Спрашивается, почему «отстаивание» и почему ««промежутка»»? Дело в том, что необходимость «отстаивания» возникает в процессе раскрытия смысла идеи и оформления его в культурные знаки. Мы должны попеременно обращаться то к смыслу идеи, то к тем словам, которые могли бы его выразить. «Отстаивание» заключается, во-первых, в мимолётном воспоминании нами постоянно ускользающего (из сознания) смысла идеи, а во-вторых, в подборе адекватных этому смыслу слов, тех слов, которые бы в наибольшей степени точности могли его выразить.
Ведь от этого, в конечном счёте, будет зависеть вид нами изготовленного подручного средства, поскольку он формируется нами, в нашем уме, исходя из раскрытого смысла идеи и полученного из него вида идеального искомого сущего, по образцу которого изготавливается наше подручное средство.
Что же касается «промежутка», то таковым является временной промежуток, в котором время от времени (уже по нашей воле) возникает сам «просвет» смысла нашей идеи. И этот «просвет» нам нужен только для того, чтобы мы в нем время от времени созерцали сам полный смысл идеи, чтобы наше сознание «видело», что именно оно должно раскрывать (развёртывать) и оформлять «увиденное» в знаки культуры. Можно сказать, что мы как заправские портные-кутюрье должны время от времени посматривать на обнажённую фигуру (на сгусток смысла) модели для того, чтобы подыскивать подходящее для неё одеяние.
(Здесь следует обратить внимание на то, что в самый первый момент изначальный смысл спонтанно явленной идеи проникает в наше сознание не по нашей воле, а по воле самого Бытия. И проникает он, как мы уже знаем, (сразу же) по прошествии инкубационного этапа её созревания в бессознательном. Мы даже никоим образом не можем предположить, когда этот смысл вдруг проникнет в наше сознание, или он вообще туда не проникнет.
В те же моменты, когда мы «одеваем» нашу идею в культурные знаки, мы уже на сознательном уровне проявляем свою волю, чтобы на какое-то мгновение снова вспомнить и увидеть смысл идеи и продолжить его оформление в подыскиваемые нами слова, (знаки, символы)).
И в этот «промежуток» являющегося «просвета» — в котором нам на мгновение ока показался смысл идеи-истины — мы должны успеть уложиться, то есть успеть выразить и оформить этот смысл в тех словах (символах, знаках), которые уже знакомы нашему сознанию, и которые мы могли бы поместить в долговременную память с той целью, чтобы при необходимости восстановить структурно-функциональный состав нашей идеи-истины.
Причём, после оформления этого смысла сам смысл идеи в её первозданном, можно сказать, «замороженном» состоянии мы уже вспомнить не можем – он улетучивается окончательно и бесповоротно. Потому что окончательно распадаются те взаимосвязи нейронов нашего мозга, которые были причастны к спонтанной их самоорганизации при восприятии информации.
И об этом «замороженном» состоянии структур мозга засвидетельствовали эксперименты, изложенные в книге С. Деана «Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли».
Что касается «сущностного знания», то следует отметить ещё один важный, но не всегда улавливаемый момент: сущностное знание достаточно хорошо коррелирует с «историческим осмыслением» и с «исторической истиной». Но трудность исторического осмысления в корне отличается от историографического осмысления. Вот что пишет Хайдеггер по этому поводу:
1:386-387. «Историческое осмысление позволяет по-настоящему постичь происходящее (Geschehen) — а именно в его начальной будущности. Вот почему историческое осмысление, которое всегда есть плод созидательного мышления, должно постоянно предоставлять прошлому пред-данное (Vor-gabe), т. е. показывать в нем больше и более изначальное; а потому оно всегда ложно в историографическом плане, хотя истинно в историческом. Историческая истина исторического осмысления состоит не в том, чтобы правильно изложить прошлое само по себе, но в том, что будущее в прошлом, даже когда — и именно когда — оно оттеснено и не освоено, проявляется в своей предвосхищающей, но невысвобожденной силе, т.е. становится для нас задачей, но никогда не предметом расчета».
Что мы здесь видим? А видим мы то, что при историческом осмыслении необходимо исходить из того, что исторические события-истины имеют свой исток в «прошлом», том прошлом, – по нашему на этапе События-1 – в котором человек (как вот-бытие) и духом ещё не ведает о том, что именно зародилось в недрах самого социума. А зародилась всего лишь Нужда в каком-либо обновлении, та Нужда, которая ещё не заявила о себе воздействием на человека каким-либо негативным фактором. Но эта Нужда, которая ранее была «в прошлом», вдруг станет тем, что будет будущим. Но только в том случае, если человек как вот-бытие воспримет «невзгоды» надвигающейся Нужды и предпримет определённые интеллектуальные усилия в направлении создания исторической истины.
