Тайна Порфирия Иванова Роман-исследование. Роман-игра.

знаю.
- Так ты же, можно сказать, новый человек! Я давно тебя искал, спасибо тебе за науку. Завтра же буду делать, как Пушкин учил.
- А почему завтра, а не сегодня?
- Ты прав, Федот Леонтьевич, сегодня же и начну.
    Пока вот так беседовали, то уже дошли до леса. Федот Леонтьевич показал Порфирию разные деревья и посоветовал – какие лучше и где брать. Порфирий всё это записал и отбыл в свою контору, в Армавир. А про Пушкинскую науку он на всю жизнь запомнил. И сделал вывод: закалённый человек может не бояться Природы, в самом человеке есть силы сопротивляться Природе. А раз так, то и я, и каждый человек может и должен эти силы иметь и развивать ещё дальше.
    Тут как раз и случай выпал испытать этот метод. Простудился Порфирий, температура поднялась. Что делать? Вспомнил он Федота, да Пушкина и решил на себе этот метод испытать. Только вместо того, чтобы ноги мыть, почему-то придумал холодной водой целиком облиться. Дело было зимой.
Взял он ведро с водой и вышел на двор. Морозец был градусов десять. Вышел, стоит над ведром и никак решиться не может. Набрался храбрости, схватил ведро и вылил себе на голову. Ощущение было мощное, будто пропустили через него ток в тысячу вольт. Облился и бегом домой, забился под одеяло, подрожал немного и заснул. Утром проснулся – здоровый. Вот тебе и Пушкин!
  Исцеление слепого
    После того, как Порфирий выздоровел, он пробовал тот же метод применить к другим людям. Некоторым это не помогало, но те, кто хотел выздороветь – выздоравливали и благодарили Порфирия за науку. Метод, от раза к разу, совершенствовался, и Порфирий, чтобы убедиться в его действенности пошёл по сёлам, чтобы показать себя людям и выработать выверенную методику лечения. Вера в себя и свою миссию у Порфирия росла. Особенно укрепилась вера его, когда встала и пошла женщина, которая 17 лет не ходила. Порфирий исполнил свой обет – снял обувь и пошёл по земле босиком. Теперь он зимой и летом ходил босиком и без шапки. Он ходил от села к селу и спрашивал – есть ли безнадёжно больные? Такие почти всегда находились. И он шёл к этому больному и, убедившись, что тот действительно хочет выздороветь, ставил его на ноги. Все, кто выздоровел, были ему благодарны и с радостью рассказывали всем о своём выздоровлении. Порфирий же убеждал их, что только они сами виноваты в том, что выздоровели. Молва уже бежала впереди него и многие больные отправлялись в путь, чтобы встретить Порфирия. Так случилось и с этим слепым. Он не был слепым от рождения – когда-то, в детстве, он видел, но потом болезнь поразила его глаза, и он перестал видеть, но детская память о том прекрасном мире, который окружал его, не давала ему покоя. Сколько врачей он обошёл, сколько лекарств не испробовал – ничего не помогло. И вот, прослышав о Порфирии, он взял свой посох, уговорил своего поводыря – мальчика-сироту Сеньку, и они отправились в путь.
            Встретились они на дороге. Порфирий ещё издали заметил слепца и его поводыря. Он сразу понял – слепец ищет его. Они сошлись.
- Здравствуй, батя, - сказал Порфирий, - куда путь держишь?
- И тебе здоровья, милый человек, - отвечал слепой, - иду вот глаза себе вернуть.
- Это кто же тебе обещал?
- Прослышал я о человеке, который чудеса творит. Тяжёлых, безнадёжных больных на ноги ставит. Вот у меня надежда и появилась – вдруг и мне поможет, вернёт мне мои глаза.
- А как звать-то этого человека?
- Слыхал, Порфирием его зовут.
- И что ж он, чародей что ли, что такие чудеса творит?
- Чего не знаю, не могу сказать, но люди бают, что может много. Я разных врачей испытал, лекарства ихние принимал, но всё попусту. А ты не слыхал про Порфирия?
- Как не слыхать, - подмигнул Порфирий Сеньке, который кажется уже давно понял, что за человек с ними разговаривает, - ведь я и есть Порфирий, тот самый, кого ты ищешь.
