уличных фонарей, ни освещенных окон, только стены проступали под светом автомобильных фар, а потом вообще потянулись черные пустоши с парой таинственных тусклых огоньков совсем уж далеко.
«Скорая» вперевалку катила среди бесконечных виноградников, то и дело высвечивая на повороте ободранную виноградную лозу. Водитель сказал, что будут на месте минут через двадцать, но дорога оказалась ухабистая, и ехали они больше получаса, прежде чем сквозь лобовое стекло просияли бесконечные карнавальные огни. Это был круизный лайнер, назывался он чудным именем «Магнифика» и готовился к отходу в море. Когда машина приблизилась, Ольга увидела гору света, в самом деле похожую на горящий миллионом огней ночной мегаполис. Окон или иллюминаторов в боку этого высоченного лайнера было так много, что не верилось. Грузовые дроны с пчелиной деловитостью таскали из открытых ворот трюма на причал какие-то ребристые ящики и складывали в безупречные штабеля. Машина въехала мимо них в самое нутро корабля, где все четверо выгрузились и поехали на огромном лифте на десяток этажей вверх. Там их встретили особые морские сквозняки, подуло запахом моря. Сестра Клэр сказала, что они поплывут по океану, огибая юго-восточное побережье континента, и доберутся до города Финистер Пойнт, где найдется кому о них позаботиться.
Заселились в какие-то две минуты. Каюта на четверых с двухъярусными полками была похожа на вагонное купе, разве что привычного железнодорожного окна здесь не было – его заменял овальный проем с толстенным стеклом вроде авиационного иллюминатора с закрепленной рядом металлической крышкой на петлях. У сестер оказался при себе толстый саквояж, набитый всякими медицинскими штуками, они ловко разложили на столике склянки, тут же сделали маме укол, измерили давление и температуру, поставили капельницу. Ольга видела неподвижное мучнистое лицо матери, та глубоко спала. Сестра Клэр сказала, что маме в ее состоянии даже лучше, она может там жить очень долго, но лучше будет отвезти ее в больницу, чтобы принять существенные терапевтические меры. Маму аккуратно уложили на верхнюю койку (Ольге досталась такая же напротив) и подключили вентиляцию легких и кардиостимулятор к корабельной электрической сети. Сестра Клэр безотрывно читала в телефоне медицинские статьи и смотрела видео с операциями, а сестра Агата тихо твердила латинские слова, опустив голову и время от времени крестилась странно - ладонью слева направо. Глубоко в корабельной утробе проснулось и величаво разрослось тихое гудение двигателей, пол под ногами мягко повело вбок, и громадина трансатлантической «Магнифики» легко и незаметно двинулась прочь от берега.
Шли морем несколько дней. Сестра Клэр, как оказалось, была подвержена морской болезни. Она сутки напролет лежала пластом и со стоном бегала в крошечную уборную. Ее напарница все успокаивала «это не страшно, пройдет».
Несмотря ни на что, плаванье, доложу я вам, – это вещь! Одна только каюта, похожая на купе поезда, в которой и пахнет, как в поезде, краской и железом. Четыре лежачих места и узкий, словно кошачий зрачок, иллюминатор, который после выхода из порта был наглухо завинчен крышкой и опечатан руками бортового проводника - стюарда. Он сказал, что в случае непредвиденной ситуации (разумеется, полностью исключенной) все иллюминаторы любой палубы с правого либо левого борта или по обоим бортам будут открыты централизованно с капитанского мостика, если это потребуется для срочной эвакуации через оконный проем. Стюард показал, где лежали четыре спасательных жилета, надел один из них и с некоторой театральностью показал дважды, как он застегивается и отметил, что все срабатывает автоматически, едва только вы оказываетесь в воде. Но этого, конечно же, не случится.
А поздней ночью, когда обе монахини задремали на нижних полках, Ольга бесшумно спустилась на ворсистый дрожащий пол, выползла из каюты, по-кошачьи прокралась по скудно освещенному коридору, вскарабкалась по двум каким-то железным лестницам, потянула запорную рукоять и толкнула дверь. Та подалась, и в лицо немедленно толкнул холодный и тугой ветер. Ольга вышла на квадратную прогулочную палубу, совершенно безлюдную в ночной час. На палубе было ветрено, сильнее чувствовалась качка. Студеная спина моря была усеяна золотыми искрами - отражениями сияющих правильных линий, проступивших в ночном небе в виде загадочной золотой решетки. Озябнув, Ольга вернулась и юркнула под одеяло, ее отлучка оказалась незамеченной.
Как прибывает в порт круизный лайнер? Как городской квартал, который движется по морю. Вдоль береговой линии, как древний кит, он проплывает над деревьями и черепичными кровлями. А зимой, в ранних сумерках, линии иллюминаторов горят, словно бесчисленные окна спальных районов. И кажется, что с этими огнями приехала интересная и многообразная жизнь, обязательно мирная и радостная. По радио сообщили, что скоро «Магнифика» причалит в порту города Финистер Пойнт. На берегу теснились дома со сплющенными с боков, как лица в ладонях, фасадами. Неширокие улицы города Финистер Пойнт, показались Ольге необыкновенно милыми и уютными.
- Добро пожаловать в Миссию Союза ордена святой Урсулы! – сказала сестра Клэр радостно и важно.
