И в заключение данного пункта о вероятностном характере Бытия как Нужды (в обновлении), следует обратить внимание на то «предчувствие», которое может сыграть – а может и не сыграть – решающую роль в обнаружении Нужды в чем-либо. Вот что пишет автор по этому поводу:
111:240. «Настоящая близь к сущностному — не нападение и овладение, а самообладание предчувствия (Ansichhalten der Ahnung). Предчувствие — это единственное знание; ибо оно пребывает в открытом прихода сокровенных решений в Бытии».
Спрашивается, что имеет в виду автор, полагая, что «предчувствие» является «единственным знанием» о Бытии? Скорее всего, то, что невозможно «овладеть» Бытием в результате «лобовой» его атаки. Бытие – это не то, что можно взять штурмом. Его можно только предчувствовать. А предчувствие также обладает все тем же вероятностным характером. Но откуда к нам может прийти пред-чувствие чего-либо? Оно же не может быть предчувствием чего-то всеобъемлющего и неопределённого. Что-то же должно стоять «пред» тем, что мы можем почувствовать и тем, что мы можем попытаться проинтерпретировать своим умом?
Так вот, как нам представляется, источником нашего предчувствия может быть не что иное, как воздействие на наши чувства и ум каких-либо негативных факторов, генерируемых самой Нуждой. Но это воздействие – ввиду того, что оно может исходить от самого социума в форме слабых «знаков-намёков» – может быть в редчайших случаях воспринято человеком, но, как правило, оно им не воспринимается. И не воспринимается потому, что исторически сложилось так, что человек ещё не настроен на восприятие того, что исходит от самого социума, как живого видообразования Природы. А настроен он на восприятие тех вещей-сущих, манипулируя которыми он может извлекать для себя определённую пользу. Как говорится – своя рубашка ближе к телу. Именно отсюда претензии Хайдеггера к увлечённости человека предметным миром сущих-вещей.
Более того, о вероятностном характере Бытия можно судить еще по одному тексту:
11:300. «Бытие «есть» и только Бытие «есть» изначально — в нем «нет нужды», оно принуждает; Бытие не соответствует какой-нибудь потребности, — но является без-дной всех сущностных настроев, которые, будучи расстроенными, спасаются бегством в уродство голых потребностей и, как таковые, претендуют на человека».
О чем нас пытается известить автор? О том, что Бытие неисчерпаемо. Оно не соответствует какой-либо конкретной потребности, поскольку «является без-дной всех сущностных настроев». А потому, вследствие своей «без-дон-ности», оно неопределённо. А если неопределённо, то значит, имеет вероятностный характер своего проявления. И задача человека, скорее всего, в уловлении хотя бы некоторых «сущностных настроев», выступающих в виде негативных факторов.
Но поскольку человек всецело настроен на сущее и на извлечение пользы из манипулирования этим сущим, то эти настрои с трудом доходят до чувства человека, до его ума. А потому он оказывается во власти все новых и новых потребностей меркантильного характера. И Хайдеггер указывает на причину его вовлеченности в сущее:
11:305. «Почему Бытие бессильно перед сущим? Потому что человек отвязался от Бытия и отворил предметному и данному (Zuständlichen) последние двери своей публичной несущности и от этого впускания «сущего» получает удовольствие».
Иначе говоря, стремление к удовольствию, обусловленное нашей эгоистичностью, отвращает нас от Бытия социума, единственно «заинтересованного» в разрешении тех проблем, тех Нужд в обновлении, которые спонтанно генерируются самой социальной материей в виде негативностей – способных воздействовать на чувства и ум человека (как вот-бытия) – с той только целью, что этот человек воспримет их и разрешит в «пользу» самого социума.
А теперь приведём текст, в котором Бытие представлено автором как озарение, как тот момент («просвет», акт), когда возникает сама истина Бытия, та истина, раскрытие смысла которой является как Событием, так и очередным шагом истории Бытия:
11:353. «Перепрыгнем же в истории мышления … туда, где мыслится, а значит, вопрошается сущностное, и тогда эта история окажется преходящей вспышкой озарения по поводу истины бытия и бытия истины — прежде всего в форме истолкования сущего как такового. Озарения, создающие просвет, который существует, кажется, почти без всякой основы и вновь угрожает обрушиться под давлением само собой разумеющегося сущего, … Почему эти просветы остаются столь же далекими, сколь редко они открываются? Они представляют собой скрытые мостики, на которых встречаются боги и люди, обращенные друг к другу в нужде Бытия, вы-рываясь силой (ent-ringen) в раскрытие своей сущности; встреча в просвете, который есть само Бытие, промеряет его ≤Бытия≥ без-донность и сохраняет его в его богатейшем одиночестве».
