Тайна Порфирия Иванова Роман-исследование. Роман-игра.

храмом, а мастерской, в которой человек должен трудиться в поте лица своего, добывая хлеб насущных знаний. А современные люди уверены, что научно-технический прогресс необратим, и потому звать человека «назад в природу» равносильно для них призыву «назад в утробу».
П.К. А оказалось, что Природа это ни храм, ни мастерская, а живое существо и Человек в этом существе является составной частью и частью очень даже важной.
Ф. Однако, пока в большинстве своём люди не страдают избытком смирения перед матушкой-природой. Они не привыкли ждать от неё милостей. Научное познание и сопутствующее ему активное «покорение» внешнего мира сейчас исполнены драматизмом, равного которому ещё не знала история культуры. Продолжается настоящая война с природой. И вы, Учитель, показали это всей своей жизнью.  И с вами, как с частью природы, воюют и врачи, и чиновники, даже церковники, то есть государство.
П.К. Победа всё одно на нашей с Природой стороне будет. Другого и быть не может. А если они победят, то все и погибнут, всё человечество.
Ф. Как ни прискорбно это говорить, но третьего не дано. Я тут одну книжицу раскопал, а там написано:
«Все вы ЗНАЕТЕ, что сейчас жизнь биологического тела человека ограничена продолжительностью в 120 лет (Бытие, 6, 3).
Однако вы мечтаете о телесном бессмертии, и наука в последнее время усиленно работает в этом направлении. Но при этом, практически никто из вас не желает жить даже 120 «законных» лет и поэтому вы творите со своими телами всё что угодно, кроме того, что нужно. И проживают ваши тела всего 40- 80 лет и умирают в мучениях жизни от различных болезней.
При этом никто не отрицает истины о том, что для того, чтобы жить долго, нужно быть здоровым, а для этого нужно хотя бы не терять здоровье!
Но что вы творите со своим здоровьем?! Вы создали промышленность и города, которые убивают воздух, воду и естественные продукты питания.
Вы создали систему здравоохранения, которая отбирает у людей последнее здоровье и заставляет людей жить в полной зависимости от неё!» Это же ваши мысли, Учитель!
П.К. Слава Богу, есть ещё люди, которые глядят в корень. А что, Философ, хочешь ты до 120 лет дожить?
Ф. Было бы очень интересно, посмотреть какая жизнь тогда будет.
П.К. Тогда, вперёд, - Купаться в Волнах Природы!
Ф. (запевает) Если хочешь быть здоров, закаляйся
Вместе. Позабудь про докторов, водой холодной обливайся,
                Если хочешь быть здоров.

                Алмаз заёрзал
      В очередной раз, когда Философ пришёл к Алмазу и принёс материалы бесед с Порфирием, Алмаз, посмотрев записи, сказал:
- Вода, сплошная вода, вы хоть о чём-то существенном говорите?
- Мы только о существенном и говорим.
- В твоих записях это не отражено.
- Я записываю всё о чём мы говорим.
- А главное не записываешь, - Алмаз подошёл вплотную к Философу и посмотрел ему в глаза.
- А что вы считаете главным? – спросил Философ, не опуская глаз.
- Как что? Бунт! Где записи о подготовке бунта?
    Философ лихорадочно вспоминал – был ли у него с Порфирием разговор о бунте?
- Не понимаю, о каком бунте вы говорите, – выдавил он из себя.
    Алмаз углубился в рукопись Философа.
- Ах, нет, извини, Философ, я пропустил. Вот же у тебя написано: «Не будет ни больниц, ни тюрем, ни врачей, ни начальства. Все будут Боги.» Ну, положим, на счёт богов он погорячился, а куда всё это денется?
- Ах, это! Это Порфирий о будущем мечтает.
- Хорошенькое будущее. Опять революцию затеваете? Царя скинули, теперь и наше, рабоче-крестьянское правительство скинуть хотите?
- Мы про это не говорили.
- Не говорили или ты не записал?
- Я всё честно записываю, потому что эти записи будут читать наши дети, а они имеют право и должны знать правду.
- Дети, говоришь? Какие дети?
