надорвалась, но была вполне целой. Одна из девочек протянула ей свою кофту, куда делась накидка, было неизвестно, может, она осталась там, у автоматов. Марина подпоясалась ей, как туземцы делают повязки из ткани, вид у нее был смешной и воинственный, если только не смотреть в холодные глаза, точно решившие, что она будет делать.
После того, как Марина вышла, девочки долго шушукались между собой, а потом Лиза и еще одна, вырываясь из круга подруг, побежали за Мариной.
- Вы куда? – спросила их Марина.
- Мы с тобой, - сказала Лиза.
- Да, пусть переводят в другую школу, я давно уже хотела уйти отсюда, но родители против, - ответила другая, она была ниже их ростом, с плотным телом и широкими налитыми, как у мальчишек, плечами. Она усиленно разминала кулаки, щелкая мощной шеей.
- И правильно, нечего терпеть эту погань, - сказала Марина. – Как тебя зовут?
- Надя, а это Лиза.
Когда они подошли к толпе танцующих, разогретые танцами, алкоголем и наркотическими стимуляторами подростки не обратили на них внимания, воспринимая их появление как новую игру. Все пропускали их вперед, образуя живой коридор, кто-то живо оценил наряд Марины, выкрикивая комплименты по поводу ее ног. Слева от сцены тусовались парни, с перекаченными руками, и девочки, напоминавшие своими нарядами бывалых женщин, оголяя то одну, то другую часть тела на забаву парням. Марина сразу увидела ту, кто забрал ее кулон. Ей не хотелось разбираться, кто был тут главный, она хотела, во чтобы-то ни стало забрать его.
- Смотрите! – крикнула одна из девиц. – Ей оказывается мало?
- Ты смотри, она еще и с палочкой пришла! – только и успела выкрикнуть другая, как получила ударом палки промеж глаз, девица села на траву, судорожно сжимая ладонями лицо.
Марина яростно раздавала удары, рубя, втыкая в бока свой меч, доставалось и парням, попадавшимся на пути. Ее обидчицы пытались схватить ее сзади и повалить на землю, но на них накинулись Лиза с Надей. Толпа взревела от радости, такое действо не часто можно было увидеть вживую. Камера выхватила из общей массы потасовку, и уже на большом экране транслировалась драка. Музыка стихла, и даже музыканты с интересом наблюдали за дракой.
- Бей их! – раздался дрожащий крик из толпы, и группа мальчиков и девчонок бросилась к дерущимся.
Как стая обезьян они набросились на высший класс школы, получая удары, падая, плача от боли, но их было больше, по двое, по трое одолевая былых обидчиков, яростно крича, плача от ярости и неописуемого животного превосходства.
Марина сбила двумя ударами палки с ног ту, что нацепила себе ее кулон, и сорвала его с шеи.
- Никогда не воруй у своих! – крикнула ей Марина и полоснула острым концом кулона по щеке девицы.
Вид крови отрезвил Марину, девица истошно орала, катаясь по земле, сворачиваясь в клубок. Марина оглянулась, и ужас происходящего заставил ее остолбенеть. Она опустила руки, глядя на то, как дерутся вокруг дети, сколько ярости было в лицах тех, кто раньше был подавлен, сколько испуга и криков было у пораженных этой вспышкой ярости детей…Она вспомнила слова отца после ее первой драки в школе, он тогда сказал, что дети гораздо более жестокие, чем взрослые, тогда она ему не поверила, ей было семь лет…
- Хватит! Прекратите! Прекратите! – закричала она, направленный микрофон выхватил ее слова, и все поле огласилось ее криком.
Все замерли, дерущиеся остановились, все смотрели на нее, словно ожидая команды.
- Прекратите, пожалуйста, не надо, - прошептала она сквозь слезы. Она увидела, как к ней бегут стюарды, и побежала, бросив свой меч в сторону.
- Она забежала за сцену и устремилась вперед на запах океана. Она точно не знала, где он, она верила, что бежит к нему, вдыхая воздух ночного бриза. Она не слышала криков позади, не слышала, как ее просили остановиться. Ничего из этого больше не существовало, только он, он поможет ей спрятаться, ее никто не найдет, никогда, никогда!
