вернуть болевой порог пацанов на прежний уровень, а то и опустить его ниже плинтуса. Только это является причиной моего беспокойства, то, что парни даже выжив могут превратиться в отработанный материал.
В этом плане больше всего повезло Сашке Озерову. Они так и не нащупали его порог. Наверняка этого не сделала даже пуля калибра семь шестьдесят два, когда на скорости 200 метров в секунду шмякнула его в лоб.
Мы выбрались за город. Я уже подозреваю, где состоится встреча. Она будет в лесу, ничего оригинальней с девяностых годов еще не придумали.
С минуту покачавшись на ухабах, машина останавливается. Бычок справа, распахивает дверь, ухватывает меня за отворот куртки, тянет будто мешок цемента. Тот, что слева, помогает, выталкивая меня из салона.
Ноги ступают на хрустящий ковер из сосновых иголок. Пьянящий лесной воздух ощущается острее, когда втягиваешь его разбитым носом.
Я осматриваюсь на сколько позволяют заламывающие мне руки бычки. Машина стоит на просеке. Судя по глубоким следам траков, которые частично затоплены мутной дождевой водой, дальше не проехать. Но, похоже, что дальше нам и не надо.
Декорация самая что ни на есть подходящая. Кругом только голые стволы сосен. Единственное чего не хватает, это ямы. Но похоже меня к ней притащат.
Бычки волокут меня наверх холма. Я почти не помогаю им ногами, волоча их по иглам и шишкам. Пусть парни трудятся, они крепкие.
Заза карабкается на холм впереди. Его лик ничуть не изменился с отсутствием балаклавы, которую он скинул, еще на выходе из спортзала. Черноволосый, чернобровый, угрюмый. Такую маску носит добрая половина местных мужиков.
Наконец-то мы на вершине холма. На другой его стороне еще одна группа. Те одеты по- граждански, в куртки и плащи. Кто-то даже в костюме.
От группы отделяется человек, который направляется к нам. У него мягкая осторожная походка, будто у крадущегося тигра и невероятно прямая спина. Кажется, что главное для него переступая через кочки, ямки, сломанные ветки, сохранить вертикальное положение позвоночника, который должен быть под углом девяносто градусов к линии горизонта. Этим, почти незаметным старанием, он походит на циркача, который удерживает на голове невидимый вертикальный шест. Если бы на меня шагал целый батальон, в котором я должен бы был опознать Гургена, я бы без сомнения ткнул пальцем в этого человека.
Он приближается очень медленно, позволяя разглядеть его издалека. И сам приглядывается, щуря зашоренные кустистыми седыми бровями глаза. В его взгляде радость фермера, в капкан которого наконец-то угодил зверь, режущий его овец.
⁃ Ну здравствуй! - густой вызревший голос. Тонкие изогнутые как лук, губы оттеняет белоснежная аккуратно постриженная борода. - Здравствуй, моя головная боль! - наклоняет голову на бок, будто раздумывая, убить меня сразу, или заставить помучиться.
⁃ Здравствуй, Гурген! Наконец-то ты пришел. Мне пришлось тебя долго ждать! - я улыбаюсь, демонстрируя красную щербатую пасть.
«Что ты несешь!» - кричат его расширяющиеся зрачки. Но в слух он этого не произносит. Ему требуется пара секунд, чтобы уловить смысл этой аллегории.
⁃ Зря ждал! - басит он - если ты думал, что я пристрелю тебя лично, то ошибся. Я не буду даже присутствовать при этом, и мне без разницы кто и как это сделает.
⁃ Зачем же тогда пришел?
⁃ Посмотреть! Он чуть поджимает губы складывает крестом пальцы, брызгая мне в глаза бликом золотого перстня. - У людей издавна есть тяга к экзотическим зверушкам. Я думал, что этот вид уже двадцать лет как вымер ан нет. Хороший экземпляр. Жаль придется усыпить. Зоопарков для таких еще не построили.
⁃ А не пожалеешь, если усыпишь?
И снова в его зрачках знаки вопросов. На этот раз он озвучивает один.
⁃ А почему я должен пожалеть?
⁃ Потому, что ты уже давно меня ищешь.
