держись. Вот, когда я родился, родня узнала про намерение отца, подняла вой, мол, Тарас, одумайся, как дитё будет с таким именем экзотическим жить, когда вырастет. Засмеют ведь!
- Смеялись?
Робинзон сжал крепкий кулак.
- Смеялись и дразнили. Отведав аргумент, второй раз не решались.
- Хорошо. А родись у отца девочка. Какое имя дал – Робинзония?
Робинзон ответил погодя и неохотно.
- По этом поводу не спрашивал его.
- А девчонки, девчонки в школе дразнили?
Робинзон засмущался.
- Что с них взять: волос длинный – ум короткий. Одна потом супругой стала. Вижу, Сеня, у тебя пусто. Приглашаю отметить новоселье ко мне.
Семён вытащил из сумки бутылку водки.
- У меня для этого случая водка припасена.
Робинзон скривился:
- Казёнку оставь. Выпьешь сам. У меня самогон из можжевельника и шелковицы. Крепок – просто жуть. А духовит – не передать. Не вздумай отказываться. Не обидишь, не обидчивый, нарушишь закон гостеприимства.
Семён замялся.
- С утра пить как-то не с руки.
Робинзон вошёл в роль радушного хозяина.
- Да ты не тушуйся, Сеня. Выпьем – не напьёмся, мои дела по хозяйству посторонний не выполнит.
Увидев полуторную бутыль с прозрачно-синеватым напитком, Семён запротестовал, столько ему не осилить. Робинзон выставил на стол зелёного стекла стопки и поинтересовался:
- Тебе на работу? Нет. Отдыхай. А на бутыль не смотри: там, где не справишься сам, друг придёт на помощь. Не менжуйся, Сеня. Я соображу закусь.
Очень скоро на столе под вишней шкворчала яичница с салом и домашней кровяной колбасой. Пунцовели стыдливо на плоском блюде спелые ароматные помидоры. Горкой в миске высились пупырчатые огурцы. Зелёный лук и укроп лежали, поблескивая капельками воды на клеёнке. Толстые ломти хлеба лежали в плетёной корзинке.
- Гляди, - после первой стопки сказал Робинзон и показал свою стопку.
- На что?
- На стопку.
- Видел, - произнёс Семён, жуя луковое перо, обмакнув в соль. – И раньше тоже.
- Внимательно гляди, - посоветовал Робинзон.
- Стопка. Зелёная.
- И всё? – хитро посмотрел сквозь прищур хозяин.
Семён пожал плечами.
Робинзон продолжил:
- Пузырьки видишь? Мелкие?
- Да. И что с того? Бракованное стекло.
- И-ишь ты какой умный – бракованное стекло. Этот дефект называется мошка. Дед собирал всю жизнь такую посуду. Батя продолжил. Теперь я эстафету принял. Пополняю коллекцию, - последнее слово хозяину далось с трудом, язык его, казалось, свился шнуром и слово вышло немного смешным. После третьей он добавил:
- Раньше, ведь оно, Сеня, как было?
- Как? – спросил Семён.
- Вот именно! – хозяин наполнил стопки. – А теперь что?
- Что? – не понял Семён.
- Вот и я, блин, говорю! – загорелся Робинзон. – Короче, - выпьем!
Скривившись, Робинзон выпил и вытер рот клетчатой матерчатой чистой салфеткой и проследил, чтобы сосед не сачковал и выпил до дна.
- Как к тебе обращаться проще – Роб?
- Зон.
- Зон?!
- Зон. Просто – Зон.
Семён надкусил огурец. Прожевал.
- Почему?
- Потому, что сын, - пояснил Робинзон, хрустя и огурцом, и помидором, смачно жуя лук и укроп.
- Чей сын?
- Ты есть будешь? - спросил Зон. – Или болтать?
- Я ем. Вот, смотри, яичницу беру на вилку.
Зон подождал, пока Семён прожуёт.
- Сын, значит, чей? Так, вроде, понятно – Робина. Какой ты недогадливый, - рассмеялся Зон. – Вроде городской, а тугодум, как все сельские, какими нас вы считаете. Вот, чего не пойму, выбор дома возле кладбища, это такие тараканы в голове, когда от скуки заняться нечем, или дань романтике и мистике?
