Джейсон Пристли. Мемуары.

не встречались в Лондоне; она не приезжала в гости в течение пяти дней; теперь это была ее постоянная жизнь. Мы оба привыкали к обычному распорядку дня. Новизна жизни в новой стране выветрилась для нее, и адаптация стала тяжелой. Для нас обоих.
Я стал сильно пить, курить сигареты и становился безответственным во многих отношениях, которые были просто не для меня. Пропускал обязательства то тут, то там. . . опаздывал... не отвечал на звонки… не появлялся на обещанных встречах… бросал друзей. В то время я чувствовал, что все это мелочи, и долгое время мне было легко их оправдать. На самом деле это было коварно. Ведь я не из тех парней, которые могут долго обманывать себя. Я довольно быстро стал понимать, что наношу непоправимый ущерб моим отношениям с Наоми, не говоря уже о карьере и репутации, на создание которых я потратил столько лет. Понял, что пока не наломал дров, нужно прекращать. Это было унизительное осознание и тяжелая пилюля, извините за выражение. Всегда трудно признать, что ты неправ, что ты слаб, признать, что есть что—то, с чем ты не можешь справиться - что ты совершил ошибку. Я заботился о себе и принимал собственные решения с семнадцати лет, и большинство из них заканчивались хорошо. Признание неудач и поражений ранило мою гордость. Но не заблуждайтесь на этот счет, мои чрезмерные вечеринки пришлось прекратить.
Все цели, которые я ставил перед собой в молодости, я достиг. Тогда я не потрудился поставить новые. Это была большая ошибка. Но я исправлял ее.
                        Индианаполис Мотор Спидвей 46222
У меня не было машины, но я хотел оставаться вовлеченным в мир гонок, поэтому, когда мне позвонили из Indy Racing League, я выслушал их предложение. Бадди Макати спросил, не хочу ли я встретиться с Бобом Гудричем на NBC и поговорить о том, чтобы сделать несколько цветных комментариев для IRL.
Я встретился с Бобом, и мы изучили возможности, а затем ABC предложила мне эту работу.
В то время, в 2001 году, надвигалась очередная забастовка голливудских сценаристов, которая должна была нанести ущерб индустрии и привести шоу-бизнес к полной остановке. Я вспомнил последнюю забастовку, поэтому, когда мне поступило это предложение, я подумал, почему бы и нет? Я должен оставаться занятым. И вообще, сколько времени это может занять? Четырнадцать гонок? Ничего страшного.
Итак... я присоединился к команде и стал цветным комментатором. Я здесь для того, чтобы сказать, что, хотя это было весело и отличный опыт обучения, я абсолютно не представлял, что значит быть цветным комментатором или каким-либо вещателем. Я никогда в жизни не делал ничего подобного, и это было намного сложнее, чем мог ожидать. Я испытываю огромное уважение ко всем этим ребятам, потому что это была тяжелая работа. Я сидел в кабинке с известными телеведущими Бобом Дженкинсом и Ларри Райсом, в то время как Джек Арут и Винс Уэлш были пит-парнями, делавшими репортажи для зрителей с пит-стопов.
Все время, пока я вел трансляцию, со мной разговаривали два парня, по одному в каждое ухо, постоянно обновляя информацию и давая указания. Тем временем мне приходилось обрабатывать то, что говорили другие ведущие, одновременно следя за действием и придерживая свою часть комментария. Когда ты профессионал, все это выглядит и звучит очень естественно; поверь мне, это не так. Это чертовски тяжелая работа.
Безусловно, лучшей частью всего этого опыта было участие в Indy 500 с легендарным Элом Майклзом. Однако, как бы мне ни было весело в том году, было бесспорно, что я не был телеведущим... и не хотел им оказаться. Воспоминания бесценны, и я был рад, что сделал это, но я почувствовал облегчение, когда сезон закончился и смог вернуться к своей обычной работе.
