Поздняков. Он бросил взгляд на сержанта и Петра Ильича. – Хорошо я вас, да?
– Что-то ты больно смелый, – сказал Петр Ильич, старательно скрывая свои чувства, сейчас ему хотелось подойти к нему и ударить по этой наглой морде.
– Зачем вы убили свою жену? – спросил Артем, не отрываясь от бумаг.
– Потому, что она мне надоела, – гадко усмехнулся Поздняков. – Просто надоела.
– То есть вы подтверждаете, что совершили убийство сознательно? – уточнил Артем, подняв на него глаза.
– А это уже твоя работа, гражданин начальник! – рассмеялся Поздняков. – пиши, что хочешь. Мне уже все равно.
– А почему это тебе все равно? – спросил Петр Ильич, грузно садясь на стул возле Артема.
– Все равно, – повторил Поздняков, взгляд его стал серьезным. В глазах заблестела черная сталь. – А знаете, вы ведь никогда не сможете их поймать, никогда.
– Тебя же поймали, и других поймаем, – ответил ему Петр Ильич.
– Нет, я это так, шрапнель, ничто, – он вздохнул, взгляд его стал грустным, даже мечтательным. – Вы, наверное, думаете, что мы все изверги такие, насильники, да? А нет. Многие, поверьте мне, очень многие, сами готовы себя продать. А что, работа, как говорится, непыльная, а деньги неплохие.
– О чем это он? – нахмурился Петр Ильич.
– Он говорит о том, что часто детская проституция является сознательной и добровольной, – пояснил Артем.
– Да ну, ты что такое говоришь? – возмутился Петр Ильич.
– Ха-ха-ха! Я разрушил твой хрустальный мирок! – заржал Поздняков.
– К сожалению, он прав, – сказал Артем и долго смотрел в глаза Петру. – В сети много объявлений, где дети сами предлагают себя, и это не фейк. Мы отслеживаем их, но часто родители не дают хода делу, желая скрыть позор, есть и другие причины. Гражданин Поздняков, вы проработали больше десяти лет тренером по спортивной гимнастике, верно?
– Одиннадцать лет, Одиннадцать чудесных лет, – ответил Поздняков.
– И что, там тоже были те, кто хотели себя продать? – вскипел Петр Ильич.
– Представляешь себе, да? Очень много было. Даже родители были не против, – ответил Позняков.
– Ты врешь, сука, врешь! – заорал Петр Ильич.
– Петь, сходи покури пока, – сказал Артем, не выдавший лицом ни одной эмоции.
– Покурить? Да я лучше этому уроду башку проломлю! – Петр Ильич дернулся на стуле, но сел обратно, беря себя в руки.
– Давай, давай, мой малыш, – подбадривал его Поздняков, заливаясь булькающим смехом.
– Гражданин Поздняков, ваш сын учится и живет в Финляндии, все верно? – спросил Артем.
– Js wohl! вы же все знаете, отправьте меня спать, я хочу спать. Согласно Женевской конвенции, вы не можете ущемлять мои права на естественные нужды.
– Ваш сын проживает в Финляндии вместе с матерью вашей жены. – Артем сделал вид, что не расслышал его просьбы.
– Верно, вместе с этой старой дурой.
– У вас в собственности находится три квартиры в Москве, дача, два автомобиля и несколько депозитов на общую сумму около 20 миллионов рублей. Неделю назад вы закрыли депозиты и выставили квартиру и автомобили на продажу. Зачем вам понадобились деньги?
– Ну как зачем? Отдать долг. Знаете, что карточный дог превыше всего? – глаза Позднякова заблестели, в них появился лихорадочный огонек человека с болезненным азартом сумасшедшего. – Я сильно проигрался, очень сильно. Я понимаю, что все к этому шло, но все было выверено, все! Понимаете? Если бы эта дрянь не упала, если бы она не упала! Вы смотрели?
Он потянулся к ним на стуле, было ощущение, что он сейчас упадет. Горящие сумасшедшей страстью глаза вонзились в Артема.
– Вы видели? Это был подкуп, это все было спланировано! Нельзя так падать, нельзя! Я знаю, она это специально подстроила! – он говорил прерывисто, задыхаясь от гнева. – Они все там в сговоре, все. Я видел котировки, это они, они все подстроили, а эта маленькая сучка получила свой гонорар, поверьте мне!
