не отдала бы своего ребенка в затерянный среди леса колледж, пусть даже и самый замечательный! Думаю и Чернышов этого не позволит. Дети не должны ни минуты чувствовать, будто родители их бросили... Хоть Егора, конечно, можно понять...
В проходной нам сказали, что надо ждать до семи часов, пока проснутся воспитанники. Егор негодовал: ему хотелось видеть дочь немедленно, но дежурная воспитательница заявила, что не собирается поднимать по его прихоти весь колледж. Конечно, она была права. Мы уселись в комфортабельные кресла в холе и я, чтобы снова не уснуть, попросила у Егора его ноутбук. Благо, зона колледжа позволяла подключаться к сети в любой момент.
Набрав в поиске «Жанна Лазоревская», я хотела просто и мирно перечитать сплетни и вспомнить бывшую подругу. Больше ничего! Но первая же открывшаяся страничка повергла меня в шок!
Я осторожно оглянулась на Тимирева, который нервно поглядывал на часы. Потом протерла глаза и еще раз перечитала заметку какой-то газеты. Вот что значит редко заходить в инет! Но желтая пресса меня не испугала. Только встревожила. Какой-то червячок словно зашевелился под коркой мозга маленьким сомнением: «Неужели?!». Конечно, я и раньше подозревала что-то в таком роде, но нет... слишком невероятно!
В статье, если опустить подробности, говорилось о выставке популярного художника, на которую Жанна пришла с Лактионовым. Меня напугала подпись под одной из фотографий: «одежда уже не может скрыть интересного положения Лазоревской». Покопавшись на сайтах, я нашла еще несколько постов, в которых о беременности Жанны упоминалось, как о нечто само собой разумеющимся! Я вспомнила, как ей стало плохо в театре и как она просила актеров не курить при ней! Но все равно, мне все еще не верилось. Мало ли, может быть, тогда Жанна просто чем-то отравилась. А газеты... газеты так падки на сенсации... и так часто врут. Стоп! Но ведь Жанна, сообщая мне впервые о разводе с Егором и о Паше, уронила, помнится, фразу: «Рожу ему мальчика». Неужели же она уже тогда...?! На каком месяце беременность становится заметной постороннему глазу?
Спокойно, спокойно, Рен! Я знала, как все можно проверить. В следующие четверть часа я лихорадочно читала Живой Журнал Жанны Лазоревской. Ничего... То есть, ничего важного. Сплошная чепуха, типа обсуждения нарядов и политических пристрастий. Я знала Жанну. Никогда она не упускала случая ответить пишущим про нее глупости журналистам. Потому мне так хотелось увидеть здесь хоть намек на остроумное опровержение. Например, «Я беременна... новым спектаклем!» или что-то в этом роде... Ничего! Молчание! Получается...
- Егор...- позвала я дрогнувшим голосом. Тимирев метнулся ко мне. На его лице я прочла живейшее беспокойство.
- Что... что такое, Рен?! Тебе плохо?!
- Нет... Я...
- Не молчи! Ты бледнее смерти. Что с тобой?!
- Егор... я, конечно, не знаю... может... надеюсь, вернее, что это мои домыслы плюс сплетни, но, кажется, Жанна...
- Что? Что с ней?! – кажется, он испугался еще больше. Я больше не могла его мучить.
- Она... она, быть может, ждет ребенка.
Егор молча смотрел на меня, ничего не выражающим взглядом. Потом откинулся на спинку кресла и... облегченно рассмеялся.
- Господи, я-то подумал! Эту «новость» я давно знаю, Рен!
- Знаешь?! Значит, это правда! Она тебе сказала?!
- Нет, что ты! Кто я ей теперь такой, чтобы посвящать меня в такие важные вещи! – в голосе послышалась полузабытая горечь.
- Тогда... как же ты узнал?
- Логика, Рен! Простая логика. Ты думаешь, она с этим Лактионовым накануне нашего развода познакомилась? Да они полгода встречались!
- Как?! И ты... терпел?
- Терпел! Это очень правильное слово. Я думал... думал, это что-то вроде... насморка. Если перетерпеть – пройдет само собой! Дурак, а? Это теперь можно так легко об этом говорить, а тогда... Я все знал. Вся Москва знала! Я закрывал глаза... не то, что говорить – думать об этом боялся. Как я молился, чтобы он исчез, этот парень! Просто испарился бы из нашей жизни! Как я надеялся, что однажды Жанночка очнется, словно ото сна и поймет, кто ее любит, а кто – так! Но проснуться пришлось мне самому... и это было горькое пробуждение!