Конечно, забастовка сценаристов, которой все боялись, так и не состоялась, так что мне действительно следовало работать, а не вести трансляцию. Однако я бы никогда не отказался от своих обязательств, и то, что мне разрешили сидеть в кабинке и объявлять гонки, останется очень приятным воспоминанием на всю мою жизнь.
Лучше всего то, что, поскольку я весь тот год околачивался в паддоке, когда IRL подумывала о возвращении гоночной серии Indy Lights, они подумали обо мне. Kelley Racing позвонили и попросили меня рекламировать для них автомобиль в рамках того, что теперь будет называться Infiniti Pro Series. Серия подвергалась ребрендингу, чтобы подчеркнуть Infiniti, их крупного спонсора двигателей.
Теперь это было мое гоночное предложение — фантастическая возможность. Конечно, я согласился!
                        Форпост Эстейтс Голливуд Хиллз 90068
Взволнованный своими новыми гоночными возможностями, у меня оставалось почти шесть месяцев до начала сезона, поэтому я вернулся в Торонто, чтобы быстро снять пару фильмов для моего друга Питера Симпсона. Затем, работая над этими короткими проектами, я подписался еще на несколько работ на скорую руку. Я проводил там так много времени, что в конце концов просто купил квартиру и жил в Торонто шесть месяцев подряд.
Живя со мной в Торонто, Наоми решила осуществить мечту, которую вынашивала довольно долгое время, — выучиться на профессионального визажиста. С подросткового возраста она увлекалась косметикой; и была девушкой, которой всегда нравилось накрашивать лица своих подруг. Что она действительно хотела сделать, так это научиться гриму для спецэффектов, очень сложное искусство. Это была естественная профессия для нее, учитывая интерес к искусству, живописи и скульптуре. Она воспользовалась моим пребыванием в Торонто и записалась в школу макияжа, и была полностью занята своими занятиями, пока мы были там. Получила официальный сертификат — первая в своем классе! — как раз в тот момент, когда пришло время возвращаться в Нью-Йорк.
Поскольку мои кинопроекты подходили к концу, я быстро съездил в Лос-Анджелес на несколько встреч. Встретился с Энтони Эдвардсом в его продюсерской компании на Paramount lot и читал для Тони и его партнера Данте Ди Лорето (позже ставшего известным телевизионным продюсером Glee). А также собирался получить роль в их новом фильме "Умри, мамочка, умри!", в главной роли Чарльз Буш и Наташа Лайонн, а также очень интересная группа исполнителей. Я получил роль, и меня попросили вернуться в Лос-Анджелес в июне 2002 года, чтобы приступить к съемкам.
У меня также была встреча с моим агентом, который отметил, что я пробыл в Нью-Йорке довольно долго. - Наверное, тебе пора возвращаться в Лос-Анджелес. Тебя так долго не было, что все почти забыли, как ты выглядишь.
Мне пришлось согласиться. Я подумал, что, вероятно, следует начать присматриваться к домам. Я выставил кондоминиум Tribeca на продажу и позвонил своему другу Фреду Генри, брокеру по недвижимости в Лос-Анджелесе.
Фред повел меня посмотреть несколько объектов недвижимости, и мы остановились на испанском доме 1928 года постройки на Голливудских холмах, который был в самый раз. Дом находился в очень привлекательном районе под названием Outpost Estates, расположенном на склоне холма сообществе из 450 домов в стиле 20-х годов. Этот район был популярен среди актеров и представителей индустрии развлечений, и я часто мечтал когда-нибудь обзавестись там домом. Гараж, встроенный в холм, находился на уровне улицы, к входной двери вели пятьдесят две ступеньки. Я сразу же сделал предложение.