      Слепой тут же упал на колени и, схватив Порфирия за руку, стал просить:
- Батюшка, Порфирий, сам бог тебя мне послал. Сделай милость, приложи свои руки, верни мне глаза мои. Уж больно хочется на мир поглядеть, да на тебя, милок, взглянуть.
- Как звать-то тебя? – спросил Порфирий.
- Георгием зовут. Сделай милость – век буду тебе благодарен.
- Обещать я тебе ничего не могу, но попробую помочь тебе, - сказал Порфирий и повёл слепого к ближайшему дереву. Сенька пошёл за ними. Порфирий положил слепого на землю. Велел Сеньке разуть слепого. Сенька быстро снял с Георгия сапоги, размотал портянки.
- Полежи немного, отдохни, - велел Порфирий, а сам снял с пояса флягу и велел Сеньке сбегать до речки и принести воды. Сенька побежал, а Порфирий потёр ладонь о ладонь и сделал слепому своё «магнето», то есть одной рукой прикоснулся к голове, а другой к ногам. Георгий дёрнулся, как от разряда тока и, кажется, потерял сознание. Прибежал Сенька, Порфирий взял флягу, набрал в рот воды и прыснул на слепого – тот очнулся. Порфирий прислонил его спиной к дереву и положил свои руки слепому на глаза. Прошло несколько минут и, когда Порфирий снял руки с глаз слепого, тот спал спокойным сном.
- Давай-ка, брат, закусим, пока он спит, - сказал Порфирий и достал из сумки хлеб и кусок сала, которым его угостили в селе. Сенька в один момент проглотил угощение, а Порфирий жевал медленно и всё поглядывал на слепого. Запил хлеб с салом речной водой и тоже прислонился к дереву спиной.
      Прошло где-то около часа. Пока слепой спал, Порфирий размышлял о слепых и зрячих. Он вспомнил то время, когда он тоже был среди слепых и сам был слепым. Не в физическом смысле, а в духовном. Сколько времени, до 35-ти лет, он блуждал в потёмках, пока в один миг вдруг открылись его духовные очи, и он обрёл истинное зрение. Сидел и думал Порфирий – вот сейчас откроет слепец глаза, увидит своего поводыря, увидит это дерево, голубое небо. А станет ли он на самом деле зрячим, откроется ли его сердце навстречу людям? Дай-то БОГ! Дай-то Бог!
    Наконец, слепой зашевелился, открыл глаза. Сенька присел и посмотрел на Георгия.
- Боже мой, - воскликнул «слепой», - это ты, Сенька? -  Я, дядя Жора, - вскочил Сенька, - ты меня видишь?
- Вижу, вижу! – закричал Георгий, вскочил и обнял Сеньку.
- Ну слава Богу, получилось, - сказал Порфирий.
      «Слепой» повернулся к нему и слёзы брызнули у него из глаз.
- Батюшка, Порфирий, как же это? – бормотал «слепой» и бросился обнимать Порфирия. – Век буду молиться за тебя.
- А как же я? – спросил Сенька, - я тебе больше не нужен?
- Что ты, как же не нужен, ты ведь, как сын мне, - бросился Георгий к Сеньке, - мы теперь с тобой горы свернём вместе-то.
    Они стояли обнявшись, и оба плакали. У Порфирия тоже навернулись на глаза слёзы – слёзы радости.
- Слава Богу, думал Порфирий, кажется этот слепой действительно прозрел.
    Они простились и каждый пошёл своей дорогой.
А вот как ещё один случай исцеления слепого описывает сам Иванов:
«Я шёл по колючкам, набрёл на овечье стадо с пастухом. Овцы при виде меня окружили своего хозяина и стоят, а пастух не видит меня – он был слепой, по ощупу своих ног стадо пас. Я говорю: «Здесь есть человек». Он повернулся ко мне лицом: «Да без хозяина и товар плачет». Я в свою очередь свои слова говорю ему: «А хозяин Природы подходит?» Он отвечает: «Если вы хозяин Природы, то помогите моему зрению, чтобы я так смотрел, как до этого.» Я полез к нему через овечье стадо. Спрашиваю: «Что ты за человек?» Он обиженно был раскулачен. Я взял под свои руки его руки и устными словами открыл физически его глаза. Он смотрит. От радости он мне кусок зачерствелого хлеба дал. Я эти дары заработал.» Костыли.