От его негромкого, задыхающегося голоса я задрожала.
- Егор... Не надо, не вспоминай! Хватит!
- Да чего уж... Когда она мне... по телефону, я сразу понял: доигрались. До того, что в глаза мне не может смотреть.
- То есть... ты думаешь, Жанна потому и развелась с тобой, что поняла, что беременна?
- А ты знаешь другие причины?
Я молчала.
- Нет, может, конечно, она поняла, что любит его и захотела вдруг быть честной перед всем миром... Только не верю я в это, Рен! А вообще... знаешь...меня все время мучает одна мысль. Не дает покоя.
- Какая? – почему-то шепотом спросила я.
- Что... что, если это МОЙ ребенок, Рен?
***
Я ошарашено молчала. Что же он думает, женщина не знает, кто отец ее ребенка?! Какая глупость!
- Какая глупость, Егор! – вырвалось у меня.
- Почему? – он возбужденно ерошил пальцами волосы. – Сроки, в общем, сходятся.
- Но... если бы это было так, вряд ли бы Жанна ушла!
- Может, ты и права. Может даже... я вообще не могу иметь детей!
- Что-о?! Егор, твоя логика меня убивает! Ты бы уж определился – твой это ребенок или ты бездетный! Одно, как мне кажется, исключает другое!
- Извини, я неудачно выразился. Но, как ты думаешь, почему у нас одна только Даша? За пятнадцать лет? А?
- Ну... Жанна фигуру портить не хотела, наверное! – выпалила я глупость. Наверное, от растерянности. Ну, какого черта он задает такие вопросы? Что я могу ему сказать о его же личной жизни?
- Это-то да. И работа ей, конечно, мешала. И мои французские командировки. Но Рен... за все эти годы Жанночка ни разу не забеременела. Вообще ни разу! Пока не появился этот Паша. Вот я и думаю: что, если все дело во мне? Ведь даже Дашка...
- Не твоя дочь? – закончила я. – Ну и что это доказывает?
- Подожди... ты не все еще знаешь! Ты знаешь, как мы познакомились с Жанной?
- Да, приблизительно.
- Откуда?
- Она сама как-то рассказывала.
- Что?
- Ну, что у нее не ладилось с первым мужем... с Дашиным отцом, то есть. Она танцевала на какой-то вечеринке, а ты туда пришел. Увидел ее, назначил свидание... Она сначала первым свиданием все и закончить хотела, так как не верила, что это все у тебя всерьез. Думала, что ты просто поиграешь в любовь и бросишь... Ну, а потом...
- Что потом?
- Вы стали жить вместе.
- Каким образом?
- Я не помню... А почему ты вообще спрашиваешь меня о своей собственной жизни?!
- Хочу убедиться, что ты не в курсе!
- Не в курсе чего?
Егор посмотрел вдруг немного устало, словно наш разговор начинал ему надоедать.
- Она сама ко мне пришла, Рен. И сказала, что беременна...
- Как?! – изумилась я. – А где была Даша?
- Нигде. Точнее, у мамы в животике.
- Ты хочешь сказать...
- Нет! Жанна сразу объявила, что это – ребенок ее бывшего мужа. Но жить с ним она не будет. А со мной – будет, если я захочу.
- И ты, конечно, захотел.
- Конечно. Я же любил ее. Кроме того, я понимал, что она и сама не совсем уверена... насчет отцовства.
- То есть... Даша могла бы оказаться твоей биологической дочерью?
- Запросто! – кивнул он.
- Жаль... что этого не случилось!
- Кто тебе сказал? – вдруг улыбнулся он.
- Не поняла! Она что, твоя?
- Не знаю...
- Разве вы не делали анализы...?
- Нет.
- Почему?
- А зачем? Впрочем, Жанна предлагала, а я отказался. Мне просто хотелось верить, что эта девочка – моя дочь. Потому, что Жанна – тоже моя. Я, наверно, непонятно изъясняюсь?
- Очень даже понятно! – возразила я. – Ты ничего не захотел проверять потому, что боялся потерять надежду. Но ты был не прав! Я хочу сказать: ты не стал бы любить Дашу меньше, если бы вдруг... ведь не разлюбила же она тебя, когда вы ей сказали, что ты ей, на самом деле, не отец!