- Ну, наши потомки.
- Так, хватит, Философ, мне зубы заговаривать. Я слышал у вас какая-то конференция назначена?
- Да, много вопросов у больных накопилось. А откуда вы знаете?
- Порфирий приходил, просил разрешить конференцию.
- Сам приходил? – не поверил Философ.
- Собственной персоной.
- И вы разрешили?
- Я обещал подумать.
- И что?
- Я подумал и прошу тебя, Философ, конференцию эту отменить.
- Но мы обещали. Больные будут недовольны.
- С больными я сам разберусь. Предчувствие у меня нехорошее. Отмени, я тебя добром прошу, -  Алмаз даже приобнял Философа.
- Я не могу, вы сами Порфирия попросите.
- Не могу.
- Почему?
- Это не твоего ума дело, - сорвался Алмаз, - я сказал отменить, значит надо отменить.
- А если не отменим?
- Тогда пеняйте на себя. Пошёл вон! – показал Алмаз на дверь.
  Философ вышел из кабинета Алмаза, пошёл к себе в палату и долго не мог решить – что делать? Потом решил – будь, что будет. Порфирию он ничего не сказал, уж больно Порфирию хотелось с людьми поговорить.
Конференция. Откуда болезни берутся? Победа над раком. История развития мысли о здоровье. Снять шапку – Пушкин. Сон про скирду. Лечение больных. Босиком! Создание метода. Бог-Любовь.
  И наступил день, когда состоялась конференция. Все «психи» собрались в большом зале спецбольницы. Обычно там проходили собрания медперсонала, а также встречи с вышестоящими товарищами, но сегодня набился целый зал «психов». Председательствовал Философ. Он и начал эту конференцию с вопроса:
Философ. Уважаемый, Порфирий Корнеевич, вот вы много людей на ноги поставили, дали им инструмент в руки, чтобы они здоровыми были, а не задумывались ли вы над вопросом – откуда вообще эти болезни берутся?
П.К. Как же не задумывался, я всё время об этом думаю. Вот я, например, до 35-ти лет был, как все. Не сверхъестественный я был человек, меня не надо честным человеком величать. Я был одно время разбойником в природе, грабил её, убивал жизнерадостность, не считался ни с чем, а себе строил благо. Всевозможные штуки я строил для того, чтобы все люди знали о том, что можно будет сделаться из плохого человека хорошим. Работал на шахте и в других местах, то есть отдавал своё здоровье, чтобы добыть себе кусок хлеба. И доработался до того, что сильно заболел. И так эта болезнь меня измучила, что я готов был уже руки на себя наложить… Однако, спасла меня холодная вода.
Никитич. Как так?
П.К. А вот как – жить мне невмоготу стало, а в петлю лезть, или ножом в сердце – это боязно было, вот и придумал я замёрзнуть. Вышел зимой на улицу и облился водой из ведра. Всё, думаю, завтра окочурюсь. Лёг спать. Утром встаю – живой! Ах, ты, думаю, ну ладно. Пошёл на улицу и два ведра на себя вылил. Походил ещё для верности по снегу. Опять лёг, жду, когда конец настанет. Заснул опять. Просыпаюсь, а боль-то и ушла. Э-э, думаю, это ж я выздоравливать начал. И опять заснул с этой мыслью. Потом проснулся – опять на двор, опять обливаться, но уже с надеждой на выздоровление. Вот так и поправился.
Голос из зала. А что за болезнь была у вас?
П.К. Рак на руке образовался. Сильно ударил я её, когда на шахте работал.
Никитич. Неужто и рак вылечить можно?
П.К. Так я его, голубчика, и второй раз победил. Это было 12 марта 1967 года, я обнаружил этого небывалого в Природе, пришедшего для испытания рака. Я почувствовал его деятельность изнутри и с внешности его белые губы чёрно-синего опухшего места. Это заболевание так даром от человека не уходит, я им заболел не напрасно.