Она бежала, не чувствуя боль, не видя перед собой ничего, не решаясь смахнуть рукой пелену слез, боясь увидеть, осознать, что она бежит не туда. Вдали послышались перекаты волн, она не ошиблась. Тело послушно выполняло ее команды, забыло про побои, забыло про боль. Дыхание захлебывалось от радости, от усталости, резко, как взмывающая вверх ракета, открывая второе дыхание. Марина бежала вдоль пирса, проносясь мимо частных яхт, малых судов, бежала к закрытой части порта. В черном небе высился знакомый исполин, она поняла, что бежала именно туда, находя в нем настоящую защиту, там ее никто не посмеет тронуть, там ее дом, там ее дядя. Она смеялась, что-то кричала от безудержной радости, исполин рос на глазах, но до него было еще далеко. Девочка стала уставать, второго дыхания уже не хватало. Из последних сил она влетела на трап авианосца, закрытый для вида толстой цепью, и побежала вверх по крутым стальным лестницам.
Две тени скользнули за ней, но третья, высокая, остановила их. Марина влетела на капитанский мостик, бросилась к перилам, задыхаясь от бега, от пережитого, жадно дыша холодным соленым воздухом, которым не могла надышаться. Было и жарко и холодно, ее трясло в сильной лихорадке, сама не осознавая, она ревела в голос, долго, протяжно, как одинокий испуганный детеныш, потерявший своих родителей, оставшийся один на льдине посреди океана.
Сильные руки накрыли ее офицерской шинелью, от нее пахло чистотой и складом. Руки обхватили ее как младенца, закутанного в одеяло, и прижали к телу.
- Ну что ты, не плачь, не плачь, - шептал знакомый молодой голос, от него Марина заплакала еще сильнее, прижимаясь к матросу. – Ну чего ты? Ну, все же прошло, ты на корабле, в безопасности.
Матрос стоял на мостике, прижав ее к себе, не находя слов, чтобы успокоить. Он не знал, что случилось, отправив сообщение своему капитану, он забрал из кают-компании новую шинель, всегда висевшую в шкафу, и поспешил к ней.
- Они… они избили меня! Они забрали подарок Леры! – задыхаясь от плача, кричала Марина. – Я должна, я должна была забрать! Это мое, я должна! Но они стали бить друг друга! Я не хотела, я не хотела!
- Я не знаю, что произошло, но ты невиновата, - сказал матрос.
- Нет, виновата! Виновата! – закричала Марина. – Я! Я их спровоцировала! Я виновата, я виновата!
- Ну, прекрати, все закончилось, - голос матроса дрогнул. Он взял ее на руки и отнес в кают-компанию.
Там его ждал офицер. Он хмуро смотрел на него и на девочку, но быстро сделал чай с бутербродами.
- Сергей, дождешься тогда Павла Сергеевича, хорошо? – сказал офицер.
- Слушаюсь, - ответил Сергей, встав со стула, все еще держа на руках Марину.
- Да не вставай ты! – раздраженно махнул на него офицер и вышел. Через минуту его голова появилась в дверном проеме. – Как будем оформлять, что писать в рапорте, есть мысли?
- Я ничего не видел, - спокойно ответил Сергей.
- Молодец, - похвалил его офицер и вышел.
Сергей заставил Марину выпить кружку сладкого чая и съесть несколько бутербродов. Она немного успокоилась, плотно закутавшись в шинель так, что видна была только голова и горящие глаза.
- Я в комбинат не пойду. Можно я здесь останусь? Ты меня спрячешь, места же много, никто не найдет? – спросила она, с надеждой взглянув на него.
- Нет, нельзя. Да и не надо тебе прятаться, - ответил Сергей. – Павел Сергеевич этого не допустит, поверь мне. Он меня из таких дел вытаскивал, лучше и не вспоминать. Один раз даже из тюрьмы вытащил, но это неважно, тебе пока рано это знать.
- Расскажи, мне интересно, - попросила Марина, живо переключившись на другую тему.
- Не буду, мне стыдно за свои поступки, - смущенно засмеялся Сергей.
