хотели что-то сказать. Но каждый раз проходили мимо, словно Укмал был невидим.
Сегодня он проснулся рано, обычно в это время отец ещё только вставал. Но заглянув на кухню, Укмал понял что его уже нет дома. Как и все мальчики из воинского сословия, он с детства приучался как к военному, так и к мирному труду, и днём помогал соседу-кузнецу. Укмал в свои 15 лет уже немало знал о железе, а особенно об оружии. Однако сейчас у него оказалось много времени, которое он решил занять тренировкой.
В глубине двора стоял столб, обмотанный тряпками, рядом было колесо "упал-подпрыгнул", и мишень. Укмал с силой вытянулся вверх, несколько раз развёл руками, потом расставил ноги и коснулся ладонями земли. Провёл несколько разминочных форм, взял тупую тренировочную саблю. Воздух загудел от молниеносных движений "боя с пустотой". Отец обучал его быстрым перемещениям, резким поворотам, при которых нужно держать под контролем всё пространство вокруг. И в очередной раз крутнувшись, Укмал заметил что сестра стоит возле площадки, внимательно наблюдая за ним. Он опустил саблю.
– А тебе что не спится? Я разбудил?
Ливеда покачала головой.
– Я раньше тебя проснулась. Папа куда-то ещё ночью ушёл, а потом услышала как ты встал.
Девочка подошла к брату, потрогала саблю.
– А меня научишь?
Укмал улыбнулся.
– Зачем? У нас женщины не воюют.
– Вырасту, уеду в Ригеду, мужа искать. А он скажет: "Ты драться умеешь?" А я скажу: "Да, меня брат учил!"
– Ну и мысли у тебя! В восемь лет девочки шить учатся, а ты мечтаешь о муже-ригдаре. Да ещё драться хочешь. Ты хоть представляешь, какая жизнь у воина? Радуйся что тебе это не грозит.
Ливеда не стала обижаться, просто отошла с площадки и села на скамейку. Укмал ещё немного позанимался с саблей, наконец выдохся и положил оружие на стол. Немного подумав, обратился к Ливеде.
– Держи, попробуй поднять.
Ливеда обрадовалась, но всё что смогла – уронить саблю на пол. Впрочем она не сдалась, и попыталась поднять её обеими руками. Удалось только поставить вертикально.
– Ну как, чувствуешь? Ты её даже поднять не можешь. Не женское это дело.
– А как же ригдарки? Они же поднимают.
Укмал смутился. Он и сам не знал, как учатся воительницы огненного племени.
– Они наверное каждый день тренируются. – ответил он.
– Как ты? – уточнила Ливеда.
– Да, как я. Только ещё больше.
– Значит любая девочка может стать сильной, если будет учиться?
Укмал поперхнулся. Сказал на свою голову! Теперь ему же расхлёбывать. И ведь нельзя соврать, Цамади друг-другу не лгут.
– Ладно, уговорила. Только не понимаю, зачем тебе это? Через неделю ты уже забудешь, что мечтала о Ригеде.
– А я упрямая. – ответила Ливеда.
Да уж, подумал Укмал, сестрёнка у него особенная. Упрямство и воинственность Цамади выразились в ней особенно сильно. Даже больше чем в самом Укмале.
– А если хулиганы пристанут? Пойду по улице, а там раз – и разбойники? – продолжала сестра.
– В нашем городе? Для этого папа есть. А если что, так я тебя выручу.
Ливеда серьёзно, по взрослому посмотрела на брата.
– А если папы и тебя рядом не окажется? – спросила она.
– Вот поэтому я и научу тебя кое-чему. Можно защититься и без оружия. Завтра покажу приёмы, сейчас уже устал. А вообще-то есть особая виркудская борьба, говорят в ней вообще сила не нужна. Только я её не изучал. А пока принеси из моей комнаты сумку с метательными ножами, на полке лежит.
Ливеда кивнула и побежала в дом.
– Осторожно, они острые! – крикнул вдогонку Укмал, но Ливеда уже скрылась в доме.
В комнате брата она сразу увидела серую сумку с длинным ремнём, в которой были три небольших, но очень опасных ножа в ножнах. Дотянувшись до полки, она взяла её и повесила на плечо. Ливеда уже подходила к выходу, когда услышала скрип на втором этаже. Решив что проснулась мама, она поднялась, чтобы пожелать доброго утра.