– О чем это он? – Петр Ильич непонимающе посмотрел на Артема, но тот не сводил глаз с Позднякова.
– Гражданин Поздняков, можете ли вы сообщить свои источники дохода, на которые было приобретено все ваше имущество? – спросил Артем, гипнотизируя его взглядом, правая рука так сильно сжала ручку, что пластмассовый корпус начал трещать.
– Я делал ставки. Сначала по чуть-чуть, проигрывал, а потом несколько раз фортануло.
– Ваша жена знала об этом?
– Знала, но она вам об этом уже не скажет, – он откинулся назад, задыхаясь в булькающем смехе.
– Чем вы занимались на работе, где вы работали?
– Как где? У вас нет этого в досье? – удивился Поздняков.
– Вы должны сказать это сами для протокола, – ответил ему Артем.
– «Спектр +», – пожал он плечами.
– Вы продавали спортивный инвентарь, верно?
– Можете это называть и таким образом, – ответил он и зевнул. – Надоели вы мне, больше не буду отвечать на вопросы. А где мой адвокат?
– Вы знали Захарова Григория?
– Кого? Это еще кто? – удивился Поздняков. Артем показал ему фотографию Захарова. – Может и да, видел. Я таких гомиков много видел, наш клиент, наш.
– То есть, вы можете подтвердить, что устраивали встречи с несовершеннолетними для этого человека? – уточнил Артем.
– Не помню, этого не помню. Помню других, но имена их называть не стану, – он хмыкнул. – Могу, конечно, но вам все равно никто не поверит.
– Так назови, а мы сами решим! – Петр Ильич треснул кулаком по столу.
– Нет, не хочу, не хочу. Я требую адвоката. Ты где? – Поздняков снова засмеялся. – Дайте покурить?
– Перебьешься, – ответил ему Петр Ильич.
Открылась дверь, и в комнату для допроса вошли четверо мужчин. Старший протянул Артему бумагу, он долго и внимательно читал ее, потом молча передал Петру Ильичу.
– Это с какой это радости? – возмутился Петр Ильич, бегло просмотрев постановление о переводе их пленника в СИЗО.
– Там все написано, все подписи есть, – сухо ответил ему старший, это был майор с бесцветными глазами и низким, как у собаки, лбом.
– Вот так вот, – сказал Поздняков, когда его отвязали со стула вошедшие сотрудники полиции. – Вот и адвокат скоро придет. Я вас всех по судам затаскаю. Лично тебя, понял?
Он ткнул пальцем в сторону Петра Ильича, тот хотел было встать и дать ему по морде, но Артем схватил его за руку, останавливая.
Когда Позднякова увели, Артем вновь принялся заполнять бумаги. Петр Ильич шумно дышал, борясь с гневом.
– Неделя, – сказал Артем.
– Что, неделя? – переспросил Петр Ильич.
– Жить ему осталось неделю.
– Думаешь уберут?
– Да, все, закончили. А где Денис?
– Его Наташа к себе забрала на беседу, – ответил Петр Ильич.
– Это хорошо, но не поможет, – Артем собрал документы в папку и встал, собираясь уходить.
– В воскресенье пойдем в ледовый дворец?
– Куда? – Петр Ильич не сразу вырвался из своих раздумий. – А, ты про билеты. Я пойду с внучкой. Я ей уже сообщил.
– Мы с дочкой пойдем, жена что-то заупрямилась, дела у нее какие-то. Денис- то идет?
– Да, вроде да. Он хотел, девушка его так вообще в восторге, слышал бы ты, как она вопила по телефону, забавная.
– Ну и прекрасно, пойдем?
– Подожди. Я вот никак не пойму, вот ты мне скажи, это действительно так выгодно? У нас что так много уродов, кому это надо?
– Ты про сутенерство?
– Да, про это.
– Много, ты даже не представляешь сколько. Причем, я тебе скажу так, если это все разрешить, для эксперимента, хотя бы на годик, то… лучше об этом даже не думать.
– Нет, я не понимаю, как это, ну как? Это же больные люди!