Обитала эта миссия в пределах довольно просторного земельного, огороженного красивой стеной из крупного серого камня. Сразу за красивыми входными воротами в резной арке вошедшего встречал гранитного цвета храм, к его противоположной от парадных ворот стене притиснулось маленькое кладбище на десяток надгробных камней. Сбоку - небольшой дворик для прогулок обитательниц пансиона. Одноэтажный флигель-дормиторий из красного кирпича. С противоположной стороны от церкви – другой дом, в котором жили около десятка монахинь, а уж совсем на задворках, вдаваясь в тенистый Юнион-парк, стояло небольшое здание, как раз в нем и располагалась больница, в которую и поместили маму. А Ольгу поселили во флигель красного кирпича. Это было солдатского вида строение, пустовавшее до поры без воспитанниц, потому что их со временем, как пояснили ей. Ольге сразу не понравилось, что флигель как снаружи, так и изнутри напоминал казарму, поэтому на следующий же день ей позволили поселиться в каморке для дежурной сестры, где из-за тесноты перемещаться можно было только боком. Но первую ночь в миссии ей все же пришлось провести на жесткой дощатой кровати в промозглой общей спальне, где незримо реял призрак насморка и простуды. Против корабельного уюта вообще одни слезы.
Флигель для воспитанниц назывался «кампус». Она пока что оказалась единственной жилицей в нем, но сестры планировали набрать в будущем году к началу учебы еще человек двадцать девочек. В кампусе стояли койки и в умывальнике торчали десять краников. Вода в них только была холодная, но это на пользу растущему организму, по утверждению сестры Клэр. Обтираться холодной водой по утрам крайне полезно. Выяснилось, что она была не только врачом, но числилась интендант-сестрой (заведующей хозяйством, как поняла Ольга). Давно должны были прислать из Старого Света матушку-настоятельницу полного профиля, да все никак не получалось, и поневоле главенствовала в монастыре, в пансионе и в больнице поджарая сестра Клэр.
- Главное – упорядоченная жизнь! – торжественно вещала интендант-сестра. – Вам следует всегда помнить, что без нашей помощи вам не довелось бы выжить. Вы с этим согласны?
- Да, я это помню. Спасибо.
- Не мне спасибо – а вот кому, – сестра указала на зеленое каменное распятие, висевшее на белоснежной стене ее кабинета. - И в благодарность от вас ждут не слова, а дисциплину и трудолюбие!
Она рассказала, что на территории миссии действует полный запрет на мобильные телефоны, смартфоны, планшеты и прочие недопустимые устройства.
- Жизнь всех в нашей общине подчинена строгим правилам, или регулам. Правила в целом крайне просты. Вы делаете то, что вам говорят, а того, что не говорят – не делаете.
К монахиням заходить не воспрещалось, но при этом было ясно, что воспитанницам у них делать нечего.
Итак, первое утро на новом месте. Ольга дико не выспалась – было жестко, да и новизна обстановки. Солнце заглядывало в окно и черно-белое облачение сестры Агаты празднично сверкало в его лучах.
- На зарядку!
Если говорить начистоту, отнеслись к ней вполне по-человечески и напрямую в религиозные дела не затягивали. Разве только сестра Агата спросила: крещена ли ты, дитя? Ольга ответила что да, но только она православная.
- Это годится, - обрадовалась монашка. – Это очень хорошо.
Она погладила Ольгу по голове и добавила, что посещение служб в храме исключительно добровольное.
Так началось первое утро Ольги в новой жизни. Горячей воды не было. Душ - пожалуйста, но в водопроводе только холодная, точнее, ледяная после первых сравнительно пригревшихся за ночь капель. Обтирайся с пользой для здоровья. А отопления в кампусе принципиально нет, так что вода поутру бодрит неописуемо.
- Мытье рук и шеи еще не сгубило ни единой души на свете, - назидательно сообщила сестра Агата. И подсказала запасать воду в ведре на ночь.
Она показала классную комнату, библиотеку, двор для прогулок и занятий портом. И стали жить дальше. И было житья Ольги в миссии полтора года.
Стылый февральский ветер с натугой выгребал из океана дождь, чтобы тот не пропадал попусту, а правильно лил на землю. Ветрище комкал волны, чтобы ловчее было швырять их в каменную пристань. Лестница от набережной к воде по 16 килокалорий на каждую ступеньку. Качели на детских площадках, гуляют собачники с кульками для какашек. И монахини, похожие на странных и нелюдимых птиц, которых для чего-то одели по-людски.
Сестра Клэр говорит, что нет никакого старого света и что это глупые выдумки. О них следует забыть и сосредоточиться на будущей жизни. Она направляла обучение поистине железной рукой. Культура занятий была на высоте: «Человек стал человеком как раз потому, что ему было трудно, а не легко». И человек в школе состоял пока что один.
- Только дисциплина и усердие! – очень отчетливо произносила интендант-сестра и строго погладывала поверх железной оправы на Ольгу. – Только они помогут добиться достойного места в жизни и не стать позором для памяти родителей!
- Но мама ведь жива? – спрашивала Ольга. – Она ведь не умрет?
Ну и вот, извольте, прошло месяца три или четыре, и зима уж давно наступила. Мама все не вставала с больничной койки и жила на искусственной вентиляции легких, и надо было как-то жить дальше.
Город Финистер Пойнт невысок и с любого румба полностью продувается ветром. Он будто сунулся с берега в море и разлегся на воде узкими своими улицами, причалами и кранами, отрезанными от материка сетью городских каналов. И получалось, что можно было гулять по морю пешком. Если впервые увидеть его со стороны залива, как это доводится тем, кто прибывает морем, то выглядит он так. Федеральная автотрасса из Эфраима падает к океану между скалистых вершин, которые ближе к городу обтаивают, оседают, превращаясь в округлые кофейные холмы. Прежде, пока не была осушена дельта реки, между ними вечно чавкала жидкая торфяная грязь, а
Игорь, вдохновения Вам, и удачи!