скалой. Вова вернулся к столу и выключил свет. Петр Ильич потянулся к их маскам, но мужчины вжались в спинки стульев и судорожно затрясли головами, в знак согласия. Петр Ильич взял со стола два картонных планшета с чистыми листами, на первом он написал «30 минут». Мужчины затрясли головами. Подошел Вова и освободил их руки, Петр Ильич передал им планшеты и ручки и показал на стрелку манометра на баллоне.
Через двадцать минут, после того, как Петру Ильичу вернули планшеты, Вова открыл окна и вышел за дверь. Он скоро вернулся с двумя ведрами воды и вылил на каждого из мужчин по ведру. Надев наручники, Вова отвязал ноги. Вместе с Петром Ильичом они вывели их из комнаты, оставив ее проветриваться. Если бы кто-то в это время увидел их в коридоре, то задал бы очень много вопросов. Двое человек в противогазах и плащах ведут двоих мокрых хрипящих мужчин под локоть. Мужчины лихорадочно озирались, не до конца понимая, куда их ведут.
Они отвели их в душевую, где их ждала новая одежда, старую, со следами газа, Вова убрал в пластиковый мешок. Мужчины долго и тщательно мылись, боясь оставить на себе хоть часть этого яда, постепенно они стали приходить в себя.
Выйдя из душа, они долго смотрели на двоих мужчин в противогазах.
– Это не законно, и вы это знаете, – сказал мужчина с избытым лицом. – Вы не сможете эти показания пришить к нашему делу.
Петр Ильич снял противогаз и долго, пристально посмотрел ему в глаза. Живот вновь начало саднить от боли, шрамы задвигались, до этого он ничего не чувствовал.
– А тебе не западло, что кто-то, просто так убивает сотни человек, как собак? – спросил Петр Ильич.
– Кто они мне?
– А те кто тебе? А ты сам кто?
Мужчина с избитым лицом стал медленно одеваться, казалось, что он задумался. Второй бросал на него боязливые взгляды. Одевшись, он посмотрел на Петра Ильича и спросил: « Сколько детей?»
– Сорок восемь, пятерым было меньше трех.
Мужчина схватился за голову и сел на пол, уткнувшись лицом в колени.
– Ты… это… они же нас, – залепетал второй.
– Я все подпишу, – сказал мужчина с избитым лицом, выдержав взгляд Петра Ильича, потом он усмехнулся и добавил. – Но тебя грохнут, мент.
– Посмотрим, – ответил ему Петр Ильич, привыкший уже к подобным фразам и не воспринимавший их всерьез.
– Нет, ты не понял. Тебя грохнут свои, – засмеялся тот.
– И что вы хотите от меня? – Константин Павлович посмотрел на нависшими над ним Петра Ильича и Вову, они провели ночь в управлении, перебиваясь дерганным сном на диванах в приемной, и поэтому были на взводе. – Этого мало, более того…
– Как это мало?! – взревел Петр Ильич. – Надо брать всех и под замок, а там расколются!
– Да не расколются, – устало ответил ему Константин Павлович, кивнув недоуменному Вове, чтобы тот сел, Вова повиновался. – Вот который сейчас час?
– Девять утра, – ответил Вова, широко зевнув.
– Так вот что, ребята, послушайте меня внимательно. Эта бумага стоит очень дорого, – Константин Павлович поднял со стола признательные показания, полученные ночью. Они были переписаны начисто, а внизу стояли ровные и четкие подписи задержанных. – Это документ, только вот он нам не поможет. Не перебивай, Петя, не перебивай.
Петр Ильич устало сел на стул и обхватил колени руками, начав слегка раскачиваться, это было всегда, когда он перебарывал в себе сильный приступ гнева. В этом качании было что-то из его детства, когда его, еще совсем маленького и доверчивого били на горке возле дома, а он не мог ответить, не мог ударить по лицу человека… но это прошло с годами, когда он перестал видеть человека в людях.
– Я уж не знаю, кто и как передал, но их адвокаты, заметьте, это не простые пиджаки, это целая команда. Так вот эти адвокаты уже написали такую кучу бумаг, что нам до конца года с ней не разобраться.
– Да пусть пишут, нам то что? – процедил сквозь зубы Петр Ильич.