- Ну, а к чему что-то проверять, если я все равно люблю ее, как дочь?
- Пожалуй, верно.
- Но теперь... Теперь, Рен, у меня слишком много одиноких вечеров для размышлений. И я думаю: что, если Даша – дочь первого Жанниного мужа, а этот ребенок, которого она сейчас носит – ребенок Лактионова?! Ведь это значит, что после меня в мире ничего не останется! И, главное, ничего не связывает нас с ней!
Я покачала головой.
- И тебе не стыдно?! Ничего не останется, говоришь? А духи... Аромат «Жанна»?
- Духи... но это просто воспоминание. Иллюзия – не больше.
- А иллюзия, вошедшая в привычку, называется счастьем. Разве ты никогда не слышал эту фразу? Воспоминания – это вовсе не мало. Это жизнь, Егор! Это пятнадцать лет на троих! Ты, Жанна и Даша. И, чтобы ни случилось – они останутся в вашей памяти. Я не буду перечислять, что у вас было хорошего – ты знаешь это лучше меня. Разве... разве это того не стоило?
- Чего? Моих сомнений?
- Хотя бы! А сомневаться тебе не в чем! Дашка – твоя дочь и всегда ей будет. Все гены мира бессильны перед самой маленькой, захудалой любовью.
- Это ты сама придумала, да?
- Не смейся! Пройдет время и ты вспомнишь мои слова. И поймешь, что я права!
Он смотрел на меня с лукавым прищуром, скрестив руки на груди. Не верил, конечно! Боже мой, как часто люди все усложняют! Ну, оставила его Жанна... Девочка-то тут причем? Разве так важно, в конце концов, чья кровь течет в ее жилах? Ведь у всех людей она одинаково пурпурного цвета!
За разговорами я не заметила, как пролетело время. Егор, кажется, тоже невольно вздрогнул, когда услышал:
- Папочка!
По лестнице с резными перилами торопливо сбегала она... Даша Тимирева... Дашенька Лазоревская... Дашка-светлая мордашка, как звали ее в детские годы. И эта рыжая кудрявая девчонка, с искренним беспокойством в живых зеленых глазах, вдруг показалась мне самым красивым подростком в мире.
Дашкины руки обвили шею Егора.
- Папа! Наконец-то!
- Мое солнце! – Егор порывисто схватил Дашку, действительно напоминающую маленькое рыжее солнышко и, оторвав от пола, стремительно закружил.
- Прости меня, дочка, ладно?
- За что?! Я так рада, что ты приехал. Я так ждала тебя!
- Вот за это и прости. За то, что ты ждала меня, а я был далеко, когда тебе было так плохо. За то, что я… просто отправил тебя из дома, вместо того, чтобы помочь!
- Ну, пап, мне же не три года! Неужели ты даешь, что я не понимаю, что ты это сделал ради меня самой? Чтобы Она меня не достала… Тогда мне еще хуже было бы! А сейчас… Пап, если я и переживала, то только за тебя. Я знала, что ты читаешь в интернете все эти гадости о себе… Может быть и не все это говорила Она, а что-то просто ее именем подписали, но ведь дыма без огня не бывает! Я догадывалась, что ты испытываешь! И мне было очень больно, папа, оттого, что я не могу подойти сзади и просто обнять тебя, как делала это в детстве.
Я почувствовала себя лишней при этом разговоре и тихонько отошла в угол, размышляя. Даша сознательно избегала в разговоре даже слова «мама», заменяя его на «она». А ведь Егор не был ей родным отцом и она это знала. Жанна была уверена, что дочь при разрыве примет ее сторону, но Дашка оказалась молодцом! Мне было стыдно, что вначале, при первом знакомстве, эта девочка мне не очень понравилась. Я считала Дашу Тимиреву разбалованной эгоистичной «дочкой звезды». Она не хотела со мной общаться, боялась довериться, а я это принимала за снобизм!
- Рен, ты что там притаилась? – весело позвал Тимирев. – Иди к нам! Знаешь, Дашульчик, Рен считает, что тебе целесообразно съездить на недельку в Москву, чтобы развеяться. Правда, я не знаю, сможешь ли ты жить в доме одна…
- Пусть
