Сердце

его гневным взглядом и отворачиваюсь. Вот бы он сейчас догадался, что я хочу, чтобы он сделал шаг навстречу и я оказалась в его объятиях, уткнулась в плечо, вцепилась ногтями в его куртку. Но, в самом деле, зачем это мне? Я не такая слабая.
Мысль приходит в голову сама собой, как будто совершенно естественно. Пожарная лестница, то, что нужно.
-Мне казалось, ты любишь гулять по крышам, - как бы невзначай начинаю я.
-Тебе показалось, - вздыхает Кирилл.
Я представляла себе, что легко ухвачусь за нижнюю перекладину и подтянусь, на деле оказалось совсем не так просто.
-Ты сошла с ума, - чуть ли не по слогам проговаривает он, будто ребёнку что-то объяснить пытается. Уцепившись поудобнее, я оборачиваюсь к нему.
-Ну же!
-Слезай, - он качает головой, - Или кто-нибудь увидит, нажалуется и вызовет милицию, влепят штраф за административное нарушение.
-Не будь таким занудой и трусом.
Кирилл упрямо смотрит на меня, сложив руки на груди.
-Ты ищешь приключений в неправильных местах.
-Я могла бы предложить ограбить банк, но боюсь, что как во всяких фильмах тебя застрелят первым, а у нас ещё на вечер планы.
-Это только фильмы.
-В них тоже есть доля правды.
-В любом случае, приступ у меня случится раньше, чем они выстрелят.
-А как же адреналин в крови? Мне казалось, это полезно для сердца.
-Не для моего. Ты там долго будешь висеть как человек-паук и при этом пререкаться?
-Ну, ты же хочешь оставаться занудой.
-Неправда.
Я с улыбкой протягиваю ему руку и он, очень показушно закатив глаза и покачав головой, наконец сдаётся. Подтянуться и залезть ему оказывается проще, чем это далось мне.
-Ну, давай, вперёд! - подбадривает он.
-Лучше ты вперёд.
Он вздыхает и просит его пропустить. А я попутно отмечаю, что у него такие сине-бирюзовые кеды, которые совсем не подходят к его сегодняшнему официальному наряду.
На полпути я останавливаюсь взглянуть вниз и у меня начинает кружиться голова.
-Мне страшно! - кричу я Кириллу, он оборачивается.
-Сама же меня подначивала, а теперь боишься. Главное не смотри вниз, немного осталось.
Ну да, надо думать о том, что осталось меньше, чем уже пройдено, ещё несколько ступенек, всего ничего.
Хотя дождя не было, крыша оказывается сырой и скользкой, здесь несложно и сорваться. Первые шаги даются тяжело и неуверенно. Но спустя минут пять я уже чувствую себя более спокойно. А, освоившись ещё больше, мы чуть ли не в догонялки начинаем играть. Шаги эхом отдаются по жестяному полу — крыше. С одного дома на другой, соседний, он оказывается всего чуть-чуть ниже, с него на следующий. Бегом вдоль по улице, нет ни машин, ни прохожих. Всё было хорошо, до тех пор пока я не поскользнулась и не скатилась к краю. Не успела даже ничего закричать. Зато успела упереться ногами в выступ между стыками плит. Замерла, едва дыша. Воздух с болью проникал в лёгкие, шершавыми острыми краями раздирая горло изнутри. Ответом — тишина. Только внизу шумел город.
Кирилл? Где Кирилл? Что-то случилось? Может, пока я отвлеклась, ему стало плохо? Я оглядывала крышу, но, не обнаружив никого, испугалась. Нет, всё в порядке, вот же он стоит. И, вскочив, я побежала к Кириллу, стоявшему спиной ко мне.
-Кира, Кира, я чуть не упала! Что с тобой? Ты в порядке? Ничего не случилось?
Я тронула его за плечо, он вздрогнул и медленно обернулся. Первое, что бросилось в глаза, - кровь на его руках. Откуда? Крупная капля звонко стукнула о металлический пол, где под ногами уже было небольшое море. Ещё несколько капель, видимо, попали на светлые голубые кеды. На секунду я представила, что сейчас упаду в обморок. Да нет, глупости, разве я крови никогда не видела? Чего её бояться?
Вместо этого тихо произношу:
-Боже мой, откуда...