– Да, мы разве сделали плохо? По-моему четко отработали допрос, – сказал Вова.
– Вот с этим я не спорю, сработали вы четко и грамотно, но мы же не на войне, сейчас другое время, – сказал Константин Павлович, но его заглушил рев Петра Ильича, вскочившего с места.
– Не на войне?! Не на войне?! А что это по-твоему?! Это война, Кость! Война против нас! И ведем ее мы сами против себя! Нет, не надо говорить, что сейчас время другое, не надо! Ты знаешь, я был на обеих войнах, я видел, я знаю, да я сам, сам, понимаешь, сам! Вот этими руками, вот этими! – Петр Ильич затряс огромными кулаками в воздухе. – Но не говори мне, что мы делали там что-то неправильно, не говори! Иначе мы все преступники – все! А я не считаю себя преступником, не считаю! А преступники – они, я солдат, я должен выполнять приказ – и вчера мы его выполнили! Выполнили без вопросов, без вопросов, выполнили… выполнили…
Его речь стал замедляться, в одно мгновенье он упал на стул, и если бы его не подхватил Вова, то сполз бы на пол. Петра Ильича стала бить мелкая дрожь, он пытался говорить, но вместо этого изо рта раздавались булькающие звуки, пошла пена. Вова испуганно смотрел на Константина Павловича, тот выворачивал ящики стола, вытряхивая из них содержимое, ища заветные таблетки. Наконец безликая полоска упала на пол. Константин Павлович сунул две таблетки в рот Петру Ильичу, Вова бросился к графину с водой, прямо из него заливая воду в рот.
– Что с ним? – голос у Вовы дрожал. А в глазах блестели слезы.
– Он контуженный, два раза, – пояснил Константин Павлович. – Опять забросил лечение, ох, Петя.
– Я не знал, он никогда не рассказывал об этом.
– И не спрашивай, он не любит этих разговоров, – Константин Павлович посмотрел в лицо Петру Ильичу, его глаза прояснялись, лицо медленно наливалось здоровым цветом.
– Я нормально, – сказал Петр Ильич.
– Нет, ненормально, – покачал головой Константин Павлович. – Вов, отвезешь его домой, заодно и сам отдохнешь. Это дело надо переспать, а то дров наломаем. А я пока все у нашего генерала согласую.
– Хорошо, – Вова помог Петру Ильичу подняться, его еще пошатывало. – Может, мы завтра с утра съездим в этот «Вектор М»? Так, просто поговорим, а?
– Можно, – согласился Константин Павлович. – Я пока дам задание, ребята нароют вам про этого Руслана.
– Не то это все, – глухо произнес Петр Ильич. – Он такое же ничто, как те, что у нас сидят. Надо брать этого директора и колоть, как мы этих. Сразу все расскажет, сразу!
– Не кипятись, посмотрим, если разрешат, то обязательно сделаем, – Константин Павлович похлопал его по плечу. – Завтра к ним съездишь, только, Петь, надо вежливо, хорошо?
– Хорошо, – пробурчал тот в ответ.
– А Руслана этого надо пробить, все же есть? И телефон, и приметы. Вот мне только одно непонятно, что они собирались делать с этими серверами? Они же не смогут вытащить с них ничего, не получится, без ключей доступа.
– Я с Шамилем это обсудил, он думает, что они и не будут ничего искать или взламывать, а просто уничтожат их. Это же надежнее, чем пытаться украсть информацию, физическое уничтожение данных, а там пока восстановят, у-у, столько времени пройдет, – ответил Вова. – Я, кстати, уже запрос по мобильнику отправил, должны скоро все сбросить.
– Молодец, – похвалил его Константин Павлович. – Завтра приедете пораньше, посмотрите.
– Ты лучше Денису сбрось, а он нам расскажет, – предложил Петр Ильич, приходя в себя, будто бы приступа и не было.
– Верно, так и сделаем, – согласился Константин Павлович. – Все, до завтра.
Он пожал каждому руку и стоя проводил их. Как дверь закрылась, Константин Павлович подошел к столу и еще раз перечитал выбитые ночью показания, под сердцем защемило, он с силой потер это место, день намечался отвратительный.
