метисизации)). И поскольку, археологически выявляется (в удалённых друг от друга различных регионах Китая) выращивание либо только проса, либо только риса, то, по всей вероятности, и их доместификация (локальный переход к сельскому хозяйству) произошла, как минимум, в двух регионах страны (наиболее вероятно (соответственно) - в бассейнах рек Хуанхе (Северный Китай) и Яндзы (Южный Китай); об этом же (но с указанием на реку Западный Ляо (северо-восток Китая) говорится и в работе Chao Ning, Tianjiao Li, Ke Wang etc. («Ancient genomes from northern China suggest links between subsistence changes and human migration». 2020).
И, насколько известно, в Анатолии, Курдистане, горах Загроса, на Ближнем Востоке инициаторами земледелия (а также и земледельцами) были исключительно женщины, ранее - собирательницы, что и обусловило (ибо женщины-земледельцы надёжно обеспечивали пропитанием семью/род) трансформацию (как и статус собственно женщины) устоявшегося палеолитического образа Всеобщей матери, богини плодородия (по сути - богини женщин, поскольку идея святости, священного таинства рождения, появления на свет (возникновение новой жизни), неразрывно связана с женщиной), - в фигуру Великой богини раннеземледельческой культуры, а затем и широкое распространение в Ойкумене мигрировавшими анатолийскими «фермерами» раннеземледельческого матриархального мировоззрения, доминирование её (Великой богини) культа (глава пантеона, владычица жизни и смерти (у китайцев нередко в облике совы)).
Важно подчеркнуть, что ещё Дж. Мелларт был убежден, что именно в натуфийский период «положено начало... культу Богини-матери» как Великой богини. Так, Ж. Ковен (1994, p.41) считает, что корни доминиро¬вания Великой богини как «той, которая рождает плоды земли», уходят в хайонимский период натуфийской куль¬туры (X - нач. IX тыс. до н.э.). Вместе с тем, существует и мнение о том, что формирование культа Великой богини, как матери растительного плодородия, может быть отнесено ко времени, когда начались регуляр¬ные сборы дикорасту¬щих злаков и плодов (М.И. Зильберман «Древний человек и божество». т.2. Инет).
И если всё это (трансформация Всеобщей матери в Великую богиню, главу пантеона) инициировало в Ойкумене (поскольку сопутсвовало распространению земледелия) весьма заметное и, практически, повсеместное (особенно отчётливо высвеченное на Крите (cт. «Минойцы и их верования»)) падение значимости статуса бога-отца (мужчины как кормильца); то, что характерно, - на землях Китая (в его культово-мифологических представлениях), уничижение (дискриминация) образа бога-отца совершенно не выявляется. Более того, рассмотрение подобного явления (внедрение земледелия) в Китае даже указывает на обратное, - на остепенное падение значимости роли (статуса) женщины, а затем и Всеобщей матери, что, к примеру, обнаруживается при рассмотрении деградации (см ниже) образа (содержания культа) архаичной богини Нюй-ва (известно ок. 130 различных изображений этой популярной богини-матери).
Следовательно, вполне возможно, что в Китае именно мужчины (но не женщины) были инициаторами земледелия, и только они изначально возделывали землю (как в Древней Индии стирали только мужчины); ибо божественные родоначальники (и культурные герои) китайцев, такие, как Шэнь-нун («Божественный землепашец»), который учил людей земледелию и изобрёл плуг; или бог земледелия Хоу-цзи (о введении Хоу-цзи земледелия говорится в гимне «Рождение людей» и в «Каталоге гор и морей»). И они называются в легендах «героями (учителями и покровителями) земледелия», так, Хоу-цзи именовался «Князь-просо» (ода «Князь-просо»); а конфуцианец Мэн-цзы (IV в. до н.э.) сообщает, что «Хоу-цзи научил сеять и жать, взращивать все пять злаков» (первоначально только просо, - слово «цзи» означает «просо» (комментарий Вэй Чжао. 1958)); в памятнике же «Толкование обрядов и обычаев» Хоу-цзи называется «Бог Проса» (Э.М. Яншина)); а дух/бог-покровитель ростков риса носил название «Мяо-ван».