Он понимает, о чем я говорю. Молча шарит колючими глазами по моей окровавленной роже, чертит взглядом спирали, которые постепенно сходятся в центре. Наши взгляды встречаются, сливаются в страстном поцелуе, минуя всяческие прелюдии. Он понимает, что нашел то, что нужно, я понимаю, что нашел то, что искал.
⁃ Поговорим? - шепчу я, не разрывая поцелуя.
⁃ Заза, покурите с ребятами…- он делает жест, указывающий в сторону стоящих поодаль людей.
Не разрывая поцелуя.
Слышу, как нехотя хрустят иголки, ломаясь под ребрами протекторов.
⁃ Руки развяжешь? - шепчу я в порыве страсти.
Он молчит, не разрывая поцелуя.
Вот он момент истины. Проверка на слабо. Он чувствует, что попал в западню. Развязать мне руки, это все равно, что открыть клетку с тигром. Кто знает, что может натворить дикая кошка, прежде чем упадет изрешеченная пулями. А если не развяжет, значит зассал. И даже не в моих глазах, а в глазах Зазы, его бычков и еще тех пятерых. Они, разумеется, будут против и выкажут готовность костьми лечь, но его решение отложится в голове у каждого.
Имидж ничто- жажда все!
⁃ Развяжи! - он смачно растягивает это слово, будто дает команду «расстрелять».
Не разрывая поцелуя.
В ответ раздается быстрое лепетание Зазы о том, что это опасно, что он не советует, что этот обколотый наркотой обдолбыш способен на многое. Нет … он конечно готов развязать, если босс позволит ему стоять рядом….
Возникает еще одна пауза. Еще один момент истины. Ну и как ты поступишь? Просто откроешь клетку, или зайдешь внутрь?
⁃ Развяжи и отойди!
Гурген решает войти.
Заза заходит мне за спину, вжикает ножом по хомуту, освобождая руки. Я встряхиваю посиневшие обескровленные кисти, затем складываю руки на груди. Гурген повторяет знак ладошкой, приказывающий Зазе отойти. Какое-то время мы молча смотрим на понуро сгорбленную спину удаляющегося здоровяка. Когда он оказывается на достаточном расстоянии, до которого не долетает тихая речь, мы снова возобновляем наш поцелуй.
⁃ О чем ты хотел поговорить?
⁃ О твоих проблемах, Гурген. Я могу их решить.
⁃ У меня нет проблем. Сейчас проблемы у тебя.
⁃ Давай о моих проблемах поговорим после. - улыбаюсь - да это и не проблемы вовсе. Ты, наверное, уже понял, что смерти я не боюсь. А если так, то и проблем у меня быть не может. А ты, ты просто можешь упустить шанс.
⁃ Хорошо! Что ты предлагаешь?
⁃ Я предлагаю тебе этот город. Весь целиком и без остатка.
Белые Усы ползут к кончику ястребинного клюва.
⁃ Этот город мой дом. - Сухая ладонь ложится на грудь - Ты, заползший через печную трубу, чужак, предлагаешь мне стать хозяином в моем же доме?
⁃ У дома есть хозяин, и это пока не ты. Я знаю, тебя не устраивает роль второго плана. Давно не устраивает уже лет тридцать как.
Он коротко кивает, давая понять, что не будет вмешиваться и даст высказать мысль до конца.
⁃ С точки зрения финансов, все хорошо. Ты оторвал себе большую часть пирога. Но не все меряется деньгами. Нет ничего крепче заклятой дружбы. - еще один еле уловимый кивок. - Мы как никто понимаем друг друга. Можешь считать меня своей частичкой, той частичкой, которую ты похоронил, но иногда с большой тоской вспоминаешь о ней. Статус и возраст не позволяют тебе взять лопату и откопать свою некогда любимую часть. Ту часть, которая помогла забраться туда, где ты есть. Но сейчас ты чувствуешь себя застрявшим. Ты забуксовал, Гурген, и с каждым оборотом колес увязаешь все глубже. Да, вроде бы и жизнь прожита и есть что вспомнить и даже чем гордиться, но ведь хотелось чего-то большего. Сейчас хочется так же, как и тогда. Но тогда было больше шансов. С годами появляется больше привязанностей, больше вещей, привычек, за которые хочется зацепиться. Твой болевой порог снижается, ты становишься уязвим. Я хочу помочь тебе кое-что вспомнить. Вспомнить то, ради чего ты когда-то жил. Я верну тебя в молодость. А боль, твою боль я готов взять на себя.
