Да знаю, что городская! Я не по вызову. Фельдшер я из Сосновки. Да, Ковалева Вера Матвеевна. От нас тут человек в районную поликлинику уехал, назад не вернулся. Ну, да, разыскиваем. Возможно, вы в городе где подобрали? Мало ли? Что? А-а! Женщина это. Витаускас Галина Тарасовна. Ну, да, нерусская. Не знаю, сколько. Средних лет примерно. В прошлый вторник, или среду. Нет?… А в другие дни?… До сегодняшнего нет? Ну, ладно, спасибо!
-Я уже поняла, что «скорая» не подбирала. Тогда, может, стоит в больницу еще попробовать позвонить? Мало ли, возможно, она как-нибудь по договоренности вне поликлиники в больницу устроилась?
-Что ж, давайте, в больницу позвоним. Только вряд ли она там. Если в поликлинике не была… Хотя, кто знает? Бывали всякие случаи. Скажем, люди могли привести в больницу, если, к примеру, человеку плохо рядом с больницей стало.
Разговор по телефону.
-Так, больница. Вот она, наша больница! Приемный покой? Очень хорошо! Девочка, будь добра, скажи, пожалуйста, к вам в течение ближайшей недели поступала такая дамочка: Витаускас Галина Тарасовна? Нет, уважаемая, не могу я приехать, я из Сосновки звоню. Ну, да, фельдшер я тутошный. Разыскиваем мы эту дамочку. Витаускас Галина Тарасовна. Нет, говоришь? А ты внимательно посмотри! Прямо с прошлого вторника начни. Все равно нет? Ну, спасибо! И у них нет, Наталья Николаевна. Погоди, я еще Машеньке звякну. Она, уж, поди, до чего-нибудь докопалась… Машенька, да, это опять я. Что? Нету ничего, говоришь? Слушай, а новую карточку могла она завести? Ну, скажем, если старая потерялась? Старая на месте? Да знаю. Очень прошу тебя, милая, посодействуй, ради Христа! В кабинетах поинтересуйся. Да звонила кругом: нигде нет. Ладно, позвоню.
-Ну, вот, сами слышали, какая ситуация. Не обращалась ваша Витаускас к врачам. Наталья Николаевна, а, может, она и не к врачам вовсе поехала?
-Как, не к врачам? Прямо так и сказала, что нужно ей срочно обследоваться, потому что дальше терпеть нет возможности.
-Ха-ха-ха! Ой, Наталья Николаевна! Какие же мы с вами бестолковые! Все правильно: к врачу она поехала, вот, что! Да, только не туда, куда мы с вами думаем.
-Как это, не туда?
-А так! Она же к женскому врачу, небось, поскакала, если у нее уже не было мочи, как вы говорите.
-Вы так думаете?
-Именно так и думаю! Ну, сами посудите, отчего она так срочно рванула? Да еще в отсутствие мужа. Да еще, как вы сказали, заявила, что обследоваться надо. Погуляла, видать, от мужа с кем-нибудь, а потом обнаружила свой грех. Ну, и полетела исправлять дело. Не иначе, аборт сделала. Вот и пережидает, пока оклемается малость. После абортов бывают и осложнения. А если огласки не хотела, так у кого-нибудь на дому, видать, сделала.
-А разве можно так?
-За деньги все можно. Были б специалисты.
-А вы знаете таких?
-Ну, известных гинекологов, которые в больнице да в поликлинике работают, конечно, знаю. Еще есть двое, которые уже не работают, но могут взяться. А, вот, тех, которые подпольно делают, эти никогда не выставляются. Хотя я по своим каналам попробую что-нибудь выяснить. Но, думаю, что пока я буду выяснять, Галина и сама домой заявится. Это такое дело, что недели-две вполне хватает, чтоб оклематься. Женщины, они, как кошки, живучи.
22 марта 1969 года. Из письма.
