фильме.
– Не знаю, наверное, она там больше похожа на настоящую.
– Интересно. Я не думала об этом. Надо будет пересмотреть фильм.
– Фильм ни о чем, – пожал плечами Денис. – Мы о кино будем разговаривать?
– Можем и о кино, – она игриво щелкнула пальцами по столу, кокетливо поправляя платок на шее. – Почему вы не женаты?
– Почему вы не замужем?
– О. я смотрю, вы настоящий ученик Петра Ильича, – засмеялась она и погрозила ему пальцем. – Ничего, я этого носорога победила, и с вами справлюсь.
– Очень рад, – он погрузился в изучение своих покрасневших рук, от нервного напряжения кожа стала шелушиться, и его одолевал нестерпимый зуд.
Психолог вздохнула и взяла папку со стола, достав оттуда чистые бланки, она немного подумала и перевернула их, пододвигая листы к Денису.
– Если хотите, можете сами все заполнить, – сказала она.
– Но это будет неверно, –он покачал головой, отодвигая их обратно.
– Я вам доверяю, я уверена, что вы все заполните честно.
– Спасибо, я знаю эту уловку.
– Это не уловка, – в ее голосе послышалась легкая обида. Она улыбнулась, сбрасывая с себя это настроение, и притянула листы к себе, принявшись их заполнять. – А вы мне доверяете?
– Да.
– А почему?
– Вы меня не обманывали, у меня нет причин вам не верить.
– Как вы считаете, все люди врут? – она не отрывала взгляда, расставляя галочки напротив опросника.
– Да, иначе невозможно было бы жить.
– Я понимаю вашу мысль, я тоже так думаю. Человек, всегда говорящий правду, опасен и невыносим. А как вы думаете, надо ли врать себе? – он почувствовал на себе ее испытующий взгляд и поднял на нее глаза.
– Если себя не обманывать, то можно сойти с ума. Я верно угадал ход ваших мыслей?
– Да, все верно. Вы считаете себя идеалистом?
– Нет, не считаю.
– Вы совершали ошибки?
– Как и все, не один раз.
– Вы ругаете себя за это? Как долго вы можете казнить себя за совершенную ошибку?
– Как я должен отвечать на этот вопрос? – возмутился Денис. – Как можно говорить об этом? Я понимаю, к чему вы ведете.
– Да? Тогда может скажете? – она отложила бланки в сторону, демонстративно кладя ручку на край стола.
– Вы все ведете к тому, что никто не всесилен, что нельзя предугадать всего, что не стоит сильно переживать из-за допущенной ошибки, что не совершает ошибки тот, кто ничего не делает – и подобную хрень! – он встал и подошел к окну, желая остудить своё лицо под струей снежного ветра. Постояв пару минут, он повернулся к ней и сказал. – Только вот все это отговорки для слабаков. Каждый должен отвечать за свои поступки и тем более за то, чего он не сделал, а должен был сделать! Это бывает гораздо хуже, гораздо хуже…
Голос его затих, и он отвернулся к окну, схватив руками подоконник. Психолог встала и подошла к нему, едва дотронувшись до него плечом.
– Я не хотела лечить тебя штампами, не против, если мы перейдем на «ты»?
– Давай, – буркнул он, не поворачиваясь к ней, его взгляд следил за собравшейся на улице пробке.
– Я рада, что ты не против. А то бывают некоторые, ты даже не представляешь, – она засмеялась, прикоснувшись пальцами к холодному стеклу. – Ты знаешь, все что ты говоришь верно, каждое слово. Но есть одно большое но.
– Какое?
– Если хочешь жить, тебе придется научиться закрывать на многое глаза. Ты же хорошо знаешь Артема, да?
– Я с ним общался только по одному делу, какой он человек я не знаю.
– Знаете и скоро превратитесь в него. Ой, я опять на вы, что это я? Денис, бери пример с Петра Ильича, поверь, это мое профессиональное и личное мнение. Может показаться, что мы с Петром Ильичом находимся в ссоре, но это не так, у нас с ним бесконечный профессиональный спор. Я у него очень многому научилась, только ему об этом не говори, хорошо?
– Не скажу. Наташ, я все это знаю и все понимаю. Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты для начала отдохнул. Возьми пару недель отпуска, тебе нужны другие эмоции, у тебя же есть девушка?