– Теперь больные, а век назад вполне себе были здоровые. Мир поменялся, но человек не поменяется никогда. Тебе же не дали добить этот фонд, верно?
– Не дали. Эту бухгалтершу собираются отпускать, видите ли нет оснований для возбуждения дела, прикинь?
– В карман залезли, вот и заволновались. Если бы мы хотели бороться с такими уродами, как этот Поздняков, то занимались бы в первую очередь финансами, мы же ловим полусумашедших сутенеров и выключаем сервера.
– Но это тоже надо делать.
– Надо, но это капля в море. Собственно вся эта группа, или клуб «белого пони» – это все мелочь, приятная мелочь, но не более. Хотя, нет, я не прав – это инструмент воздействия, база данных для вербовки.
– Да понимаю я это, – отмахнулся Петр Ильич. – Кстати, что там с этими казахами?
– Да ничего особенного, очередное зеркало. А эти бодрые ребята всего лишь охраняли майнинговые фермы, так что ничего особенного.
– То есть зря съездили.
– Нет, не зря. Твой любимый фонд оплачивал этот хостинг через некую компанию, забыл ее название, не важно, там учредитель и директор какой-то алкаш. Вот так.
– Ну хоть что-то, а то, я так чувствую, что хотят нам это дело засыпать.
– Уже засыпали, уже.
В комнате было прохладно, из полураскрытого окна задувал снежный ветер, таявший в ту же секунду, как пролетал над горячим столбом сильно перетопленной батареи. Денис сидел за столом и слушал звуки улицы, там была жизнь, простая и сложная, со своими проблемами, радостями, может и пустяшными, но он хотел туда, к людям. Странный орган мозг, когда надо он отказывается помогать, топя его в трясине воспоминаний, забытых переживаний и нескончаемой тоске по давно утраченному детству. Он подумал, а что было бы, если бы он жил также, как и другие, в своей семье, с родителями, может братом, нет, лучше с сестрой, обязательно младшей. Он помотал головой, отгоняя от себя эту назойливую мысль, преследовавшую его со школы.
В комнату вошла Наташа, на ней был строгий мундир, расцвеченный беззаботным розовым платком. Она быстро прошла к своему месту, краем глаза уловив, как Денис ищет место своим большим рукам, и никак не может его найти.
– Не холодно? – спросила она, бросив на него быстрый взгляд темно-карих глаз.
– Нет, нормально, – хрипло ответил он и прокашлялся. От долгого молчания у него першило в горле, связки будто бы присохли, не желая произносить ни звука. Он ответил ей долгим взглядом, в очередной раз рассматривая ее лицо, немного большое для девушки, рябое на щеках и с мясистым носом. Она не была красавицей, хорошо сложена, красивые темно-карие глаза, чувственный рот, было в этом лице далекое и бесконечно близкое, несвойственное для современного города и настоящее для деревни.
– У нас с вами одинаковые носы, – сказала она, показав пальцем на свой нос.
– Простите? – Денис удивленно вскинул брови.
– Нос, – она еще раз показала на свой нос указательным пальцем, демонстрируя яркий маникюр. – У нас с вами большие носы, вы же только что его рассматривали, верно?
– Да, наверное. Но у вас вполне ничего, хорошенький носик, – он смутился, не сообразив, как выйти из этой ситуации.
– Не придумывайте, у меня большой нос, как хороший клубень, – ответила она серьезным тоном. – Я раньше хотела исправить его, сделать пластику.
– Как у Моники Беллуччи?
– Может и так, – она задумалась. – А вам нравится эта актриса?
– По-моему, она нравится всем мужчинам.
– Пожалуй да, она олицетворяет в себе истинное понимание женщины, будущей матери, не находите?
– Никогда об этом не думал, просто смотрел, – пожал плечами Денис.
– А какой вам фильм с ней больше нравится, мне вот она понравилась в роли Клеопатры, не смотрели?
– Что-то припоминаю. Мне она понравилась в другом фильме.
– Интересно, в каком?
– Могу ошибаться, но вроде он назывался «Человек, который любит».
– Да, я смотрела этот фильм. Но что вам там понравилось? У нее совсем маленькая роль в этом