«Дорогая Наташенька! Не уверена, что это письмо дойдет до тебя до начала каникул, но я все-таки тебе пишу, чтоб тебе понятна была вся важность момента. Разумеется, позже я отправлю тебе еще телеграмму с сообщением о том, что тебе непременно следует 25 – 26 марта быть в университете на заседании Ученого Совета, на котором планируется окончательное рассмотрение и утверждение твоей программы по мировой культуре. Тюрин на заседании обязательно будет. Он привлек еще к рецензированию профессора Хромкина из НИИ школ. Он ознакомился с твоей работой и выразил полное удовлетворение. Твое присутствие необходимо в обязательном порядке, что бы там, у тебя, ни происходило. Сама должна понимать, что решается твоя судьба и судьба твоего многолетнего труда. Кто, как не ты, так хорошо сможет отстоять твою позицию и твои взгляды? А откладывать далее все эти проволочки уже невозможно. Время не ждет: наука не стоит на месте, и у тебя за спиной могут появиться серьезные конкуренты. В общем, бросай все и лети сюда. Все детали обсудим на месте. 23-го – 24-го я жду тебя у себя на кафедре. Все! Обнимаю! Петракова».
22 марта. Сосновка. Гончаровой. Телеграмма.
«Срочно вылетайте! 25 –26 марта в университете состоится защита программы. Ваше присутствие обязательно! Петракова, Тюрин».
22 марта. Петраковой. Телеграмма.
«Выехать не могу. Защиту прошу отложить сроком до двух месяцев. Подробности письмом. Гончарова».
22 марта. Из письма.
«Дорогая Ольга Васильевна! Только что отправила вам телеграмму с сообщением о том, что в настоящее время я никак не могу уехать отсюда никуда. И даже на такое архиважное для меня мероприятие, как защита моей монографии. Я очень и очень понимаю ваше беспокойство за мою судьбу и за судьбу нашего дела. Поверьте, я тоже беспокоюсь не меньше вас. Более того, я просто не могу найти себе места. Мечусь, как зверь в клетке. Но ситуация, в которой я нахожусь, не дает мне ни единого шанса. Разве что произойдет чудо: небеса разверзнутся, и сам Господь Бог унесет меня на крыльях судьбы.
Ваше письмо я получила, к сожалению, только сегодня. Сегодня же мне принесли и телеграмму. И, хотя каникулы начались тоже сегодня, у меня нет никакой возможности бросить взятые мною обязательства по отношению к детям, которых поручили двумя неделями раньше мне на мое попечение. Разумеется, если бы я знала раньше, что мне предстоит столь важная поездка, то я ни за что не приняла бы на себя такую ответственность. Суть в том, что родители двух детей по своим личным причинам в настоящее время находятся далеко от дома. Детей же они оставили мне до своего возвращения в надежде, что я присмотрю за ними. Сейчас ситуация складывается так, что родителей нет в поселке, вызвать их домой в срочном порядке нет возможности. В ближайшие дни их возвращение невозможно, поскольку рейсовые самолеты летают всего лишь два раза в неделю. Последний самолет был вчера. Следующий будет только через три дня. Но даже, если будет летная погода, и самолет через три дня прилетит по расписанию, то еще не факт, что этот самолет доставит сюда мать этих детей. Если даже предположить, что через три дня на самолете прилетит мать этих детей, и я смогу вылететь на Большую землю, то и в этом случае я не успеваю на заседание Ученого Совета. Вот причины, которые побудили меня отправить Вам телеграмму с отказом присутствовать на Совете. Я прошу вас понять меня и простить за то, что я невольно доставила вам столько хлопот и волнений. Умоляю, объясните, пожалуйста, ситуацию моим рецензентам и членам Совета. До свидания! С искренним почтением к вам, ваша Н.Н.Гончарова».
5 апреля . Сосновка. В доме у Н.Гончаровой.
-Слушай, Наташа, а это правда, что у тебя в универе были какие-то проблемы, и ты из-за них сюда вынуждена была рвануть?
-Кто это тебе сказал?
-Оля.
-А она откуда узнала?
-Ой, да об этом все говорят.
-И что же все говорят, интересно знать?
-Ну, будто бы у тебя в универе был какой-то роман со студентом. А потом он тебя бросил, и ты завалила ему экзамен. Он накатал телегу, и тебя попросили умотать куда-нибудь от греха подальше. В общем, такая вот мрачная история. Это, что, правда?