Здесь я позволю себе привести пример возникновения одного из исторических событий-истин. Он касается возникновения у человека языка как способности говорения. Как мне представляется, язык возник и развился параллельно с возникновением и развитием у человека способности генерировать спонтанно рождаемые идеи. А вот Нужда (Необходимость) в раскрытии смыслов этих идей, в сообщении этих смыслов своим сородичам и во внедрении этих столь привлекательных смыслов в практику совместного проживания потребовала наименования тех объектов-сущих, которые были причастны и к этим идеям и к тем манипуляциям, которые надо было производить в процессе совместных действий. С этих попыток называния предметов (существительных) и действий (глаголов) и возник язык как говорение посредством построения предложений (синтаксис).
Другими примерами исторических событий-истин можно было бы назвать и возникновение нравственных норм поведения в обществе, и возникновение искусства, и переход к оседлому образу жизни и многое другое, что возникло из Нужды-Бытия, из того, что было затребовано самим социумом для его нормального функционирования, функционирования в постоянно обновляемом состоянии.
Именно поэтому Хайдеггер связывает исторические события («сущностную историю») только с тем, «что свершается в Бытии и как Бытие».
Вот что он пишет:
1:500. «Выдвинем требование — оценивать сущностную историю по тому, что свершается в Бытии и как Бытие — и проходит мимо «сущего» («действительного») несмотря на его громогласную настырность; тогда мы вынуждены сделать признание, что нам еще недостает истины, из просвета которой нами овладевает Бытие как о-своение,».
А поскольку Бытие заявляет о себе только в «редкостные» («единственные») моменты, то, как полагает Хайдеггер, «В истории не существует «причинности» (стр. 509), потому что само Бытие спонтанно в своей способности к самоорганизации. А то, что спонтанно в своём возникновении, действительно, не подчиняется никакой причинности. Оно, спонтанное, само создаёт историю.
[u]Воспоминание[/u]
В связи с упомянутым выше термином «воспоминание», попытаемся понять смысл того, что имел в виду Хайдеггер, употребляя этот термин. Но приведём сначала текст автора.
1:300. «Скудость наших отношений к сущему, их подвластность всем поспешно и предсказуемым (errechenbar) учреждениям имеет свою причину в растущей неспособности к великому почитанию, которое исходит только из силы воспоминания. Но воспоминание никогда не является направленным назад застреванием в прошлом, а исходит из той будущности созидания, которая отвергает всякое пустое увековечение и находит в конечности своего назначения единственность сущности; она поистине переживет все лишь одно и то же и-так-далее и в свой час вновь возродится к единственности. Лишь однократное может оказать такое воздействие, что снова возродится единственное. Это глубочайший закон Бытия».
Итак, согласно автору, «воспоминание» не относится к тому знанию, которое у нас было, которое мы приобрели ранее, а тут вдруг забыли и пытаемся вспомнить. А к чему оно относится?
А относится оно к тому знанию, которое неожиданно – в акте инсайта – вдруг в виде смысла идеи проникло (из бессознательного) в наше сознание. Вот поэтому оно «не является направленным назад застреванием в прошлом», поскольку оно относится к тому смыслу внове явленной идеи-истины, раскрытие которой предоставит нам в будущем «сущностное знание», которого не было ранее в обиходе нашего существования.
Причём принципиальной особенностью таким образом полученного знания является «однократность» и «единственность», придающая (последняя) этому знанию характер истинности. И эта единственность проистекает из спонтанности возникновения того «ансамбля» нейронного образования (нашего мозга), проявление которого на уровне нашего сознания воспринимается нами как инсайтный смысл идеи. Наша задача только в том, чтобы сразу же раскрыть этот смысл и оформить в знакомые нашему сознанию знаки.
А спонтанность возникновения чего-либо нового никогда не повторяется – она всегда единственна и оригинальна. Отсюда: «Это глубочайший закон Бытия» – он применим к любому знанию, полученному путём «воспоминания» того, что только что явилось в наше сознание в акте инсайта (озарения). И нет другого способа получения интеллектуальной новизны, кроме как в виде идеи, являющейся в то же самое время истиной.
[font=Times New