- А у тебя есть жена?
- Почти. Осталось только пожениться. А почему тебя это интересует?
- А это ты мне ракушку в куртку положил, да? Это же был ты?
- Ну, я, чего отрицать. Это тебе Павел Сергеевич сказал?
- Ага, от него ничего не скроешь! – Марина весело взглянула на него, вектор настроения поменял знак, моментально вырывая на яркий свет. – Она мне очень нравится, спасибо.
- Пожалуйста, рад, что понравилась.
- А ты классный, вот если бы нос был бы чуть поменьше, то мне бы понравился, - сказала Марина, стрельнув на него глазами.
- А что не так с носом? Красивый нос, - театрально недоумевал Сергей, не раз от своей невесты выслушивая подобные «упреки». – Ты тоже ничего.
- Ну, спасибо, умеешь делать комплименты, - она вздернула высокомерно нос.
- Ого, я и не знал, что ваше поколение знает такие слова.
- Какое еще наше поколение? – разозлилась Марина.- Мы все знаем, просто для каждого у нас свой язык, вот так вот!
- Да, я это уже слышал когда-то.
Марина стала сильно зевать и нагло, не спросясь, устроилась на строгом диване, облокотив голову на подлокотник.
- Расскажи что-нибудь, пожалуйста, - попросила она.
- Что тебе рассказать, - задумался он. – Давай расскажу, как я достал эту ракушку.
- Давай.
- Значит, дело было так, - он сел рядом, притащив с собой стул. – В одном порту мы порядочно застряли, делать было нечего, а когда солдату или матросу делать нечего, он начинает придумывать себе занятия сам. А это всегда чревато. Вот и я решил детскую мечту исполнить, еще в школе дал себе обещание, что сам сныряю за ракушками, как это делали в старину. Даже готовился раньше, нырял без баллона, только на легких, а потом забросил, стал с девочками гулять, сама понимаешь. А, ты уже спишь, ну спи-спи.
Он поправил на ней шинель, закрыв полами голые ноги, и выключил свет, выходя наружу. В ночном небе взошла полная луна, захотелось курить, но стоя на посту, тем более, здесь, не стоило. Так он и простоял до прихода Павла Сергеевича, прибежавшего в гражданской одежде, небритого, как был в момент получения сообщения от него и дежурного офицера.
Лера вошла в комнату и притворила за собой дверь. Павел повернулся к ней от окна и вопросительно посмотрел на нее.
- Спит, - прошептала Лера, усаживаясь на диван. Вид у нее был спокойный, глаза следили за тем, как Павел ходит из одного края комнаты в другой, с силой сжимая кулаки.
- Ты извини, что пришлось тебя забрать из дома, - сказал он, не останавливаясь.
- Прекрати, - осекла она его. – И не смей так больше говорить.
- Хорошо. У нее все нормально?
- Да, вполне. Синяки ужасные, как так можно? Не понимаю.
- Я тоже, - Павел остановился рядом с ней и задумчиво посмотрел сквозь нее. – Я когда отвез ее снимать побои, не знаю, кошмар какой-то. Мы же не на войне, у меня такого даже в учебке не было, а мы хорошо друг друга дубасили.
- Да, женщины - они гораздо более жестокие по отношению к соперницам, такова природа, - сказала она. – Ты знаешь, а ведь она повзрослела. Странно, как это все случается в один день.
- Ты о чем? – спросил он, но по улыбке Леры все понял. – А, ты об этом. Ты ей все рассказала?
- Да, потом еще обсудим, ей пока не до этого. Интересно, как легко она это приняла, я в ее возрасте так испугалась, как вспомню, так самой смешно, а она - молодец, стоически это приняла. Мне вообще кажется, что у нее сильный характер, я ей даже завидую, мне не хватает смелости на многое, чтобы я хотела поменять.
Она посмотрела на свои руки, на ладони, исчерченные линиями на тонкой сухой коже, встала и подошла к окну, раздвинув шторы. Всходило радостное летнее солнце, согревая своими теплыми лучами успевшую остыть за ночь землю. Капли тумана на глазах высыхали на стекле, она открыла окно, подставляя