– И это ты знаешь?
– Ну, это видно, – усмехнулась она, вытаскивая из-под воротника его рубашки длинный черный волос. – Тебя пометили.
– Меченный, как бык.
– Ну, может и бык, – она шутливо бросила взгляд на его поясницу. – Ей виднее.
– Так, давай говори, что хотела еще сказать.
– Ok, тогда по-серьезному. Денис, чтобы ты не думал, как бы ты не переживал, но это все не должно касаться пострадавшего, для него ты должен быть уверенным в себе, непоколебимым…
– Я не робот! – перебил он ее. – Я человек, понимаешь, человек!
– Вот и я о том же! – она внезапно повысила голос, заглушив его, он остановился, заморгав от неожиданности. Не снижая громкости, Наташа продолжила, – Так подумай своей башкой, что то, что ты хочешь сам от себя, может только робот! Ты человек! Ты слабый и несовершенный! Нечего разыгрывать из себя капитана Америку, научись быть несовершенным, ты не Господь Бог – ты человек, всего лишь человек. Нельзя мыслить одними далекими идеалами, в жизни это невозможно, или ты долго не проживешь.
Он прислонил голову к стеклу и шумно задышал. Все сказанное было ему понятно, он уже не раз слышал это, многие пытались донести ему эту мысль, часто неумело, но искренне.
– Я это все знаю, но я не могу, – ответил он, отнимая голову от стекла. – И никогда не мог.
– А мы попробуем, – она широко ему улыбнулась, от вспышки гнева, озарившей ее лицо минуту назад, не осталось и следа. – Я тоже идеалистка, у меня получится.
– Посмотрим, – он ухмыльнулся и, поймав смешинку в ее глазах, рассмеялся. – Кто кого?
– Кто кого, – важно сказала она. – Но я победю.
– Победи, – передразнил он ее.
10.
Германия, Мюнхен.
Экспресс остановился на платформе, из белых дверей стали степенно выходить пассажиры. Амалия вышла одна из последних, долго собирая вещи в сумку, которая буквально трещала по швам. На плечах висел тяжелый рюкзак, она вся скрючилась, медленно двигаясь по платформе. Как назло рядом не оказалось ни одной тележки, взгляд ее обшаривал блестящий перрон, вперед она смотрела исподлобья, бросая короткие взгляды, не в силах выпрямиться. Вдруг она почувствовала, что врезалась во что-то живое и твердое.
– Ой, – охнула она, отходя назад, едва не завалившись на спину.
– Ну ты и нагрузилась, – Андре забрал у нее сумку и стал снимать рюкзак. – Ты чего это, на войну собралась?
– Здравствуйте, Андре, – она бросилась к нему и обняла, но тут же смутилась и отошла назад. – Извините, я вас не обидела?
– Нет, что ты, – рассмеялся он, легко поднимая ее поклажу. – Мне это очень даже приятно. Ты похорошела, поправилась немного.
– О, да. Меня там так закормили, как рождественского гуся. Андре, а вот вы, мне кажется, похудели, да?
– Наверное, – он пожал плечами и пошел вперед. Амалия побежала за ним, удивляясь его бодрому шагу. – Как доехала?
– Замечательно. У меня были такие хорошие соседи, им было плевать на меня, очень здорово. Андре, я думала, что вы пошутили, что встретите меня.
– Почему же пошутил? – удивился он. У меня выходной, сегодня воскресенье. Кстати, тебя встречаю не только я. Вон, бежит.
Он показал на бегущую к ним Аню, бродившую до этого по вокзальной площади, выбирая букет для Амалии.
– Привет! – издали закричала Аня, почему-то по-русски, размахивая букетиком. – Привет, Амалия!
– Я сейчас заплачу, – Амалия закрыла лицо ладонями, пряча увлажнившиеся глаза. Она быстро взглянула на Андре и прошептала. – Спасибо вам большое, спасибо.
– Да ну, прекрати, – ответил он, не теряя улыбки с лица, глядя, как Аня буквально набросилась на Амалию, радостно визжа.
– Привет, Аня, – ответила ей Амалия почти без акцента, она все эти недели болезни пыталась немного выучить русский язык, но сейчас из головы вылетело абсолютно все, что она учила.
