режима.

150
Разделяй и властвуй это и есть та самая стародавняя, как и сам этот мир, уловка, что и впрямь неизменно является самой первоочередной аксиомой в деле истинно широких общественных свершений буквально-то попросту всех на этом свете всесильных диктаторов.
Есть, кстати, еще одна древняя хитрость до чего откровенно безжалостных завоевателей, а именно взять да сходу согнать наилучшую часть народа с его навеки для него поистине родной земли.
Ну а затем и поселить на ней сторонних людей (чужаков), тем самым уж еще надолго разрушив ту от века вовсе так несокрушимую связь, которая неизменно так создает в душе человека чувство собственного достоинства, поскольку он вполне же укоренился на своей земле, что была всецело освящена светлой памятью длинной череды его предков.
Выселение лучших людей, прозванное большевиками раскулачиванием, и было тем же, что и в седой древности, весьма верным и надежным способом ослабить народ, для того чтобы тот уж никак так затем не восстал супротив тех чудовищно невежественных, да и сколь до чего бестолково бесславных пролетарских поработителей.

151
Однако древние правители занимались одним лишь разве что беспардонно насильственным переселением самой наилучшей части завоеванного ими народа с родной ему земли, они ведь не отправляли людей массово помирать в безводной пустыне.
А именно подобным образом и поступили турки с армянами во времена того самого наиболее первого во всей истории геноцида, ну а затем и последовал геноцид русского и украинского