Дверь комнаты родителей оказалась приоткрытой. Ливеда с улыбкой вошла туда и остановилась как вкопанная. Мама извивалась, пытаясь выпутаться из верёвок, которыми была привязана к кровати. Кляп во рту не давал ей возможность говорить. Девочка вбежала в комнату, а Армида с выпученными глазами замычала, глядя на неё и пытаясь что-то сказать. Ливеда не успела дойти до кровати, когда сзади её схватили чьи-то руки, и грубая, мозолистая ладонь зажала рот.
– Корто бильдум! – приказал кто-то.
– Эр биннир ок брасвиль? – спросил державший.
– Ниоракес филдан – арлу винсвиль. Бильдум! – ответили ему.
Армила изо всех сил дёрнулась, с ненавистью глядя на неизвестных. Рослый человек шагнул к ней и с сильным акцентом сказал:
– Не дёргаяся раньше времени и лежи тихо, если хочешь видеть дочь живой. Вот, кладу на стол записку твоему мужу. Надеюсь теперь он станет благоразумнее.
Три фимода потащили яростно отбивающуюся Ливеду к выходу.
В это время Укмал отмерил расстояние до мишени, ожидая сестру с ножами. Но Ливеда не появлялась, и он пошёл в дом сам, прихватив тренировочную саблю.
Юноша сам не понял, что его насторожило. Какая-то мелочь, или просто чутьё, но Укмал вдруг резко остановился, прислушиваясь. В доме тишина, хотя Ливеда очень шумная девочка. Зато с улицы слышна возня и приглушённое мычание. Укмал пробежал через дом, через наружный двор и выскочил в калитку. Там его глазам предстала картина: трое крупных мужчин фимодской внешности пытаются запихнуть Ливеду в повозку, запряжённую четвёркой лошадей. Сестра яростно отбивается и мычит, её рот завязан платком. Увидев Укмала, они сначала замерли, а потом один из них улыбнулся и сказал:
– Мальчик сам пришёл. Будь умным, и подойди к нам.
С этими словами он начал осторожно приближаться к Укмалу.
– Мальчик, не бойся. Мы друзья твоего отца. – продолжал нести чушь фимод. А с Укмалом стало происходить нечто странное.
Прежде он слышал о том, как воины преображаются в бою, но даже в драках со сверстниками он чувствовал лишь обычный задор. Сейчас же словно неведомая сила выключила в нём все страхи и сомнения, оставив лишь ясность и безусловную решимость. Укмал побежал к фимоду, отклонив саблю для удара. Даже не осознавая, что делает, он громко закричал боевой клич всех морских рыцарей:
– Харгават!!!
Фимод опешил, но в последний момент выдернул из ножен прямой восточный меч. Он отбил первый удар, затем второй, третий, а четвёртый пропустил, и зашипел от боли.
– Брось палку, щенок! – прорычал он, блокируя удары Укмала. Фимод был отличным фехтовальщиком, и юного Цамади спасало лишь то, что его хотели взять невредимым.
– Оставь его! – крикнул по фимодски другой похититель, – Прыгай в повозку и поехали.
Не тут-то было. Стоило фимоду повернуться, как Укмал яростно продолжил атаку. Даже тупая сабля может быть грозным оружием.
– Помоги мне! – крикнул противник Укмала.
– Ты что, с ребёнком не справишся?
– Больно прыткий.
Второй фимод направился в их сторону, и тут раздался крик:
– Эй! Что за дерьмо тут происходит?
Возле своей калитки стоял сосед, свирепо глядя на похитителей. И не он один. Из калиток выходили жители военного квартала. Поскольку взрослые мужчины служили на кораблях, вышли только старики и юнцы. Испытанные в боях ветераны, и полные сил молодые воины. Фимоды затравленно озирались, не зная что делать. Державший Ливеду выхватил кинжал и приставил ей к горлу.
– Все назад! – закричал он, – Убью не задумываясь!
Соседи остановились. Укмал тоже замер, не сводя взгляда с кинжала.