– Ты что собираешься делать? – спросил Петр Ильич Вову, когда они сели в машину.
– Не знаю, день свободный, – пожал тот плечами, выезжая с парковки, – ничего, наверное. Моя сегодня на сутках, появится утром.
– Ясно, она вроде собиралась перейти на другой график, или я что-то путаю.
– Нет, не путаешь. Не разрешили, пока. Точнее, уговорили.
– Может и правильно, ей же вроде нравится там работать.
– Нравится, но брать полторы ставки каждый месяц, не знаю, мне ее жалко.
– Так женись, и перестанешь жалеть.
– Какой ты циник! Как же не жалеть, она же у меня гинеколог.
– Вроде хирург?
– Ну, так и есть.
– Что-то я туго соображаю. Значит тогда так, сейчас едем ко мне, завтракаем, а потом поедем к тебе, повесим, наконец, эту раковину.
– Ой, неохота так.
– Ты поговори мне еще.
– Слушаюсь, товарищ старший следователь!
Дома у Петра Ильича их встретила его жена, высокая, она была чуть-чуть выше Петра Ильича, женщина с фигурой диаметрально противоположной мужу. Она была на зависть стройная, а в ее движениях и походке улавливалась сила и грация укротительницы тигров. На его бурчание она отвечала ему лаской, одаривая еле заметными прикосновениями, заставляя его бурный нрав повиноваться своей воле. Вова весь замлел от ее ухаживаний, зачарованно смотря, как она собирает им на стол, и все вздыхал, что ему такого вряд ли дождаться.
– Не торопись с выводами, – сказала ему жена Петра Ильича, звали ее под стать ее облику – Маргарита Львовна. – Как укротишь свою жену, такой она и будет.
– Это еще кто кого укротит, – буркнул Петр Ильич, принимаясь за пышный омлет с колбасой и зеленью.
– А ты не бурчи, медведь, – легонько толкнула она его в плечо. – Ты лучше ешь, а то исхудал совсем. Не спали всю ночь, да?
– Да так, немного прикорнули на диване, – сказал Вова, наслаждаясь домашней едой.
– Ну ничего, отдохнете, – сказала она. – Петь, а Людочка тебя вчера так ждала.
– А что случилось? – удивился Петр Ильич.
– Ну как же, у нее скоро выступление, а деда нет. Кто ей поможет советом?
– Пусть мама поможет.
– Ну, Петь, у Ксюши новая работа, ей некогда.
– Да ей всегда некогда.
– Володя, вы нас не слушайте. В нашей семье постоянный спор по поводу дочери. Вот Петя ее ругает, а я защищаю, но, когда надо, он первый бросится ей помогать.
– Бабе тридцать пять лет, а мозги как у двадцатилетней! – возмутился Петр Ильич.
– Ну-ну, прекрати, – погрозила ему пальцем Маргарита Львовна. – Не всем же так повезло, как мне с тобой. Володь, еще будешь?
– Конечно! – Вова протянул ей пустую тарелку, на которую она положила остатки омлета и вчерашние сырники. – Петр Ильич, может, часика через два поедем, а?
– Что, объелся? – Петр Ильич насмешливо посмотрел на жену. – Эта сирена потопила не один фрегат.
Он демонстративно ткнул вилкой в жену и безудержно зазевал.
– Володь, я вам постелю в гостиной на диване, поспите пару часиков, – улыбнулась Маргарита Львовна. – Вот уже и Петя засыпает.
Петр Ильич угрюмо уткнулся в чашку с чаем, но очень быстро затрясся от смеха, глядя на то, как Вова корчил просительную физиономию.
6.
4:30. В черном небе сквозь плотные облака не проглядывается ни одной звезды. Редкие машины поспешно проезжают открытую площадь вокзала, устремляясь на проспект. Со стороны проспекта медленно въезжают несколько машин, пара пикапов и легковые. Группа продвигается по площади, уходя в сторону бизнес- центра. Машины останавливаются у ограждения и глушат двигатели. Темные фигуры выходят из машин и принимаются разгружать пикапы. Мужчины берут деревянные брусья и переходят линию ограждения, идя прямо к бизнес-центру. После разгрузки пикапы
