Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

повествовании удивительно так изящно изложены все те донельзя слащавые принципы, которые он на самую скорую руку и насаждал в умах своих до чего немыслимо бесчисленных почитателей.

Рассказ гениален, однако, житейские истины, в нем довольно-то гниловаты на вкус!
А ведь всякий творец волшебного литературного слова должен был всею душой создавать ярко и красочно жизнеутверждающие образы, а не только до чего и впрямь нелепо вытаскивать из-за пазухи на свет Божий во всяком том или ином быту до конца уж вполне одинаково существующие так и сводящие ему скулы общественные недостатки!

Но медленно умирающему Чехову в конце его творческого пути было разве что дело до одного того бескомпромиссно яростного обличения всех тех порою начисто же им перекрашенных в тот еще ведь блестяще лакированный черный цвет самых так исключительно же старательно выпячиваемых им отрицательных черт своего времени и народа.
Да и вообще во всем его позднем творчестве явно уж чувствуется желание до чего и впрямь вовсе-то неласково свернуть бы шею всему тому проклятому самодержавию, при котором он-то сам всю свою жизнь жил и никак не тужил.
Да была та жизнь довольно во многом действительно несовершенна, однако до чего, несомненно, многие эти ее черты были самым непосредственным образом всецело же связаны с одним тем безмерным людским невежеством, угнетенным и скотским состоянием до чего еще долгими веками чисто так совершенно уж по всему своему определению бесправных масс.
Ну а если вместо того, чтобы плавно и планомерно начать избавляться от всех этих темных призраков нелегкого прошлого…
Нет кое-кому, безусловно, вот всячески и понадобилось, именно же скорчившись в три погибели от невыносимых народных страданий, до чего согбенно и создавать блеклые призраки значительно поболее стоящего, а главное и весьма навязчиво будто бы совсем уже явственно ныне близкого светлого будущего…
И вот сколь искрометно отрицая вместе со всею той проклятою тьмой минувших времен еще и их же весьма впечатляюще яркий и лучистый свет…
Причем, то, как есть уж осмысленно чисто, заранее будет ведь разом и предопределено, что при этаких кровавых делах все то старое зло будет изумительно так спешно и фатально более чем тщательно ведь всячески удалено, но корни его разве что лишь значительнее сходу во всем вполне тогда лишь сколь значительно укрупнятся.
Да и вообще всякие революционные начинания только лишь безжалостное взрыхление почвы всей той чисто житейской действительности.
Ну, а нечто подобное разве что только и поможет злостным сорнякам до чего еще вволю, затем буквально везде сколь безрадостно и прорасти.
Причем общественное зло став всесильным как-никак и устроит «прополку» всего того лучшего и светлого, а это явно будет под собою подразумевать навек покалеченные судьбы тех еще миллионов самых наилучших людей.
Да и вообще во всей же стране тогда именно что разом и настанут времена сущего беззакония и всевластия узаконенной анархии. 
А именно потому всего-то лишь пуще, чем некогда ранее затем все и вся и станет тогда до чего еще постепенно подтачиваться, загнивать, да и бессмысленно по всем его швам трещать и разваливаться!
Уж попросту ясно как Божий день, что и смысла вовсе никакого нет строить нечто новое, отрицая буквально всяческий его прежний фундамент…
Еще Петр Великий воздвигнув в России европейский город, тем самым и создал предпосылку к тому лишь еще некогда только грядущему на самые долгие века антагонизму между ним и всей той остальной империей.

И будет совершенно ведь невразумительным делом пробивать нечто новое силой и принуждением, раз оно всенепременно и впрямь-таки должно было найти себе сколь вполне явный отклик в людских сердцах для того чтобы именно некогда затем действительно и вправду так затем вот и стать для них чем-либо исключительно милым и родным.
Да вот, однако, таковым оно попросту никогда и нисколько не будет, пока его совсем уж не выведут из всяческих рамок чисто так принудительного действия.
Стрелой пущенной в глаз старому напрочь вовсе так выбивается даже и азы всякого вот должного понимание всего того действительно нового!

«Новое» попросту тогда принимается, как буквально всякая неизбежность, но всякою житейскою мыслью при этом оно отрицается буквально же безоговорочно и на корню.
Без сознательного участия, действуя, в точности как табунщик, набрасывающий на лошадей лассо страстная еще дореволюционная либеральная агитация, явно только и подготовила грядущую арену для всего того гигантского цирка под открытым небом величиною со всю ту колючею проволокой так уж тщательно и огороженную шестую часть суши.
И в этом цирке главную роль играли дрессированные лошади, отныне ставшие политически верно подкованным человеческим материалом, и ему затем явно так нашлось предостаточно места на великих (людским потом и кровью сколь нещадно же возводимых) стройках новоявленного точно того древнейшего Египта.

