Марина

знаток законов, как некоторые, но дело не такое уж и однозначное, а ты себя уже в жертву приносишь. Незачем это, давай-ка лучше за оладьями следи, а то пригорят.
- Точно! – Марина резко повернулась к сковороде, поднимая вверх крышку. Оладьи с одной стороны уже подгорели, она лихорадочно перевернула их, а рядом уже стоял Виктор наготове с тарелкой.
- Отдай их мне, - попросил он. – Никто и не узнает, что первые вышли не очень.
Павел громко рассмеялся, смотря, как грозная фигура Виктора просительно стоит с тарелкой около подрагивающей от смеха девочки.
- Держи! – Марина выложила ему всю первую порцию и тут же принялась за вторую.
Виктор, довольный, как кот, получивший большой кусок мяса, сел за стол и потянулся к банке с синтезированным медом. Павел отодвинул ее от него, взглядом показывая, что он тоже претендует на свою долю.
- Ладно, - проворчал Виктор, отдавая Павлу половину.
Еще не успели сготовиться все оладьи, а все трое порядком наелись, с пылу с жару проглатывая новые порции. Оставшуюся квашню Марина доготовила на автомате, прилежно складывая солнечные кружочки в стеклянную кастрюлю на подоконнике. Теплый вкусный воздух, обильный ранний завтрак разморили, все, не сговариваясь, отправились вздремнуть, обмениваясь веселыми взглядами. Виктор плюхнулся в кресло в комнате Павла и сразу же уснул, Павел, не раздеваясь, улегся на своем диване, а Марина прибавила уровень на клапане и улеглась обратно в кровать, замотавшись в покрывало.

В классе было занято лишь несколько столов. Учитель откровенно зевал, лениво занимаясь своими делами, часто выходя из класса, подолгу пропадая в коридоре. Дети нехотя отрабатывали свои задолженности, на автомате пролистывая задание и расставляя ответы в хаотичном порядке. Одновременно у всех зажужжал браслет, дети переглянулись и, не говоря ни слова, поднялись и вышли из класса. Когда вернулся учитель, он сразу и не обратил внимания на то, что класс был пуст, после проставив всем прогулы.
Из корпусов школы выходили группы детей, шумно обсуждавших что-то между собой, группы сходились вместе, вставая в организованную колонну. Колонна подошла к главному корпусу, и разговоры прекратились. Десятки детских глаз устремились на окна четвертого этажа, где находился кабинет директора. К ним подходили другие дети, одетые не в форму, спешащие от автобусной станции. Они кивали друг другу, приветствуя короткими восклицаниями. Постепенно вся площадь перед корпусом заполнилась детьми, непрерывно смотрящими на окна.
- Как вы думаете, Павел, что стоит ожидать? – директор школы подошла к Павлу, стоявшему у окна ее кабинета и смотревшего на то, как площадь перед зданием заполоняют дети.
- Не знаю, это скорее должны знать вы, Маргарита Александровна.
- Просто Маргарита, я же вас уже просила.
- Хорошо, Маргарита. Вы можете это объяснить?
- Не понимаю, о чем вы? – удивилась она, но, обратив внимания на то, куда он смотрит, подошла ближе к окну и ахнула от удивления. – Вот это да.
- Я не думаю, что они просто так сюда пришли, - сказал Павел, сильно нахмурившись.
- Определенно, что так, - Маргарита усмехнулась. – Но, может, это нам поможет.
- А может, навредит. Вы же понимаете, что комиссия может быть непредсказуемой.
- Не стоит демонизировать этих людей. Там работают абсолютно разные, совсем непохожие люди. Часто с противоположными взглядами.
- Да? Удивительно это слышать.
- А вот представьте себе. Кстати, вам стоит их поблагодарить, что разбирательство было перенесено сюда, а не отправлено в суд. Там бы у нас было мало шансов.
- С этим я согласен.