Попытаемся разобраться в этом тесте по пунктам.
1. Во-первых, как мне представляется, в начале этого текста Хайдеггером зафиксирован момент собственного сущностного мышления, когда ему в акте озарения пришла на ум идея «истины бытия и бытия истины».
2. Во-вторых, он отмечает такую особенность озарения, как «просвет, который существует, кажется, почти без всякой основы». Попытаемся понять эту кажущуюся безосновность вдруг возникшего «просвета».
Действительно, при проникновении смысла идеи из бессознательного в наше сознание, у нас создаётся такое впечатление, что как будто бы не было каких-либо причин («основы») явления этой идеи. А причиной такого впечатления является то, что предварительный этап нашего рационального мышления (рефлексия-1) над интересующей нас проблемой, как правило, бывает отделен от акта озарения (инсайта) достаточно длительным временным промежутком.
И в этот промежуток входит инкубационная фаза созревания смысла нашей будущей идеи в нашем бессознательном. А эта фаза никоим образом не даёт о себе знать нашему сознанию: ни о том, когда она начинается, ни о том, что происходит в нейронных структурах нашего мозга. Так что мы порой даже «забываем», о чем мы мыслили на стадии указанной рефлексии. Вот почему создаётся впечатление о безосновности акта озарения.
На самом же деле эта основа была заложена нами самими ранее, в процессе интенсивного и настойчивого предварительного размышления. Причём, как мы полагаем, акт озарения может произойти только в том случае, если наша логика – в результате своей настойчивости – «достучится» до самих нейронных структур нашего мозга и возбудит их до такой степени флуктуирования, что наступит бифуркация, результатом которой окажется возникновение такого «ансамбля» нейронных образований, который проявит себя – уже на уровне сознания – как внове явленный смысл идеи.
3. Что же касается «угрозы» «обрушения» «под давлением само собой разумеющегося сущего», то эта угроза всегда исходит от самого характера спонтанного явления смысла идеи, когда этот смысл то является в наше сознание, то забывается («обрушивается») в те моменты, когда мы пытаемся подыскать те слова, которые бы смогли выразить смысл нашей идеи. И эта угроза забвения и обрушения смысла идеи нависает над нашим сознанием дамокловым мечом до тех пор, пока мы окончательно не раскроем весь смысл до конца и не выразим его в каких-либо известных нам знаках культуры.
Вот только после этого, после «помещения» смысла – а вернее, тех слов, которые его выразили – в долговременную память нашего сознания, мы уже не сможем его забыть, поскольку в любой момент можем его восстановить по тем словам, которые его выразили.
Именно поэтому Хайдеггер заявляет:
«человек может поймать Бытие только на слове (der Mensch kann das Seyn nur beim Wort nehmen), ибо Бытие как таковое есть слово». И далее: «Звучание слова является уже эхом того прыжка — слово есть по сути разрыв просвета, иными словами — тихий звук разрывания той трещины просвета, открытость которого основывает всякое «значение» и предоставляет сказанному слову, как подлинному, когда-либо открыть Бытие» (там же, 11:357).
И далее о причастности слова к Бытию:
«слово высказывает Бытие и является им, оно несет в себе структуру самого Бытия» (там же, 11:359).
4. Хайдеггер отмечает такую особенность Бытия, как редкость возникновения «просвета» истины Бытия. И об этом мы знаем не понаслышке, а из опыта собственного мышления: только длительная и интенсивная проработка интересующего нас вопроса может вывести к тому «просвету», в котором нам может встретиться нечто божественное.
5. Хайдеггер полагает, что «просвет», в котором происходит раскрытие сущности истины Бытия, есть само Бытие.
Со своей же стороны мы можем отметить следующее: если возникновение нашей идеи происходит только благодаря спонтанной самоорганизации нейронов нашего мозга, то тогда – хотя бы по аналогии – Бытием на всех уровнях существования материи мы можем считать эту самую спонтанную самоорганизацию: и на уровне материи космоса, и на уровне видообразования в Природе, и на уровне социальной материи, и на уровне генома любого живого существа и т. д.
(О спонтанной самоорганизации определённых структур нашего мозга изложено в ранее указанной нами книге С. Деана «Сознание и мозг. Как мозг