Кирилл усмехнулся:
-Кровь из носа, такое бывает, давление наверное.
Я полезла в сумочку искать платок или салфетки, должно же быть у меня что-то подходящее. Руки предательски дрожали.
-Вот, держи.
Он кивнул и, запрокинув голову, стал вытирать красные следы.
-Да не бойся, всё будет нормально.
-Сложно тебе верить, - я попыталась усмехнуться, не вышло. Руки всё ещё дрожали. Я шагнула к нему, чтобы приложить новый платок, потому что первый уже насквозь промок. Кирилл перехватил мою руку.
-Тебе правда страшно? Почему? Чего ты боишься?
-Ты такие глупости спрашиваешь. Разве не очевидно, что я боюсь за тебя, боюсь, что с тобой что-то случится.
-Всё, что могло со мной уже случилось, -тихо произнёс он и наклонился поцеловать меня. Я попыталась увернуться. Сердце дёрнулось и замерло, в этот момент я мечтала забыть как дышать. На губах и во рту был солоноватый металлический вкус крови. Что-то извращённое было в этом поцелуе. Как будто в его ранах виновата я, как будто кому-то из нас это причиняет нестерпимую боль. Этакое садо-мазо. В его руках я дрожала как осенний лист на ветру, единственный оставшийся на ветке, мечтающий сорваться, улететь на юг с ветром, слиться с ним, стать его частью. Скоро я осознала, что думаю на самом деле не о листе и ветре, а о себе и Кирилле. Мне хотелось проникнуть в его голу, в его мысли, под его кожу, стать кровью в его венах, и той, что, мерно капая, стучит по крыше словно дождь, создаёт там своё маленькое море.
Это наверное должно что-то значить? Эти странные мысли в моей голове. Это и называется любовью или я просто схожу с ума?
Кровь давно остановилась и даже уже немного подсохла, оставив бурые следы на коже. Кирилл стирает оставшиеся капельки с моих губ и щёк. И у него как ни странно тёплые руки. Это кажется необычным. Я так привыкла к его ледяным пальцам. И ничего, что ему не согреть меня в холода.
Начинает мелко моросить дождь. Из окна последнего этажа высовывается пожилой мужчина и кричит нам, чтобы мы убирались немедленно с крыши, иначе он якобы вызовет милицию. Но нам не страшно, нам только смешно. Держась за руки, мы бежим к двери, ведущей на чердак, которая, как ни странно, оказывается открыта. Поэтому мы спускаемся вниз, в подъезд. Я оглядываю небольшой уютный дворик через покрытое пылью окно. Кажется, я бывала когда-то там, снаружи, внизу. По-моему, мой дом где-то в паре кварталов отсюда. Я обернулась на шум позади, оказывается, пока я задумчиво смотрела в окно, Кирилл вытащил ключи и долго возился с замками, прежде чем открыть дверь.
-Ты здесь живёшь? - удивилась я.
-Нет, у меня есть универсальная отмычка. Ты идёшь?
-Это серьёзно? - я медленно делаю шаг навстречу, меня пугают и смущают его слова.
-Ты совсем не понимаешь шуток, - покачал он головой.
В коридоре было темно и как-то странно пусто, никаких гор зимней одежды или складов обуви, как у меня дома. Вообще, ничего. Только то самое клетчатое пальто на вешалке.
-Так ты живёшь один?
-Теперь, да.
-Тут очень пусто.
Он промолчал, пожав плечами. Потом стянул кроссовки и сбросил пальто, и снова вернулся ко мне, помочь снять куртку.
-Так как насчёт романтического ужина?
Видно было, что он смутился.
-Ну, честно говоря, даже не знаю, что тебе предложить. Сам то я почти не ем.
-Почему это? - поразилась я.
В холодильнике, правда, оказалась абсолютная пустота, как будто на самом деле здесь никто не живёт.
-Есть чай, - продолжил Кирилл.
-Кофе?
-Мне нельзя кофе, - он виновато улыбнулся.
-Я тоже его не люблю, по правде говоря.
-Алкоголя, впрочем, тоже нет. Да и вообще, мне много чего нельзя.
-Диета из воздуха?
-Почти.
-Тогда, может быть, стоило сходить в какое-нибудь кафе?
-Нет необходимости, - лукаво улыбнулся он и развёл руками. Именно в этот момент я и заподозрила что-то неладное.