    Нас если эта болезнь встретит, то тяжело придётся оставаться в живых – такая привязчивая штука, он ничем не упраздняется, какие силы несмолкающие – убьёт сразу человека. Как в Природе бывает, лишь бы он сел и укоренился – ему недолго из-за человекова незнания; он не говорит, а тихонько прокладывает свои энергичные силы, хочет тело опутать, с внешности и внутри мышцу сворачивает, твёрдое, как склянка, делается мясо. У него щупальцы смертельные, и медицинский нож не сможет удалить это. Учёные люди на меня смотрели, только моим золотым рукам они не поверили, что они могут творить чудеса. Природа моя, она мне помогает. 13 марта я весь день продумал своею Мыслью в цель этого места, где рак определился – не бросал ни на минуту, чтобы забыть его. Я свои силы пустил в ход, я не растерялся пригласить к себе на помощь человека, не курящего в природе, кто может недостаток промассировать до боли. 14 марта тоже промассировал – не помогалось, а всё делалось для того, чтобы этому врагу дать отпор.
    15 марта я и Яшка вместе в другой палатке на Яшкиной койке это всё делали на глазах всех людей. А боль была и крепко чувствовалась в теле – улучшения до 20 марта не было, враг жив и энергичен, наступает на своё место.
    Я был бессилен что-либо сделать. Чтобы успокоиться – этого рак не делал, а своё всё то, чего делалось им, он делал. Тело пугалось и не делало то, чего надо.
    Больные и персонал не отвлекались следить за такою историей – она мною делалась. У Алмаза не было к этому доверия, он говорил: «Пусть умирает, он человек такой же невыделяющийся, нет у него того, чего надо. Мы все люди простые и обыкновенные, зависимые».
Никитич. Завтра у Алмаза спрошу – так это было или нет?
П.К. Спроси, спроси.
Философ. И как же вам удалось одолеть эту болезнь?
П.К.  Этот рак навязался на моё такое тело, в котором приходилось терпеть очень и очень крепко. Чуть он не говорил моему телу, что я опоздал с ним. Я гнал с тела болезнь, а она сопротивлялась. Мои силы делались не такие уверенные, как было до этого. Я надеялся на всё своё в Природе, что никто не поможет, кроме как воздух, вода и земля.
    Я уже устал и пытать, и надежды на всё сложил – неужели пришла моя такая кара в этом деле себя потерять? Думаю: не сдамся врагу.
Голос из зала. Да не мотай ты душу, говори скорее – как победить удалось.
П.К. Спасения никакого, кроме как одна дорога лежит. Не в силах наши специалисты это сделать. Я эту тайну у себя опознал, сам это всё своими руками проделываю: ему головку – самую силу – пробуждаю, не даю ему дальше браться, опускаться вниз, а поднимаю его энергию вверх. Надо делать осторожно руками, естественно, а умом владеть, глазами стрелять – будет правда. Только этим странным пробуждением можно удалить любую боль. Я головку ему мял и мну до тех пор, пока от этого получается успех: враг сдавался. И легко так для человека проходит с помощью воздуха, воды и земли. Тут можно сказать за снег да за морозную, крепкую сторону. Через ноги по холодному условию – по снегу, по морозу, как никогда уходит любое заболевание. Восемь дней он рвался в ход, мы его давили – с этого всего образовалась водянка и как гноем оттуда убралась.
    15 дней мне пришлось применять свои естественные меры для того, чтобы враг сдался. Мои силы это делали для того, чтобы испытание оставалось для меня и для всех в Природе. Они делали чудеса человеку, а мы этому не верим, не хотим поверить истине, что она есть пробудительность человекова тела.
Голос из зала. Легко сказать, да трудно сделать.
П.К. Надо поверить, что у Природы есть всё, а у человека есть вся жизнь из-за Природы. Человек – мыслитель, а Природа – создавательница, она рождает новое. А Человека дело одно – сделать то, чего в жизни не было!
  Я терплю за всех больных, особенно думаю про заключённого, умалишённого. Такое время придёт: в одни двери зайдут, а в другие за мною все люди выйдут…
    В зале поднялся шум, каждый хотел что-то сказать, как-то выразить свои мысли по поводу будущего времени, но Философ постучал по стакану ложкой и