странное движение. Люди поднимались с лежаков и, собираясь маленькими группками, смотрели в мою сторону. Среди них были и три наши переводчицы: две старых и одна новенькая, только что приехавшая из Москвы. Они стояли вместе и, энергично маша руками, что-то кричали, но мне ничего не было слышно из-за шума волн. Я понял, что что-то случилось, но что, где и с кем? Этого я не знал. Повернувшись в сторону океана, я попытался что-нибудь рассмотреть, но не увидел ничего, кроме равномерно взлетавших и пропадавших белых барашков. Тогда я расцепил ноги и, сжавшись пружиной, выпрыгнул в воздух. В краткий миг парения я успел заметить впереди несколько темных, движущихся в моем направлении предметов. «Что это такое? Уж не плавники ли? Ну, конечно! Это же стая акул! И они идут прямо на меня»!
Меня вдруг обуял панический ужас. До берега было метров тридцать. Я был один, помощи ждать было не от кого. Я выпрыгнул еще раз, пытаясь разглядеть их получше. Предметы были все там же, они плясали на волнах, словно огромные черные поплавки. И они шли на меня! Я повернулся лицом к берегу и принялся изо всех сил колотить по воде руками и ногами, но встречные волны сильно затрудняли движение. Я продвигался вперед рывками, используя движение волн и борясь с откатами. По мере приближения к берегу волны становились все выше, а мое падение с них все стремительнее и круче. Оказываясь в омуте между валами, я должен был поворачиваться лицом к следующей волне, чтобы не быть перевернутым навзничь. Взлетая на очередной гребень, я успевал кинуть взгляд за спину, всякий раз убеждаясь, что плавники не отстают. Я был уже в десятке метрах от пляжа, беспомощно барахтаясь в провале между валами, когда очередная гигантская волна взметнула меня, как щепку, в воздух и в следующее мгновение кинула вниз, накрыв сверху тонной водной массы. Меня ударило о песчаное дно, закрутило во встречных потоках, а потом с неодолимой силой потянуло под очередную, горой возвышавшуюся надо мной волну. Еще мгновение и она обрушится на меня всей своей мощью. «Ну все, мне конец», мелькнуло в голове. «Хорошо, что не в пасти акулы», утешил я себя и отключился. На мое счастье волна ударилась о берег рядом (иначе бы мне переломало кости), потом подхватила меня и вынесла на песок, как оказалось, прямо под ноги подбежавшему на помощь Витьку. Вдвоем с новой переводчицей, они вытащили меня на сухое место, но этого я уже не помню. Пришел в себя от ударившего в нос запаха алкоголя и обжигающей глотку жидкости. Открыв глаза, я увидел, что лежу на коленях у новенькой переводчицы, которая, держа одной рукой мою голову, пытается другой влить мне в рот стакан бренди....
- Ну, слава Богу, жив, - сказала она, вытирая мне рот платком. При этом ее мощная, стиснутая купальником грудь слегка коснулась моей щеки и я почувствовал себя на верху блаженства.
- А что акулы? Они ушли? - слабым голосом поинтересовался я. - Где они?
- Вон они, твои акулы, - сказала переводчица (ее звали Света, хотя все почему-то предпочитали именовать Светлана Николаевна), показав на пару черных двухлитровых бутылей пива, валявшихся тут же в песке. - Вот их-то все и приняли за акул. А теперь все, вон, сами за ними охотятся.
Я приподнялся с ее колен и увидел, что большинство купальщиков плыли, борясь с волнами, в сторону моря, а некоторые уже возвращались назад, держа в руках черные, пузатые бутылки. Среди последних был и мой Витек. Радостно размахивая бутылками, он подбежал к нам и, бросив их в кучу, в изнеможении повалился на песок.
- Ну, как ты? - приподнявшись на локтях, спросил он. - Цел?
- Что за дела? Откуда бутылки? - игнорируя вопрос, спросил я.