В момент, когда мой гуляющий указательный палец утыкается в Гургена, я замечаю, что его взгляд косится вправо. Он делает едва заметное движение подбородком, которое может означать только одно: «не надо». Я поворачиваю голову в направлении его взгляда и вижу блик стекла. Все становится ясно. Все-таки он подстраховался, заходя в клетку. Это только подтверждает мои слова. Привычка к спокойствию - это боль, привычка к постоянству - это боль, привычка к роскоши - это боль, привычка жить - самая большая боль.
⁃ Я вижу, у тебя философский склад ума…- теперь заговорил он, желая нивелировать недоразумение. - Я знал очень немного людей у кого соединяется такой непрактичный образ мыслей и отчаянье. Степень твоего безрассудства меня цепляет. Можно сказать, я впечатлен. По своему опыту знаю, что с таким пренебрежительным отношением к жизни, очень сложно дожить хотя бы до средних лет. Это удается очень немногим, и ты достоин уважения хотя бы только за это. Но давай перейдем к практической стороне разговора. У меня нет желания вести философские беседы с человеком, который нанес мне материальный ущерб, и причинил вред близким мне людям. Когда я узнал, что Давиду отрубили руку, был в секунде от того, чтобы не дать указание положить тебя там на месте.
⁃ Но здравый смысл победил…- я ухмыляюсь.
⁃ Скорее не здравый смысл, а любопытство. Мне хотелось на тебя посмотреть. Ну мы опять уходим в сторону. Я хочу услышать что-то конкретное, без метафор. Только благодаря моему любопытству ты до сих пор жив, только из любопытства я веду эту беседу. Но у меня нет времени - он отодвигает пальцем рукав розовой сорочки, обнажая круглый вороненый циферблат с черным стеклом. - я его и так достаточно на тебя потратил. У тебя есть одна минута на то, чтобы привести весомый аргумент, продолжать с тобой беседу.
⁃ Знаешь…меня уже давно не мотивирует страх. Сейчас мной, как и тобой, движет любопытство. Мне интересно, не ошибся ли я в выборе собеседника. - упреждаю его, жест, указывающий на часы. - Только из любопытства я уложусь в эти временные рамки. Мне хватит и пары секунд, а точнее одного слова.
Клюв заострился, Усы хищно шевелятся.
⁃ Лотос! - Судя по увеличивающемуся диаметру зрачков, я попал в цель.
⁃ Лотос?! - его губы кривятся, словно у лука натянули тетиву. Он зачем- то оглядывается по сторонам. - хм-м….- острый носок Карло Пазоллини, ковыряется в сосновых иголках, разрывает небольшую ямку, давит зазевавшегося жучка. - Хорошо! - в голосе наигранное равнодушие. - у тебя три дня…
⁃ Пять! Мне нужно пять дней….- я ему подыгрываю, говоря точно таким же равнодушным тоном. - Сам понимаешь, мне нужно привести парней в порядок. Подобрать замену выбывшему.
⁃ Выбывшим! Их у тебя как минимум двое. Это если не считать травмированных. Хорошо, у тебя пять дней! - Теперь острие пальца в аккуратной печатке целится мне в лоб. - Я не стану говорить, что будет, если ты не сдержишь своего обещания; не стану говорить о том, что будет если ты его сдержишь. А состоится или нет наш следующий разговор, зависит только от тебя.
Я киваю и протягиваю ему руку. Он смотрит на синюю ладонь, с покрытыми кровавой шагренью казанками, точно оценивает вещь, которую торгаш выложил на прилавок. Брать или не брать? Опять западня! Не встретить протянутую руку, значит отказаться от заключения договора, встретить - вызвать уйму пересудов. Гурген решает идти до конца. Он жмет мне руку, причем делает это довольно долго, чтобы ни у кого не
