стабилизировать мое состояние. В то время как персонал героически трудился надо мной, было два момента, когда я умер на столе. Буквально, на ровном месте. Были некоторые опасения, что мне придется откачивать лишнюю жидкость из мозга, но, к счастью, в этом не было необходимости. Была установлена трубка для отвода лишней жидкости из легких. У меня в горле постоянно была отдельная кислородная трубка, чтобы поддерживать меня. Без сознания и со сломанной спиной меня кормили внутривенно из пакета с белой слизью, наполненного питательными веществами, чтобы поддержать мою жизнь.
Наоми, несущая Свифти, первой прибыла рейсом из Лос-Анджелеса. Она была в ужасе, когда я вышел из комы. Мои глаза выпучились, как теннисные мячики, а нос был буквально оторван от лица. Они отодвинули его и временно прикололи, но это выглядело чудовищно. Она на цыпочках обошла вокруг и села у моей кровати, нежно держа меня за руку и произнося мое имя. Я не пошевелился.
Случилось так, что Люк Перри работал в Нэшвилле, когда появились новости о моем несчастном случае. Он приехал следующим. Когда Люк вошел в мою комнату, он посмотрел мне прямо в лицо и спросил: - Кто я? Как меня зовут? Все ждали ответа. “Кто я? Как меня зовут?” на этот раз он повторил немного громче.
- Кой Л. Перри, - прошептал я. В горле пересохло, и оно было повреждено дыхательной трубкой, которую они использовали, чтобы реанимировать меня.
Все врачи и медсестры выглядели сбитыми с толку, пока Люк не сообщил им, что его действительно зовут Кой... это его настоящее имя…
Затем все они почувствовали более чем небольшое облегчение, поскольку это было больше похоже на работу мозга, чем я демонстрировал в предыдущие два дня. У меня начали проявляться признаки стабилизации. Пройдет совсем немного времени, и я перееду к врачам, которым будет поручено собрать мое разбитое тело обратно.
Реабилитационная больница Индианы 46254
Меня выгрузили из другого вертолета, снова поместили в отделение интенсивной терапии и подготовили к операции на спине. Доктор Терри Траммелл, известный хирург, ныне вышедший на пенсию, был, вероятно, лучшим в мире специалистом по воссоединению гонщиков. Он был гением, и именно он предпринял деликатную операцию по восстановлению моего позвоночника. Два стержня плюс двенадцать винтов в спине; операция была абсолютно жестокой. Это было также довольно опасно, поскольку он заранее предупредил моего отца и Наоми. Гарантий не было никаких, но, к счастью, все прошло хорошо — паралича не было. Я оказался одним из счастливчиков.
Очень скоро после операции я проснулся посреди ночи и позвал Наоми. Она и моя сестра Джастин бросились ко мне, чтобы спросить, как я себя чувствую. Я посмотрел на них и очень четко сказал: - Я видел дьявола.
- И что случилось? спросили они.
- Я обнял его, - ответил я. - Тогда я оттолкнул его. - Слова были настолько жуткими и загадочными от человека, который практически воскрес из мертвых, что они совершенно взбесились. Они позвонили врачам и записали фразу, чтобы спросить меня позже; но это была моя глубокая бессознательная реакция.
После десяти дней пребывания в больнице меня перевели в реабилитационный госпиталь Индианы. RHI - феноменальное учреждение, где мне предстояла серьезная реабилитация. В их штате работают многие из лучших хирургов и физиотерапевтов в мире. В какой-то момент после приезда я проснулся и спросил, - Где я?
Наоми терпеливо объяснила, где я был и что произошло, наверное, в десятый раз. Я много раз спрашивал, и мне рассказывали подробности. На этот раз я действительно проснулся окончательно. Как говориться, вернулся из страны грез, и был одним из тех, кому было больно.
Я принимал какие-то сильнодействующие обезболивающие, и чувствовал, что они замедляют мой разум. Несколько дней спустя я позвал доктора Шейда и доктора Траммелла к своей постели и сказал: - Я принимаю так много лекарств, ребята, я не знаю, как у меня на самом деле дела. Я должен отказаться от всех этих обезболивающих.
— Это не очень хорошая идея, Джейсон, - сказали они.
- Просто избавь меня от всего... и тогда мы сможем точно определить, где я нахожусь. Я даже не уверен, что на самом деле болит! - Добавил я.
Каким-то образом я уговорил их на это, и лекарства были постепенно отменены в течение следующих четырех часов. Как только они вышли из моего организма, я захотел их сразу же вернуть. Этот час без них показался мне адом, особенно для моей спины. Мои ноги, были искалечены, и полностью закованы в гипс, так что это было не самое худшее, но моя спина — боль была невыносимой.
Я вспотел и был в полной агонии, когда они возобновили прием обезболивающих, хотя и в значительно уменьшенной дозе. Они наложили на меня трансдермальный пластырь, и через несколько минут облегчение разлилось по моему телу. Я установил исходный уровень, все в порядке. Было чертовски больно! Мой мозг все еще был в шоке от сотрясения, но теперь он не был затуманен таким количеством лекарств. Я чувствовал себя намного лучше при меньших дозах, и был готов начать процесс выздоровления.
День моей аварии стал неудачным днем для команды Kelley Racing. Один из парней из нашей команды попал под машину в боксах, сломал таз и оказался в том же реабилитационном центре, что и я. По мере того, как я становился сильнее, я с трудом вставал с постели, устраивался в своем инвалидном кресле и приезжал навестить его, посмотреть, как у него дела, и поговорить о гонках.