    Когда Порфирий работал на железной дороге, то дежурный по станции Бондаренко пришёл просить за свою жену. Она прослышала про Паршека и прислала мужа просить, чтобы он помог ей на ноги подняться. Уже 17 лет прошло, как отнялись у неё ноги. Сколько врачей она прошла, сколько лекарств пробовала – ничего не помогло. И к знахарям обращалась – тот же эффект. Паршек согласился её принять.
- Ждите, - сказал он, - через три дня буду.
    Три для ничего не ел и не пил. Беседовал с Природой. Давно у него мысль в голове гуляла – разуться и ходить босиком, однако, страх заболеть и простудиться ещё не давал этого сделать. И договорились они, что если всё удачно пройдёт, то снимет он свои ботинки и пойдёт по земле босиком. А дело было зимой, кругом снега нанесло по колено, а то и по пояс. Через три дня явился он к этой женщине, а сам про себя думает – если эта женщина сама себя поднимет, то я пойду по снегу разувшись. Она, как договорились, просила его помочь ей. Увидел Паршек, что он последняя её надежда и увидел, что верит она в него. Принял он её – сделал массаж, «магнето». Поговорил о страхе боли, что мешает ей встать на ноги. Женщина внимательно его слушала, вернее даже впитывала каждое его слово. И
Паршек видел, что вера её растёт. Взял он её костыли и забросил на чердак.
Велел встать. Женщина поднялась и ступила на правую ногу, как велел Паршек.
- Больно будет, а ты терпи, - сказал он.
  Женщина на левую ногу оперлась, да стала падать. Подхватил её Паршек и посадил на лавку.
- Всё, что я мог, я сделал, - сказал, - теперь дело за тобой.
    И ушёл.
- Пойдёт? – Не пойдёт? – вертелось у него в голове. Вернулся домой, стал ждать. Через три дня прибегает её муж, Бондаренко, – глаза горят, руки дрожат.
- Ходит, ходит! – кричит и Паршека обнимает.
- Брешешь, - не поверил Паршек.
- Иди сам посмотри.
    Побежали они до Бондаренко. Заходят в хату, а жена его, как увидела Паршека, на грудь ему бросилась, слезами обливается и благодарит за спасение.
    У Паршека волосы дыбом встали, - что Паршеку делать? Снимать сапоги, да босиком по снегу? Страшно, но что делать, коли слово дал? Вышел в степь километров за десять, разулся и пошёл по снегу разувшись. Мороз был не большой, градусов семнадцать. Холод, как иглой, ноги пронзает. Больно! А Паршек идёт и думает про себя:
- Зачем я только слово это дал? Сидел бы сейчас у тёплой печки, да грелся.
Чёрт меня за язык потянул. Нет, раз Природе сказано было – надо делать! Природа на тебя надеется, а ты в кусты? Нет уж, милок, назвался груздем, так полезай в кузов.
  Боль в ногах поутихла. Ломило суставы пальцев на руках, но было терпимо. Потом организм приспособился и по всему телу разлилось приятное тепло.
И мысли потекли уже по-другому.
- Обувь наша – это тоже «костыли» для человека. Раз баба уже без костылей ходит, значит и я должен все «костыли» бросить и идти по Природе, как есть.   
          Походил по снегу, вернулся в дом. Пока до дома дошёл встретил соседей, те, увидев его босого, только посмеялись, да пальцами у виска покрутили. Зашёл в хату - ноги красные, как уголья горят. По всему телу жар разливается. Не замёрз и ноги не замёрзли! И самое главное – страха перед холодом как не бывало. Вот так после шапки он снял сапоги, а до трусов ещё было далеко.

В психушке (продолжение)
      Прошло ещё несколько недель. Философ снова встретился с Порфирием.
Свои люди. Человек- Бог. Гол, како сокол. О хищниках. О Святом Духе. Бытие и сознание. О будущих людях
Ф. Вот какой вопрос мучает меня в последнее время: то, что сделали вы, Порфирий Корнеевич, это грандиозно, однако, вы ещё тоже находитесь на пути, так сказать, к тому совершенству, о котором вы говорите.
П.К. Конечно, я ушёл вперёд, по сравнению с людьми, которые сейчас живут,