- У вас хорошие друзья, мне намекнули, что это было решение сверху, - она по-дружески сжала его локоть, кривя губы в усмешке. – Вы даже не представляете, как некоторые переполошились. Это же конфликт интересов как-никак.
- Как у вас все сложно. Я надеялся, что школа далека от подобных интриг.
- Это было наивно так думать, - рассмеялась она. – Не обижайтесь, хорошо?
- Даже и не думал, - Павел показал на толпу детей за окном. – Их тоже спаивают на этих празднествах? Разве этого нельзя было пресечь?
- Нет, нельзя. Вы же знаете законы, верно? Уверена, что знаете. Человек равен в своих правах и обязанностях, мы не можем запрещать гражданам, достигшим требуемого возраста ограничивать себя в доступных удовольствиях.
- Я это все знаю, - с раздражением сказал он. – Почему школа пускает к себе этих торгашей? Им же важно продавать…
- И все равно кому, главное - продавать, - опередила она его мысль. – Это все так, но есть один важный нюанс, который вы упускаете. Они – учредители нашей школы. Вы думаете, все наше оборудование, учебные материалы – на что, вы думаете, идут спонсорские деньги? Город построил здания, остальное - они. Это удивительно, но вы можете негативно относиться к производителям этих стимуляторов, энергетических напитков, но они в основном вкладывают в образовательные учреждения. Безусловно, так они вербуют своих адептов, но они дают шанс и другим пробиться в жизнь. Не у всех же есть деньги на частные школы, это удовольствие для обеспеченных людей.
- Вы знаете, я с этим не сталкивался. Находясь в море всю жизнь, я выстроил себе другую картину мира, идеальную, судя по всему.
- Да, вы - идеалист, но у вас и профессия такая. Подумайте иначе, а как вы будете управлять такой массой людей, если не подчините их разум?
- Скорее отключите разум, я смотрел кадры этого праздника, признаться, я такое уже видел, но у нас это недопустимо.
- У вас тоже не все идеальные. Только не говорите, что у вас не пьют или не употребляют наркотики. Это была бы ложь с вашей стороны.
- Да, но мы с этим боремся.
- И мы тоже. Не стоит думать, что мы здесь все заодно с этими. Мы стараемся помочь тем детям, кто важен для нас, всем помочь нельзя, да и незачем это.
- Как вы решаете, кто достоин, а кто нет? Мне кажется, что в нашей истории было достаточно примеров ошибочности подобной идеи.
- А это не мы решаем – это определяет Система. Мы всего лишь инструмент, - улыбнулась она, сверкнув глазами. – Но мы тоже что-то можем.
- Почему вы помогаете Марине? Честно признаюсь, что у нее нет особых или уникальных качеств.
- Она мне нравится, только и всего. Разве этого мало? Можете не отвечать, - она показала ему на приближающуюся машину с символикой образовательного комитета. – А вот и наши инквизиторы. А где Марина?
- Она с Виктором, это соопекун. Они решили пока прогуляться. Подойдут позже.
- Вот и хорошо, - она засмеялась, видя, как дети не пускают машину, робот остановился, точно определив препятствие на пути. Дети плотным кольцом окружили машину, гулом встречая выходящих из нее пассажиров. – Вы только взгляните на их лица.
Из микроавтобуса вышло шесть человек, трое мужчин и три женщины в одинаковых серых костюмах. Женщины раздраженно махали руками, отгоняя детей, не было слышно, что они кричат, но несложно было догадаться, гул усиливался, заполняя собой и кабинет на четвертом этаже. Наконец, комиссия пробилась к входу, и через пять минут в коридоре послышались раздраженные голоса и стук каблуков, вбивавших сваи в невинный пол. Комиссия вошла в кабинет, последний член с силой нажал на кнопку закрытия, и дверь закрылась.
- Закройте окна! – скомандовала одна из женщин, сама бросившаяся к пульту. Окна закрылись, и гул исчез.