- Колоссальная удача, Петрович, - радостно сообщил он, - Негры вчера везли контрабанду с сухогруза, да попали в шторм, ну и перевернулись и пошли на дно. И все до единого на тот свет, представляешь, все до единого. А бутылочки-то всплыли. И вот они, родненькие, - закончил он, умильно оскаблившись и любовно оглядывая свою добычу.
Я взял в руки бутылку. «Шлиц» — было выведено на ней похожими на зигзаги молнии буквами. А под ним, — «дженьюин драфт».
- А что это за «дженьюин драфт», спросил я, недоумевая.
- Ты чего, не знаешь? - удивился Витек, - Это же настоящее - бочковое!
Вечером у нас состоялась грандиозная пивная оргия.
Эта новая переводчица была, надо сказать, любопытная штучка. Она приехала к нам весной, спустя год с начала строительства, и сразу же заняла в Дирекции главенствующее положение. В отличие от нас, прехавших, кто откуда, она была москвичкой и, кроме того, своим человеком в ГКЭС — преподавала на курсах при Комитете — и хорошо ориентировалась в чиновничьей иерархии. Она уже бывала за границей — в Ираке и Сирии — и знала деловой английский не понаслышке, а т.с. из первых рук. Ее сразу же приставили к нашему главному инженеру для ведения наиболее ответственных переговоров, которые она проводила со знанием дела, оттеснив нас на второй план. Моих девиц оставили в конторе, а меня направили на другие участки: переводить инспекторам Текинта и нигерийцам, обучавшимся с нашей помощью профессии сварщика. В результате, я теперь все утро проводил в небольшом ангаре, вдыхая сварочный дым и переводя инструкции нашего главного сварщика молодым нигерйиским парням, резавшим и варившим обрезки знаменитой японской трубы, которые привозились сюда с трассы. Работа была, можно сказать, не бей лежачего. Мой шеф все показывал сам, и все сводилось к имитации. Я откровенно валял дурака. (Мог бы, кстати, и сам профессии сварщика обучиться). Моя командировка подходила к концу, надо было думать о возвращении на Родину и о том, что делать дальше.
С этой новой переводчицей мы не очень контактировали: ее статус не способствовал этому. Мы часто виделись в комнате переводчиков, где ей выделили отдельный стол, но общение ограничивалось вежливыми приветствиями и ничего не значащими фразами. Это была высокая, плечистая женщина лет тридцати пяти с длинными ногами, полным отсутствием бедер и талии и маленькой головой на короткой шее. Этакая длинноногая Диана-охотница. Первое, что бросалось в глаза, был ее бюст: он был таким мощным и необъятным, что она даже, как бы, сутулилась от его тяжести. У нее было обычное лицо русской бабы с мясистыми щеками, большим плотоядным ртом и красивыми, серыми глазами, глядящими на тебя внимательно, спокойно и открыто из-под высоких, надменно поднятых бровей. Да, взгляд у нее был тяжелый, это мы с Витьком сразу отметили, обсуждая ее прелести за бутылкой пива. И пришли к выводу, что от нее надо держаться подальше.
Иногда я сталкивался с ней по работе, чаще всего на оперативках, где мы обслуживали каждый «свой край стола». Прислушиваясь к ее переводу, я понял, что она вполне на уровне. Язык у нее был хороший, а уверенная манера держаться и особый, выработанный годами общения с иностранцами шарм быстро ставили на место наших московских переговорщиков, считавших себя здесь «белой костью». В Дирекции ее побаивались: пронюхали, что она вхожа в кабинеты московских гэкаэсовских начальников, некоторые из которых сдавали у нее на курсах английский на надбавку к зарплате. Единственное, что нас как-то сблизило, так это то, что она, как и все мы, переводяги, была б\п.
После эпизода на пляже она ко мне заметно подобрела: приветственно махала рукой, если доводилось пересекаться где-нибудь на площадке, запросто садилась за один стол в столовой и даже как-то пригласила нас с Витьком к себе домой в гости.
Она сразу выделила меня среди нашей переводческой братии, и по ее инициативе меня стали регулярно подключать к серьезным переговорам и брать на оперативки.