Услышав «романтика», Семён понял, что же так его влекло в этот дом, в котором через несуществующие щели в полу бьёт ярки свет и приходит неизвестная гостья – это была элементарная романтика, которой в городе сильно не хватает.
- Романтика, - подтвердил Семён. – Романтика. – Семён икнул, приставив кулак ко рту.
- Выпей водички, - протянул Зон стакан соседу.
- Спасибо. Ничего этого в городе нет – ни романтики, ни мистики в сумерках крупных строений. Чуть темнее, чем днём, - Семёна немного несло, самогон дал в голову прилично, будь он хоть чистый, или как сейчас – на можжевельнике и шелковице. – А у вас тут тишина… Первозданная… Романтика!..
Зон погрустнел.
- Всё верно. Когда у бати спросил, почему пошёл в мореходку, он ответил, дескать, в поисках неизгладимых впечатлений. Понимаешь, просто впечатлений было мало. На земле. Нужны были неизгладимые на море.
- Может, он в чём-то был прав. Ты сам что на кладбище делал? Да ещё в дождь.
- Когда?
- Вчера. Дождь шпарит, ты реконструированием занимаешься.
- Нет, - отрезал Зон.
- Да я сам видел! – не сдержался Семён.
- Видеть и смотреть – понятия разные. Восстанавливал голубцы. Кроты, суки, расплодились. Роют ходы, кресты падают. Это непорядок. Голубцы охраняют кладбище от тёмной силы.
- Травить не пробовал?
- Кротов? На кладбище? Не-е, грех на душу не возьму. Ещё по одной. Задерживаем тару.
Семёна разморило. Он держался на плаву сознания держась за соломинку действительности.
- А в огороде заведутся?
Зон стукнул по столу кулаком:
- Вытравлю к чертовой матери! Прости, господи, вырвалось.
- Грех ведь.
Зон покачал пальцем.
- Не путай божий дар с яичницей, Сёма. В моём случае огород и кладбище. О-о! что мы видим? Сенечка, да ты, друг болезный дремлешь… Ай-ай-ай… Правильно: поел теперь надо поспать. Сейчас кошму брошу под вишенку, листва тень хорошую даёт. Ложись, отдохни. Я рядом лягу. Сытому пузу, говорил батька, - Зон весело рассмеялся, - вздремнуть не в обузу!
- Где мы? – продрал Семён заспанные глаза, оглядываясь вокруг и видя покосившиеся могильные кресты и провалившиеся холмики.
Зон, трезвея, сказал с лёгким удивлением:
- На кладбище…
14. ЛЕШИЙ ПОПУТАЛ
- Зачем м-мы здесь? – неуверенно произнёс Семён.
- Ты сам, засыпая сказал, хочу на кладбище. Я ещё переспросил, Сеня, для чего. Ты ответил: в поисках неизгладимых впечатлений. Вот теперь, Сеня… Впечатляйся…
- Обязательно надо было идти сюда? Для впечатлений?
Зон кашлянул в кулак.
- Сам просил. Здесь мы. Хочешь или нет.
Тихое пение привлекло внимание Семёна. Сознание резануло забытое воспоминание. На поперечной перекладине креста висело ожерелье из полированных абрикосовых косточек в глазури из воды. Петляя между могил, стараясь не оступиться и не провалиться в какую-нибудь кротовью яму, Семён подошёл к кресту, снял ожерелье и поднял на уровень глаз.
- Повесь обратно, - строго приказал Зон чужим голосом, явно испуганно и оглянулся по сторонам, будто опасаясь чего-то. – Дурная примета брать что-нибудь с кладбища домой. Иначе возьмёшь свою смерть.
Семён решил схитрить:
- Жалко. Оно такое интересное…
Зон перебил:
- Что может быть интересного в цыганской безделушке?
- Цыганской?!
- Да, Сеня. Они в прошлом году в посадке возле кладбища табором стояли, тоже искатели романтики и всяких впечатлений. Вот этими поделками торговали. Убери! Не протягивай! В прошлом году насмотрелся. Обычная пластмасса.
- Не может быть… - неуверенно протянул Семён, рассматривая на свет бусины. – Она сказала ожерелье из абрикосовых косточек в водной глазури.
- Не пори ерунды! – вспылил Зон. – Ожерелье в глазури из воды! Что за чушь! Вода она жидкая. Твёрдая вода – лёд. И вообще, кто тебе это сказал?