Члены комиссии стали занимать места за столом. Та, что раздавала указания, села за стол директора школы, сдвинув в сторону ее вещи. Мужчины, разглядев награды и знаки отличия на мундире Павла, подошли к нему и поздоровались за руку на всякий случай. Маргарита отошла в сторону, чтобы не смущать их, они ее словно не замечали, занятые приготовлением к слушанию. Павел разглядывал их, все также стоя  у окна, и думал, как же все они похожи, будто бы их делают на одном заводе. В памяти всплыла прочитанная в школе фраза из древней литературы, что чиновник должен пахнуть чернилами, сургучом и водкой, и, действительно, он стал ощущать этот странный и забытый запах. Его удивляли женщины, носившие свой мундир чиновника как почетную грамоту, без времени потерявшие возраст, обретя восковую маску отрешенности и безразличия. Они были все разные: одна – худая, небольшого роста, другая напоминала директора комбината, здоровая, с массивными плечами и широкими ногами, а третья была как средняя величина между ними, но больше всего смущало то, как они были похожи, как цыплята из инкубатора. Все с одинаковыми дикими по своей несуразности прическами, с колючим недовольным взглядом, который сверлил тебя еще до того, как ты открыл рот, чтобы ответить на вопрос, который уже был на их лицах.
Глава комиссии, занявшая кресло директора школы, властно указала Маргарите на место в конце стола. Директор школы сделала едва заметный поклон, Павел заметил, что с губ Маргариты не сходит незаметной тенью гадливая усмешка, густо разбавленная правилами корпоративной этики. Он сел на предложенное ему место напротив нее. Маргарита сидела вполоборота, лицом обращаясь к членам комиссии, но было явственно видно, что краешки ее чуть сощуренных глаз подрагивают, то ли от скрываемого раздражения, то ли в затаенном смехе. Ему было не понятно, что знает эта красивая женщина, сначала, еще в первую их встречу, он решил, что она с ним флиртует, и ему это понравилось, разговор прошел легко и непринужденно, не оправдав ожидания долгого и мучительного упражнения в лицемерности. Сегодня она вела себя подчеркнуто вежливо, не позволяя себе легких прикосновений или долгих взглядов, одетая в строгий брючный костюм тех же цветов, что и комиссия, она оставила тонкий розовый платок, повязанный вокруг шеи, спрятанной в высоком воротнике белой блузки. Определенно, она знала больше, чем говорила, Павла не оставляло чувство, что он находится на заранее спланированном спектакле.
Павел раскрыл планшет, на экране уже высветились визитки членов комиссии, он быстро пролистал их, не задерживаясь на длинных списках регалий и званий, ознакомляясь с ними скорее для вида. Главу комиссии звали Осипенко Антуана Витальевна. Взгляд его слишком долго задержался на ее широком, исчерченном бороздами характера, лице дольше, чем это позволял деловой этикет.
- Петров Павел Сергеевич? – спросила она властным тоном, не подразумевающим получение ответа. – Вы, как я вижу, человек грамотный, имеете высокие награды.
Павел кивнул, не до конца понимая, что она спрашивает.
- Скажите, а это и есть ваши методы воспитания, ну я имею в виду, что если хочется, то можно начать избивать кого угодно? Вы же не на войне, Павел Сергеевич? Зачем вы растите из девочки солдата? Вы понимаете, что портите жизнь ребенку, сталкивая его с обществом,  а это неизменно приведет к тому, что ее роль в нашем мире будет…
- Простите, что перебиваю вас, - сказал Павел Сергеевич. – То, в чем вы обвиняете меня, совершенно не соответствует истине.
- Правда? – ее голос даже взвизгнул, лицо покрылось красными пятнами, она не привыкла, что кто-то перебивает ее. – Тогда расскажите нам, что же произошло, а то ведь мы же, наверное, не знаем? Вы так думаете?
- Хорошо, расскажу, только я прошу меня не перебивать, - спокойно ответил он, выдерживая взгляд. – Первое столкновение произошло раньше на спортплощадке. Как рассказала мне Марина, к ней подошли