Так, в энциклопедии «Духовная культура Китая» (под ред. M.Л. Титаренко) говрится следующее: «Принципиально иной вариант культа плодородия [не связанный с женскими божествами] выявляется для южных общностей. Здесь присутствует уникальный для неолитического Китая класс артефактов: глиняные фаллосовидные сооружения (до 160 см в высоту). Несколько таких сооружений были обнаружены для общности (культуры) Шицзяхэ (2,5-2,0 тыс. лет до н.э.; провинция Хубей). Они означают, что в местной религиозной традиции культ плодородия ассоциировался не с женским, а с мужским началом».
Об участии же мужских божеств в становлении земледелия (в обучении людей посеву зерновых, выпечке хлеба) в классической Евразии («Старой Европе»), насколько известно, данных нет. Согласно же матриархальным воззрениям (мифы и легенды), заимствованным, например, племенами протошумеров у земледельцев-убейдцев (у шумеров изначально была скотоводческо-кочевая культура (ст. «О прашумерах»)), собирать и выращивать урожай научила людей богиня-мать Нинлиль, супруга ниппурского царя богов Энлиля (который изо¬брёл мотыгу для разделения «Горы Неба и Земли» (убейд. миф)). В греческой же мифологии обучила людей искусству возделывания зерновых богиня плодородия (и зерна) Мать Деметра.
О том, что земледелие в Китае было почтенным мужским занятием, говорит, к примеру, такая китайская народная пословица: «Среди 72 (мужских) занятий землепашество над всеми царствует». Весной же, в ознаменование начала сельскохозяйственных работ года, сам «сын бога Неба», земное божество, проводил сакральную борозду. О непреходящей значимости земледелия для протокитайцев, его сакрализации, говорит убеждение учёных в том («Народы Восточной Азии»//«Народы мира». Под ред. С.П. Толстова. 1966), что «Основной чертой верований китайского народа является явное преобладание в них (религиозного) слоя, связанного с общинным земледелием».
Таким образом, существенное возрастание статуса мужчины-пахаря в семье/роде, сопровождавшееся как падением социальной значимости женщины (в начале как добытчицы), так и роли богинь (не связанных с земледелием), обусловило возникновение своеобразного, можно сказать, «китайского» патриархата (аналогичного в части ментальности скотоводческо-кочевому патриархату праариев, но в данном случае (у протокитайцев) - возниушему на земледельческой производственной основе). О традиционном (возникшем в глубокой древности) доминировании идеологии патриархата в Китае говорит, например, такое высказывание Конфуция («Лидзы» («Соблюдение Великого Пути»)): «Своя доля была у мужчины, своё прибежище - у женщины [за спиной мужчины]»..
Весьма существенным было, вчастности, и то, что поскольку землю (а также целостность (по принадлежности) общинных участков возделываемой земли (сохранность межи и межевых знаков)) и пресную воду для полива (без чего плодородие растительности (усилия богини-матери) не реализовалось), а также, по-видимому, и зерно курировал бог-отец и его проявления (см. выще), то, по всей вероятности, примерно с IХ-VII тыс. до н.э. (с внедрением земледелия) в Китае и произошла переоценка значимости (весомости) образов (и культов) протокитайских богов (как ранее, примерно в ХI-Х тыс. до н.э. («Древний человек и божество». Т.2, Инет), это же произошло в Евразии).