– Девчёнку мы забираем, и только попробуйте противиться! Её смерть будет на вашей совести, – Фимод говорил всё увереннее, чувствуя как все смотрят на нож у горла ребёнка, – Все поняли? Стойте спокойно, и девочка просто уедет с нами.
У девочки между тем были другие планы на сегодня. Ливеда стояла на удивление спокойно, сама поражаясь этому. Всё-таки она Цамади. Её рука наткнулась на сумку Укмала, скользнула в кармашек, и вытащила на свет острое как бритва лезвие. Первый удар пришёлся в предплечье руки, державшей кинжал. Фимод заорал от боли, оружие выпало на землю, но второй рукой он продолжал держать заложницу. Ударив ещё раз, Ливеда наконец вырвалась на свободу. Так она и прибежала к брату – с метательным ножом в руке.
Фимоды соображали быстро. Через секунду они уже прыгали в повозку, и четвёрка лошадей рванула с места. Догнать было невозможно. Однако один пытался. Одноногий Ганизар умудрялся бежать на своей деревянной ноге, с силой отталкиваясь здоровой. Прыжками он добежал до собравшихся людей, но тут ремешки протеза не выдержали, старый воин упал. Напоследок он запустил клюкой в сторону удаляющейся повозки, и прокричал ругательство.
***
Пятеро всадников двигались по восточной дороге. Уже рассвело, запели птицы, полетели насекомые по своим делам. Дорога вела по благоухающему цветами лесу, мирному и спокойному, даже не верилось, что где-то убивают людей за золото, другую веру, или из-за таинственной книги. Молчать надоело, и Кави начал травить анекдоты.
– Вот послушайте. Поймали сушёного на мозги разбойника. Судят как положено: судья, обвинитель и защитник. Обвинитель сразу говорит: "Предлагаю его повесить". Но тут вступает в дело защитник, и начинает говорить: "Но послушайте, он ведь сам жертва! Не просто так он стал грабить и убивать. Его жизнь заставила, людское непонимание. Детство у несчастного было тяжёлым, потом в юности в тюрьму попал, с дурной компанией связался. Всю жизнь он страдал, и наверняка мучился, когда резал людей, и со слезами на глазах снимал с них кошельки. Судья, его надо пожалеть!". Судья слушал его, сам прослезился, и утирая слёзы вынес решение: "Да, он несчастный страдалец, и жизнь заставила его стать негодяем. Вот мой ответ – пожалеем его." Разбойник возрадовался, а судья добавил: "Пожалеем, и повесим".
– Кави, – заметил командир, – У тебя какое-то жестокое чувтсво юмора, тебе не говорили?
– Говорили, и не раз. А что делать, работа у нас прямо скажем, не для нежных.
– А вот послушайте, – вступил в разговор Вадигури, – Идёт харгав, видит – стоит дерево, на нём высоко плоды растут. Под деревом твензал мается – то тянется, то прыгает. Понял что не достанет, стал с разбегу прыгать. Аж покраснел весь, не достаёт, а продолжает прыгать. Посмотрел харгав, видит рядом с деревом палку, как раз такой длины, чтобы плод сбить. Говорит твензалу: "Может сначала подумаешь?." А твензал отвечает: "Нечего думать, прыгать надо!"
Цамади усмехнулся. Уж он помнил, каковы твензалы. Они сначала делают, потом думают. Как во время нападения на Харгават. Считали, что будто харгавы сильны на море, а со стороны суши их голыми руками можно брать. И что с этого получилось? Только много народа погибло, в основном твензалов.
Дахарт остановил коня, спешился и стал внимательно осматривать окрестности.
– Что такое? – спросил его Вадигури.
– Птицы молчат. – ответил племянник.
Сельский страж молчя слез с коня, и обнажил саблю.
– А и верно, подозрительно тихо здесь.
Настороженность передалась остальным, они последовали примеру Вадигури.
– А что странного в молчании птиц? – спросил Цамади.
– А ты посмотри сам, здесь вообще их нет.
И действительно, порхающие по лесу пичуги в этом месте куда-то делись.
– Вон там, – Дахарт показал на кусты, – Тащили что-то тяжёлое.
– Следопыт. – усмехнулся
. Успехов!!!