- Да так… Неважно…
- Это пластмасса, - стоял на своём Зон, старательно отстраняясь от протянутого ожерелья. – Никакие не косточки, ни вода… Не повторяй за кем ни попадя…
Налетел ветерок. Встревожил растительность. Из дальнего конца кладбища, погружённого в колышущийся и клубящийся мрак, раздался скрежет и треск.
Семён вовремя заметил ветку вяза и отклонился.
- Хорошо в седле держишься, - похвалил Зон. – Поначалу не поверил, думал, брешет Сенька как сивый мерин, одно слово – городской, что посещал конную секцию. Только шенкеля того…
Семён поморгал. Его слегка трясло, как бывает обычно при езде верхом.
- А где кладбище?
- Ну ты, Сеня, некромант, блин!
- Я серьёзно.
Зон хитро улыбнулся.
- Далось оно тебе. Ещё надоест. У нас другое занятие.
- Поиски неизгладимых впечатлений?
Зон прикрикнул ласково на лошадь и похлопал нежно по шее.
- Держи шаг, Дымка, всё отлично. Гляди-ка, запомнил.
- Хвалишь?
- А то! – крикнул Зон и погнал лошадь, лишь пыль столбом до неба. – Догоняй, Сё-о-ома-а! – долетело до Семёна, и он тоже пришпорил своего скакуна.
- Чем займёмся? – спросил он Зона, нагнав его и пойдя в шаг с ним.
Зон кивком указал на ружья: одно приторочено у него к седлу, второе у Семёна.
- Будем полевать. Австрийские: «Манлихер». Трофей. Дед с войны привёз. Долго прятал. Могли запросто отобрать. Потом смело ходил на дичь.
Семён привстал в стременах.
- Охотиться?! – азартно крикнул он, - на кого? – в его глазах полыхнул интерес. – Боевые? В смысле, патроны какого калибра?
Зон ответил:
- Воздушные.
- У-у, - протянул разочарованно Семён. – А я думал…
- Меньше думай, - оборвал Зон. – Бьёт почти на полкилометра. Пули сам отливал, есть к нему форма специальная, фирменная. Таких ружей единицы у нас в стране. В Австрии, может, поболее. Раритет! Так что не кисни, охота будет что надо.
Поражая грациозностью и лёгкостью движения из ближайшей посадки вышел огромный лось. Посмотрел на ездоков, моргнул глазом и величаво направился через дорогу, пока не исчез в густых дебрях.
- Ты видел? Да? На него? – нервно спросил Семён, сдерживая дрожь в руках.
- С дуба рухнул, Сеня? Откуда здесь лоси? На Донбассе! Лет сто назад, допустим, встречались изредка.
- Но ты же видел! – закричал Семён.
- Видел, - подтвердил невозмутимо Зон и также закончил: - И что с того?
- Как что? – развел руки Семён.
- Наведённая галлюцинация, - спокойно отреагировал Зон. – Умело – стои5ть заметить.
- Кем? – удивлению Семёна не было предела.
- «Зелёными». Есть такая организация.
- Знаю, что есть. Но – зачем? Чтобы закон не нарушали? Или нарушили… - растерянно проговорил и отсутствующе замолчал.
Зон лихо выхватил винтовку из кобуры. Перехватил за цевьё.
- Мы нарушать ничего не будем.
- Ага, - скептически заметил Семён, - грохот стоять будет… Ого-го!..
Зон двинул плечами.
- Ружья, напомню, у нас воздушные. Выстрел – хлопок. Шума – ноль. Никто даже в самых диких фантазиях не дотумкает, что мы вышли на тропу охоты на фазанов. Сам Марк Аврелий говорил: нет высшего блаженства для мужчины, чем охота на перепелов! Вникни, сам Марк Аврелий! Так он наставлял молодёжь.
- Читал неделю назад в «Шахтёрском крае» статью, там оговаривалось, в этом году охотничий сезон не откроют. Связано с сохранением и увеличением популяции промысловой дичи.
Зон игриво покачал головой.
- Сеня, можешь сразу лететь к участковому с повинной, мол, так и так, охотился на фазанов.
- Как быть с сохатым? Расскажу, он на смех поднимет.
- Слышу в твоём голосе робкую надежду, что делать этого не будешь. Правильно. Приготовленная на вертеле дикая птица очень вкусна. От бати достался рецепт маринада, кок-китаец поделился с