Нет, уж и близко не может быть в том совсем никакого здравого смысла даже ведь и пытаться в том самом неистово бурлящем котле яростных самобичеваний и обличений действительно наскоро еще, затем выловить хоть какую-либо юшку грядущего вполне до конца реального общественного процветания.
Так, что в этом-то смысле горбачевская Перестройка разве что один лишь тот еще ослепительно яркий пример, а чего это вообще выходит из всех тех сколь этак надуманно благих начинаний вместо чего-либо кем-то и впрямь изначально задуманного в его ранее и невиданно грандиозных, самосозерцательно величественных планах.
Поскольку их вообще в том самом полностью вот изначальном виде нисколько не осуществить в тех самых мучительно тяжких условиях довольно-то однобокого и чисто управленческого поворота руля, к тому же еще и полушутя осуществляемого исключительно криворукой властью.
И ведь делала оно это именно во имя более чем на редкость чисто бессмысленного, да и никак вовсе до чего только совсем уж явно незамысловатого переустройства всего того и впрямь-таки испещренного оспинами прошлых времен, несомненно, вот как есть всегдашне чисто только лишь прежнего общества.

Но уж всегда в России найдутся те, кто сломя голову окажутся готовы бросить все же силы на борьбу с косностью и замшелостью собственнического мышления.

Только лишь и видя в том сколь уж злосчастно весьма спешном переустройстве всего и вся наиболее главнейший козырь, что до чего неизменно вскоре и приведет к донельзя существенному улучшению, всей той и по сей день страшно так неопрятной общественной жизни.
А и заодно как раз именно чему-либо подобному и быть во главе угла во всем, что касается планов на близлежащее будущее, а его ясное дело собираются при этом полностью преображать, причем практически в любых аспектах и поныне в том же виде до чего сколь безрадостно существующего тяжкого бытия.
Однако при этом бесспорно, что те никак не оправдывающие себя надежды на лучшее точно также как и береденье старых ран неизменно так вызывают одно лишь самое опаснейшее кровотечение…
Вовсе этак нельзя только лишь и растравливать людям душу, раз те вовсе несбывшиеся ожидания рая только ведь и приоткрывают для них врата ада…
Но есть ведь и те, кто, мысленно возносясь на самые небеса, так и мечет оттуда стрелы во все низменное и недостойное, а оно вполне уж имеет право на свое самое повседневное существование.
И его и близко нельзя беспощадно так гневно порицать, поскольку его искоренять умом и совестью, а, не тыча в него пальцем как в величайшее зло.
Вот и чеховская борьба с ленью это нисколько никак не иначе, а в сущности то же самое…
…раз до чего бесподобно так пафосно кого-либо там обличать и топать ногами это явное занятие для одного лишь самого отъявленного демагога, а вовсе не для истинного «святого правдолюбца».
Советский лозунг «Слава Труду» есть самое наглядное перенесение в суровые социалистические будни всех тех чеховских весьма сладкоречиво праздничных принципов, куда и впрямь поболее светлой и радостной жизни, в которой попросту и близко не могло оставаться места для всяческого рода разгильдяев, лентяев и тунеядцев.
И это при том, что именно именем труда тупых и болтливых бездельников и стало в разы больше, а рабочий и крестьянский труд стал в разы горше.
А иначе то и быть вообще никак нисколько так явно и не может - раз вот для каких-либо вполне положительных изменений во всем том или ином существующем обществе в абсолютно любом до чего грозном обличении обязательно как пить дать должны были присутствовать мысли о вполне действительно здравых и альтернативных путях развития.

Ну а тем более, если восторженно чувственной интеллигенции предлагают весьма явственную деградацию, до чего наглядно во всем выражающуюся в самом еще явном и более чем существенном устремлении поделить бы весь тот имеющейся физический труд промеж всех слоев общества…
И это все вместо тех тщательно взвешенных размышлений над тем, как - уж это, собственно, приподнять до своего интеллектуального уровня некоторых отдельных представителей всего того простого народа…
Ну а кроме того надо ведь было еще и изыскивать пути, хоть немного отдалить от корыта праздного потребительства подавляющее большинство остальных его представителей, пусть и на самое короткое время всецело же возвысив их над всем тем извечно присущим им житейским варварством.

Да только всему тому места в общественной жизни царской дореволюционной России попросту совсем вот именно что никак не нашлось…
Почти все ее сколь искренне ликующие интеллектуалы, попросту разом предпочли совсем на редкость яростно всею толпой устремиться в те самые заоблачные дали совершенно иного, иллюзорно сказочного бытия, в котором попросту никак не останется никакого места всем тем осоловевшим от всякого своего прежнего безделья самым тем еще отъявленным тунеядцам и лентяям.
А это и было более чем доподлинным проявлением сущего слащаво благожелательного идеализма, к тому же и безо всякой меры всецело перенасытившегося всем тем бездонно идейным миром европейской культуры.
Уж простите, но другого определения этому начинанию для здравомыслящего человека попросту нисколько и никак ведь совсем и не существует!
Потому как, топая ногами, ходить в народ, нужно было разве что одним лишь только этнографам, да и собирателям эпоса, а также отчасти еще и артистам, но точно вот не всей интеллигенции скопом.
И вроде бы нет ничего действительно проще, нежели чем войти с народом в те самые крайне доверительные отношения, однако, от всех этих духовных устремлений Льва Николаевича Толстого и получилось в самом конечном своем итоге, нечто до чего, в сущности, полностью этак явно обратное.

И именно более чем бесславно и обрело весь свой достаточно ведь естественный и трагичный конец то самое их истинно так весьма же гулкое хождение в массы суровой простоты чрезвычайно дикого и первостатейно невежественного народа.
Попросту чьи-либо весьма благожелательные хлопоты совершенно так неизбежно затем обернулись тем еще самым вполне повсеместным половозрелым