Постановка "Умри, мамочка, умри! оказалась невероятным опытом и вылилась в непринужденную, забавную культовую классику. Я был в Лос-Анджелесе на съемках фильма в июне месяце и начал гоночный сезон для Келли, а затем помчался обратно в Торонто, как только съемки завершились. Я помог Наоми продать кучу вещей, затем мы упаковали те немногие, что остались, и отправились в наш новый дом в Лос-Анджелесе. Наша хорошая мебель и все остальное, что у нас было, все еще находилось в нью-йоркской квартире, которую мы показывали меблированной, чтобы привлечь потенциальных покупателей. У нас ничего не было для нового дома, и в июле того года мы практически вошли в дверь всего с двумя чемоданами.
К этому времени я был на середине гоночного сезона, управляя автомобилем Kelley racing entry в серии Infiniti Pro, и все шло довольно хорошо; я оказался на третьем месте в общем зачете и стабильно лидировал. Мне пришлось лететь на восток на гонку, поэтому я осмотрел пустой дом и сказал Наоми: - Я просто собираюсь на гонку в Кентукки. Когда вернусь, надеюсь, все, что мы отправили, будет здесь, и мы разберемся с этим пустым домом. Увидимся в воскресенье вечером, после гонки.
                        Скоростная трасса Кентукки 41806
Воздух был тяжелым и влажным в тот дождливый день в середине лета 2002 года на Юге. В середине официального сезона я был третьим в очереди на участие в чемпионате. Управлял своим автомобилем серии Infiniti Pro, который, по сути, представляет собой овальную машину с открытыми колесами на скорости 200 миль в час, для гоночной команды Kelley. Он выглядел как автомобиль Indy, но был немного меньше и немного медленнее.
Мы, пилоты, совершали обычные прогревочные круги, очень стандартные, когда у кого-то заглох двигатель или что-то потекло, как обычно, рабочие выбегали и посыпали трассу чем-то под названием Quick Dry. Это впитало все масла, антифриз и жидкости, в общем любую влагу и мгновенно улетучивался. Из-за погоды в тот день "Быстрая сушка" улетучивалась не сразу.
Время тренировки почти закончилось; я не уверен, почему нас вообще отправили обратно на дополнительные круги. Тем не менее, мы вернулись на трассу, и когда я выходил из первого поворота, колесо задело Quick Dry. Я имею в виду, едва прикоснулся к нему, и бум, я врезался в стену со скоростью 187 миль в час. Все закончилось в одно мгновение. Занавес опустился, и я проснулся три недели спустя.
Хотя я бодрствовал и разговаривал большую часть следующих двадцати дней, я абсолютно ничего об этом не помню. Три недели моей жизни прошли, и я никогда их не верну. Конечно, много слышал о них от друзей и семьи.
ПОСЛЕ КРУШЕНИЯ меня доставили по воздуху в Медицинский центр Университета Кентукки для стабилизации состояния. Я истекал кровью так быстро, что медицинский персонал встречал вертолет на крыше больницы с пакетами с О-негативом и немедленно делали переливание, чтобы сохранить мне жизнь. Ремень безопасности, который пересекал мою шею, перерезал сонную артерию, так что я выбрасывал кровь на семь футов в воздух. Существовала реальная опасность, что я потерял очень много крови и смерть могла наступить в любой момент. Меня ели вытащили из разбитой машины.
Джим Фрейденберг, менеджер команды Kelley Racing, позвонил моему отцу в Канаду из больницы и сказал: - Тебе нужно срочно приехать сюда.
Он повесил трубку и позвонил Наоми, которая распаковывала коробки в нашем новом доме. Они были в шоке; в первых сообщениях в новостях ошибочно говорилось, что я умер, что вызвало сенсацию в средствах массовой информации. Моя мать увидела объявление о моей смерти в новостях по телевизору, когда пила свой утренний кофе, и была опустошена, и сразу же позвонила моей сестре в Нью-Йорк. Среди членов моей семьи царила всеобщая паника, поскольку все они спешили успеть на рейсы из своих разных мест.
Эти два дня были невероятно напряженными, поскольку врачи и медсестры работали круглосуточно, чтобы