-Разумеется! Несчастный студент не выдержал провала экзамена и покончил жизнь самоубийством. Студенты в знак протеста устроили перед зданием университета демонстрацию с требованием четвертовать меня на Лобном месте. Опасаясь преследований со стороны прогрессивной советской молодежи, я тайно покинула родной город и приехала в этот медвежий угол. Тебя устраивает такое объяснение?
-Да, ладно, не сердись! Это же не я придумала. Я просто передала тебе то, что болтают всякие дуры.
-Да-а, с очень примечательными страницами моей биографии ты меня, Тома, познакомила. Было бы все это забавно, если бы не было так грустно. Интересно, кому бы это надо было распускать все эти бредни?
-Кому же еще, как не нашей Елене Прекрасной. Она завидует тебе и злится от того, что ты пятерки ее сыну не ставишь. Раньше-то он круглым отличником был. А теперь нет из-за русского языка.
-Как я могу ставить, когда он не тянет?! Пробелы у него серьезные с прошлых лет. Я предлагала ему позаниматься, но он заявил, что мама сама его подтянет. А у нее, вероятно, времени не хватает на сына.
-Ну, да! Чтоб сплетни распространять, на это у нее времени хватает.
-Тома, это еще не факт, что именно она сочинила про меня историю моего падения.
-Да она это! Во-первых, никому это больше не нужно, а, во-вторых, не зря же твои головорезы устроили бойкот ее сыну. Наверное, что-то разнюхали, прохвосты, вот на ее сыне и вымещают свое недовольство.
-Бойкот, говоришь? Откуда ты знаешь?
-Да мои четвероклассники проговорились. А им, вероятно, Ванька Витаускас рассказал. Он же в курсе всех ваших дел.
-Ах, вот оно как?! Ну, ладно, я живо разберусь со всем этим делом. Спасибо тебе, Тома, за информацию!
6 апреля. Сосновка, школа
-Старосту класса, председателя отряда и звеньевых прошу задержаться в классе после звонка. Всем остальным до свидания!
-А что такое случилось, Наталья Николаевна?
-Случилось вопиющее безобразие, друзья мои хорошие! Аля, дверь прикрой, пожалуйста, и пройди к своему месту! У нас разговор основательный будет и, вероятно, нелицеприятный. Я не хотела бы, чтобы кто-нибудь посторонний услышал, как я с вами расправляться тут буду.
На повестке дня, господа присяжные заседатели, у нас всего один вопрос, на который я желаю получить предельно исчерпывающий ответ. Кто дал вам право, уважаемые граждане, учинять гнусный самосуд над гражданином Колесниковым Юрием и подвергать его свободную личность репрессиям и остракизму, а также объявлять ему так называемый бойкот от лица всего класса?
-А что такое остракизм, Наталья Николаевна?
-Это гонение, сударь. В данном случае, незаконное.
-Да он сам свинья порядочный. А мать его брехню всякую по поселку распространяет…
-Заткнулся бы ты, Медведь, а! Кто тебя просил про мать варежку разевать? Не слушайте вы его, Наталья Николаевна!
-Стоп! Я требую от вас не характеристику на гражданина Колесникова, а вполне точный ответ: на каком основании вверенный мне ученический коллектив учиняет расправу над личностью?
-На том, чтобы он не вякал всякую брехню.
-Извольте, товарищ, изъясняться на русском языке, а не на воровском сленге!
-Ну, Колесник, то есть, Колесников…
-Он, Наталья Николаевна, совершил бесчестный и жестокий поступок по отношению к октябрятам из младших классов. За это класс временно отстранился от общения с Колесниковым. Только и всего, Наталья Николаевна.
-Та-ак! Стало быть, правду вы мне, господа, говорить не желаете?!
-Не спрашивайте нас, пожалуйста, больше, Наталья Николаевна! Мы просто не можем вам рассказывать.
-Ну да, понимаю! Вы же благородные защитники униженных и оскорбленных. Сплошные Робин Гуды и Дартаньяны с отважными мушкетерами, способные размахивать шпагами во все стороны без разбору. Новиков, ты когда-нибудь ставил себя на место другого? К примеру, на