Как ни странно, но сблизились мы на почве музыки. Кто-то из работяг, уехав в отпуск, оставил на попечение Витька аккордеон и я время от времени, брал его в руки, пытаясь (впрочем, весьма безуспешно) научиться играть двумя руками. Однажды, по приказу гендиректора, который считал нас закоренелыми лентяями, нас всех оставили после работы делать какой-то огромный перевод. Чтобы как-то скоротать время, я принес в офис аккордеон и время от времени развлекал девиц, подбирая аккорды и импровизируя в духе хоралов Баха. Откуда ни возьмись, появилось пиво, закусон и мы плавно перешли к финальной части...
Я видел, что мои импровизации произвели «впечатле.» на нашу «новую» переводчицу. Она бросала на меня со своего места полные восхищения взгляды, при этом глаза ее прямо-таки лучились теплотой и нежностью. А, вот, моя Т., для которой я собственно и старался, никак не реагировала. Она сидела за своим столом, уткнувшись в перевод и делала вид, что, конечно же, ее это совершенно не интересует. Не интересует, ну и ладно! Чтобы досадить ей, я переключился на С. Н. Надо было как-то «закрепить успех», но как? И тут я вспомнил, как когда-то, на курсах для отъезжающих за границу, я развлекал своих подопечных, разучивая с ними песни Битлов. Найдя нужную тональность, я быстро подобрал мелодию знаменитой Girl и запел:
Is there anybody going to listen to my story
All about the girl who came to stay.
She’s the kind of girl you love so much it makes you sorry
Still you don’t regret a single day.
Вижу, попал в самую точку: С.Н. сидит, подперев ладонью щеку и с блаженным видом глядит на меня, а на глазах у нее слезы. Это последнее обстоятельство меня смутило, и я прекратил свое пение.
- Все, все, - говорю я «с апломбом» и хочу снять с плеча аккордеон.
- Нет-нет, - вырывается у С.Н. и все поворачивают головы в ее сторону: уж больно выразительно это звучит. Она встает с места и подойдя ко мне, складывает в мольбе руки, - поиграй ещё, Валерочка!
Это меня ещё более смущает, я начинаю ломаться, изображая крайнее смущение, пячусь к своему столу и водружаю на него аккордеон. В этот момент дверь распахивается и на пороге вырастает мощная фигура гендиректора.
- Вы чем это тут занимаетесь, - грозным голосом вопрошает он, закрывая собой пролет двери. - Это что за безобразие?
В комнате на миг воцаряется гробовая тишина, но в следующий миг мы слышим жизнерадостный голос С.Н.
- Добрый вечер, Валерий Николаевич, - веселым голосом говорит она, - А мы тут как раз хотели вам звонить. Перевод готов. Ждем ваших дальнейших распоряжений.
- А это что? - говорит он, театральным жестом обводя рукой наши столы с расставленными на них стаканами.
- Так это ж вы сами нас угостили, В.Н. Вы что забыли? - ничтоже сумняшеся парирует С.Н. - Сказали, что это нам вместо оплаты за сверхурочную работу. Присоединяйтесь, В.Н.!
И она идет к столу и наливает ему стакан пенящегося пива.
- Нет, спасибо, - явно смутившись от такой наглости, произносит гендиректор и не сказав больше ни слова, покидает комнату. Мы спасены.
Отпуск
Отпуск обернулся для меня настоящим кошмаром. Мало того, что я, как был один, так один и остался, так меня еще и «поимели», причем в довольно грубой форме. Да, да, именно так, в задний проход. И не по моей же воле.
Все были конечно рады моему возвращению, особенно мать, но... и только. Известие о том, что я собираюсь проработать там еще год, было воспринято без особого энтузиазма. А как же карьера? Как диссертация? Поскольку ничего вразумительного я им сказать не мог, мое решение приняли как должное и... отпустили с миром.
С женой тоже как-то сразу не заладилось. После первых (надо думать пылких, но... не помню) объятий,