Он вдруг оказался слишком близко, так что мне хотелось отступить на шаг назад, но я не могла сдвинуться с места. Язык знакомо прилип к нёбу. Между нами осталось десятка два сантиметров, я даже могла почувствовать кожей тепло его дыхания. Ростом я, оказывается, чуть выше его плеча, так что ему каждый раз приходится наклоняться. В такие моменты я мечтаю стать выше, чтобы не утруждать его по таким пустякам.
-Ты в порядке? - почему-то спрашивает он. Неужто я так плохо выгляжу? В ответ испуганно киваю.
-А ты?
-голова немножко кружится, но это бывает.
По подоконнику с той стороны стекла стучат капли дождя, создавая какой-то особенный уют. Я бы не сказала, что дома уютно, скорее одиноко. Кажется, даже пыли нет. Ничего лишнего. Минимализм. Похоже, он правда вскрыл чужую квартиру. Знал, наверное, что пустая.
В голове в это время теснятся тысячи мыслей, но самые главные я стараюсь отгонять, умоляя себя не смотреть в его глаза, моей настойчивости хватает ровно до тех пор, пока он не окликает меня по имени. Продолжаю мысленно растворяться в его голосе. Мне сейчас совсем не хочется думать о том, что будет потом и как я его потеряю. Нужно отогнать все сомнения, выкинуть лишнее из головы.
-Алиса, - снова повторяет он. Интересно, что за любовь у него к моему имени, - Алиса, ты ведь теперь всё знаешь.
Я киваю, хотя и не понимаю, о чём он говорит, кажется, лучше сейчас молчать. Он берёт моё лицо в свои ладони и на губах я опять чувствую солоноватый привкус. Внутри меня теперь его кровь. А я хотела наоборот. Может, он мечтал о том же, но оказался настойчивее? Может, я так украду чуть-чуть его болезни и он станет здоровым? Или хотя бы оттяну неизбежность ещё на один день-неделю-месяц-год...
-Алиса, его шёпот проникает в моё сознание и глубже. Когда глаза закрыты и я чувствую в своих волосах его тёплые пальцы, спутывающие шелковистые мягкие локоны, я представляю себе какие-то сказочные картины других миров, где всё совершенно по-другому, где не бывает ни слёз, ни бед. Теперь у меня тоже начинает кружиться голова. Не я внутри него, он во мне, и так будет всегда. Его губы такие мягкие и приятные на ощупь, что совсем не хочется их отпускать, и я легоньки прикусываю нижнюю, боясь причинить боль, но, видимо, ему это скорее доставляет удовольствие. Свитер Кирилла тоже мягкий, я лезу глубже, между пуговиц рубашки, у меня холодные руки, и он вздрагивает, когда я прикасаюсь к нему. Хочется, чтобы замёрзшие пальцы поскорее согрелись. Кожа на спине у него тоже гладкая, ровная, очень тонкая, можно почувствовать каждую косточку позвоночника. Кирилл покрепче обнимает меня за талию и приподнимает на десяток сантиметров от пола, но я всё равно остаюсь ниже его ростом. Обхватив руками за шею, спрашиваю, не тяжело ли ему.
-Чепуха, - отвечает он, пока несёт меня в комнату. Тут также пусто, как и везде. Чего и следовало ожидать. В воздухе дрожит осенний холод.
На столе баночки с кисточками всех возможных размеров, потоньше и потолще, мягче и жёстче. Рядом — баночки с красками, наверное там тоже много разных цветов. Мне не никогда не понять, зачем так много. В углу — мольберт с чистым холстом. Выглядит одиноко и пусто. На полу, видимо, законченная картина, на ней мужчина и женщина, похоже, это его родители, есть в их чертах что-то знакомое. Они улыбаются, а его рядом нет. Это грустно. Другие картины развёрнуты рисунком к стене, так что я не могу видеть, что на них. Кроме одного, на котором изображена девушка. Её лицо кажется знакомым и я даже не сразу понимаю, кто это, а потом до меня доходит, что это и есть я. Она выглядит более красивой, чем я, будто это кто-то другой, незнакомый. Но она мне нравится.
Только Кирилл не даёт мне времени осмотреть здесь всё.
Кисточки, баночки, акварель, гуашь, тюбики краски, цветные пятна на столе, яркие рисунки на обоях.