Так, молекулярно-генетический анализ, проведенный Сато Ёитиро, показал, что одомашнивание дикого риса, произошло в нижнем течении реки Янцзы ок. VIII тыс. лет до н.э. (С.В. Лаптев «Предыстория и история нродов вьет». Т.1. 2006); а в 2016 году обнаружено и древнейшее рисовое поле, которое также датировано VIII тыс. лет до н.э. (портал «Deccan Herald»). И тогда появление «китайского патриархата» вполне может быть отнесено примерно к этому же времени (заметим, что, как уж отмечалось, патриархат праариев и семитов тоже возник на почве приоритета мужчины в обеспечении семьи/рода пропитанием (но в условиях скотоводческо-кочевого хозяйствования).
Отметим также и то, что в ряде мест Северного Китая (таких как Синлунва (6200-5400 лет до н.э.), Хоули (6500-5500 лет до н.э.), Чишан, Пейлиган) были найдены остатки одомашненного проса, датированные в интервале 6250-5050 лет до н.э.; а занятия рисоводством в 5500-4500 годах до н.э. обнаружены в местоположении Тяньлуошан (провинция Хэмуду). И показательно, что в связи со становлением земледелия, а затем и совершенствованием агротехники, произошло производственное расщепление единого палеолитического образа бога-отца. Так, у китайцев древнейшие рисунки дракона прославляли его как бога вод, а бог земли (и владыка гор) представлялся в облике тигра (изображения, в частности найдены среди артефактов культуры Синлунва (VII тыс. до н.э.)). Попутно отметим и то, что пропорционально возростанию значимости бога земли, всё более широко использовалось хтоническое число 5 (соотносимое с образом «тигра» (недра земли)).
Вместе с тем, как представляется, дискриминации (явного уничижения) образа Всеобщей матери (и женщин) в Китае, до появления иммигрировавших племён праариев и восприятия протокитайцами их ментальности, - не происходило. Об этом, например, могут свидетельствовать такие факты как то (В.Г. Белозёрова («Традиционное искусство Китая. Т. 1, Неолит - IX век». 2016), что в Дуншаньцзуе (провинция Ляонин), культура хуншань, Внутренняя Монголия (6,5-5,0/3 тыс. лет до н.э.), изготовлялись терракотовые «палеоли¬тические ве¬неры»); а также и то («Духовная культура Китая». под ред. M.Л. Титаренко), что в комплексе Хоутайцзы (в 40 км от Пекина), дат. началом VII тыс. до н.э. (включается в нижние слои очаговой культуры Синлунва) найден набор (20 шт.) каменных женских статуэток (до 35 см в высоту).
И предполагается («Народы Австралии и Океании». 1956), что ранее, ещё в верхнем палеолите (и мезолите) ни «образ женщины [ни образ мужчины, нигде и никогда]… не вступал в противоречие… с генетически естественным… равенством полов, которое подтверждается [в пору охоты и собирательства] архаичными этнографическими источниками» (заметим, что появление земледелия и скотоводства нарушило этот многовековой баланс). То же утверждает и Марсель Гране («Китайская цивилизация». 2016): «различные юридические и мифологические мотивы заставляют предполагать, что наиболее архаичные атрибуты княжеской власти (т.е. ещё в Древнем Китае), до того как они перешли в руки правителя-мужчины, удерживались княжеской четой, в которой первоначально роль супруги была не ниже, чем мужа» (т.е. был паритет).
По всей вероятности, патриархальные представления племён праариев, были в некоторой степени близки подобным же патриархальным воззрениям автохтонного земледельческого китайского населения (протокитайский патриархат), и которое, как выявляется, восприняло (заимствовало) как мировоззрение праариев (в частности, отношение к женщине), так и адаптировало ряд их важнейших культово-мифологических представлений, и, в частности, не только инверсию функциональности (и значимости) мужских и женских божеств (так, небосвод соотнесён и китайцами с мужскими божествами, а земля - с культом богини-матери), но и специфичность (специализацию) главных богов праариев.
Должно отметить (как приамбула), что относительно степени достоверности изложения (при воспроизведени) различных хроник (а также мифов и