Я был очень мотивирован и изо всех сил старался выбраться из больницы. Мой день был заполнен до краев. Я просыпался утром и завтракал. Приходил физиотерапевт, и мы отправлялись в спортзал на упражнения и терапию. Затем я проходил логопедическую терапию, в которой очень нуждался. Я на самом деле не мог говорить четко, невнятно произносил слова, как жертва небольшого инсульта. Терпеливо, кропотливо мы работали над моей речью и произношением каждый день.
Во второй половине дня у меня была интенсивная когнитивная терапия. Мой терапевт просил меня запомнить три слова — скажем, "кошка", "шляпа" и "красный". Затем мы разговаривали в течение двух минут. Когда две минуты истекали, она спрашивала: “Какие три слова я просила тебя запомнить?” Как я ни старалась, долгое время я не мог вспомнить ни одного из них. Она потратила много времени, подбадривая меня, объясняя, как мозг способен на удивительные подвиги. Он перестраивался сам по себе. Мой мозг искал и находил новые маршруты, чтобы обойти поврежденные части. Мне нужно было читать, решать логические задачи и играть в игры на запоминание, но, кроме этого, все, что я мог делать, — это ждать и позволять своему мозгу восстанавливаться.
Я никогда не умел ждать. Однажды у меня состоялся разговор по душам с доктором Траммеллом. - Какого рода процесса заживления мне следует ожидать? - Спросил я его.
- Если вы бросите курить прямо сейчас, ваш позвоночник — и другие кости — заживут через год. Ваши кости должны быть такими же твердыми и крепкими, какими они были до несчастного случая. Если вы возобновите курить после выписки из больницы, вы можете ожидать, что весь цикл заживления займет три года — о, и ваши кости уже никогда не будут прежними.
- Думаю, я просто брошу курить, - сказал я ему. На самом деле, я “бросил” в тот момент, когда ударился о стену. Я больше никогда не начинал. Я был актером в 1990-х, поэтому, конечно, курил, как и все мы. Но я больше никогда не брал в руки сигареты. Оно того просто не стоило. Черт возьми, я уже дважды умирал, и возвращаться к жизни было не очень весело.
Слава Богу, мы с Наоми были молоды и несколько наивны; она никогда не сомневалась, что я полностью поправлюсь. После нескольких мрачных ночей души я тоже не сомневался, и поклялся себе, что вернусь на 100 процентов к тому, кем я был до несчастного случая. Зная меня так хорошо и то, как наилучшим образом меня мотивировать, Наоми поддерживала на протяжении всего пути, подбадривая и подталкивая, когда это было необходимо. - Давай же, смирись с этим, поехали, - говорила она в редкие моменты моего упрямства. Дело было не в том, поправлюсь я или нет, а в том, когда.
Мой когнитивный терапевт была просто фантастической, хотя должен сказать, что все сотрудники RHI оказались потрясающими. По мере того, как я совершенствовался, она взяла в руки несколько сценариев и читала сцены со мной каждый день, и смотрела в будущее, помогая мне заново научиться запоминать диалоги, чтобы я мог надеяться однажды вернуться к своей обычной жизни и работе. С течением недель все выглядело немного более обнадеживающе.
Форпост Эстейтс 90068
Через двенадцать недель после несчастного случая мне, наконец, разрешили вернуться в Лос-Анджелес. Наоми, Свифти и я прибыли в наш пустой новый дом на холмах, испытывая огромное облегчение от того, что оказались дома. Я был избит, но жив и невредим. Время взглянуть на крутой склон холма и пятьдесят две ступеньки, ведущие к входной двери. Я не думал о них, когда покупал дом, они мне казались красивые и необычные. Мы с Наоми тогда были молоды и в отличной форме. Сейчас... не так много. Туда-сюда, каждый раз, когда я выходил из дома... пятьдесят две ступеньки вниз и пятьдесят две обратно на моих бедных избитых ногах. Я проклинал эти их каждый день, вполголоса, останавливаясь передохнуть на полпути.
Я был достаточно здоров, чтобы жить дома, но мое тело все еще оставалось в полном беспорядке.
Вся решимость в мире не смогла бы сделать меня лучше и быстрее. На выздоровление требовалось время. Я был совершенно сломлен. Тем не менее, поставил перед собой задачу и чувствовал себя совершенно неустрашимым теперь, когда оказался свободен. Моей целью было стать на 100 процентов таким же, каким я был раньше, как физически, так и морально, в течение одного года после аварии. Я категорически отказался допустить, чтобы один гоночный инцидент в спорте, который я так сильно любил, помешал мне продолжать жить полноценной жизнью. Этот несчастный случай никоим образом не помешал бы моему будущему. Я просто не допустил бы этого.
Я просыпался каждое утро, завтракал, а затем отправлялся в спортзал, чтобы заняться тем, что когда-то было моей обычной рутиной. Мне пришлось постепенно возвращаться к этому, потому что у меня совершенно не было мышечной массы. Она исчезла за недели лежания в постели. Я был худым и слабым, и знал, что потребуется время и терпение, чтобы восстановить свое тело. Мои занятия в тренажерном зале занимали пару часов каждый день.
Когда я приходил домой, то листал одну из многочисленных кулинарных книг в доме и останавливался на одном из самых сложных рецептов, которые только мог найти. Выбирал только те блюда, на которые до несчастного случая у меня просто не хватало времени. Теперь у меня не было ничего, кроме свободного времени. Я мог потратить весь день на приготовление кок в вине или запеканки. Моей главной задачей на каждый день было приготовить ужин. Поверьте, в то время приготовление таких обедов всегда занимало четыре-пять часов.
Я смешивал и отмерял, нарезал ломтиками и делал пюре. Математика, связанная с измерением ингредиентов или адаптацией рецептов, дала моему мозгу хорошую тренировку. Приготовление