– Ну наконец-то ты приехала! – вопила Аня, но видя, что Амалия не понимает, перешла на немецкий. – Ты чего так долго болела?
– Ну, вот так, – смутилась Амалия, освободившись от радостных объятий Ани. – Зато выздоровела. Твой папа сказал, что я похорошела и поправилась.
– Да ты стала получше, – Аня, с видом знатока, осмотрела ее со всех сторон. – Но надо еще попу нарастить.
– Аня? – удивленно воскликнула Амалия. – Как ты можешь?
– А что, пап, разве я не права? – Аня требовательно посмотрела на Андре. – Ну, скажи, что я права!
– Аня, ты задаешь очень нескромные вопросы, особенно для мужчины, – ответил он, – но в одном ты права, Амалии стоит набрать еще пару килограмм.
– Я буду стараться, я сама так думаю, – сказала Амалия.
– А ты же с нами будешь жить, да? – Аня схватила ее под руку, и они вместе пошли к выходу. – Да?
– Мне кажется, что это будет неудобно, – замялась Амалия.
– Ты не хочешь? – Аня округлила глаза и дернула ее за руку. – Ты что? У нас же здорово!
– Нет, у вас замечательно, просто, мне кажется, что вы и так много для меня делаете, мне неудобно.
– Аня, не дави на Амалию. Я думаю так, пока Амалия поживет у нас, а потом, когда сама определится, найдет себе хорошую квартиру, – сказал Андре, весело поглядев на Амалию.
– Да! – воскликнула Аня и просительно добавила. – Ну, соглашайся, соглашайся!
– Конечно, я согласна, – ответила Амалия. – Я вам очень благодарна, спасибо!
– Заканчивай благодарить, – Андре поморщился .
Они подошли к его машине на парковке, пока он укладывал вещи в багажник, Аня шепнула Амалии на ухо.
– Он не любит, когда его благодарят.
– А почему? – удивилась Амалия, говоря тоже шепотом.
– Я тебе потом расскажу, – Аня увидела, как к ним подходит Андре.
– Чего шепчемся? – спросил он.
– Ничего, – Аня хитро сузила глаза. – О мужчинах!
– Тебе рано еще о них думать, – отрезал он, показав рукой на машину.
– А нам в школе уже все рассказали, – она показал папе язык и села в машину рядом с Амалией.
– Так, и чего это вам там могли рассказать? – спросил он, садясь в машину.
– Все! Я все знаю, – самоуверенно ответила Аня.
– Ну-ну, – усмехнулся он.
Машина выехала с парковки, Андре встал в конец змейки, медленно выезжавшей на проспект. Аня сзади не унималась, засыпая Амалию вопросами, на половину которых она отвечала сама. Было видно, что Амалии это совсем не в тягость, уже скоро позади него не смолкал дружный веселый девичий смех, он поддался ему, не вслушиваясь в разговор, просто улыбаясь и ни о чем не думая.
До дома они доехали быстро. Амалия хотела часть вещей сама поднять наверх, но Аня утащила ее вперед, заметив, что папа все сам поднимет. В квартире было все готово к приезду нового жильца. Аня с гордостью показала ей ее комнату, хвалясь, что все она подготовила. Амалии было неудобно, но от запаха испеченного еще с утра пирога с капустой у нее заурчал живот, разрушая всю ее скованность и смущение дружным смехом.
– Я еще пельменей налепила, сейчас обожремся! – воскликнула Аня и побежала на кухню. – Иди мой руки, и вообще, будь как дома!
Амалия помыла руки и пошла на кухню. Вошел Андре, слегка запыхавшийся, в машине лежали еще пакеты с продуктами. Амалия подбежала к нему и взяла их.
– Можно я помогу? – спросила она.
– Конечно, больше не спрашивай, у нас тут закон простой, не тормози и не спрашивай лишнего, – ответил он.
– Отлично! – обрадовалась она и убежала на кухню, решив там похозяйничать.
Андре внес ее вещи в комнату и закрыл дверь. Раздевшись, он долго мыл руки, слушая, как перебивают друг друга две женщины на кухне, от этого хозяйского спора у него теплело на душе, вспоминалось только
