вперед. В угрюмом лике я вижу частичку себя. Горбинка венчающая сломанный нос, белые перекрестки шрамов на бритом черепе, криво сросшаяся правая бровь и асимметрия скул говорят о том, что у парня высокий болевой порог.
⁃ Ага! - мычу, подавляя зевок. - Выпить хочу, а вставать лень. Налей мне стаканчик вискаря, там на столике.
Он прищуривается, будто хочет рассмотреть меня получше. Апломб на лице сменяет растерянность. Приготовившаяся сделать еще один шаг нога застывает на месте.
⁃ Слышь, братан, ты не попутал? Я тебе не официант…
⁃ А я тебе не братан. - сажусь на кровати, включаю дрель внутри, сверлю его зрачки.
Он безуспешно пытается удержать взгляд, но уже через секунду отводит глаза.
- Ты что-то хотел? Это мой номер, и я тебя не звал.
⁃ Заплати за девочку, и я уйду! - он повышает голос, компенсируя трусость глаз.
⁃ А если не заплачу, то что? - сверла в глазах набирают обороты. - че будешь делать?
Я понимаю, что поставил его в безвыходную ситуацию. Теперь этот потупивший взгляд, ребенок переросток, вынужден что-то сделать, или хотя бы сказать, чтобы не обрушить свой авторитет в глазах своей подопечной. Видно, как он борется с собой. Рот кривится, правое веко начинает дергаться, отчего глаз походит на мигающую, готовую перегореть лампочку. Он не хочет вступать в физическое противостояние, он от них отвык. Но ничего не поделаешь, ему придется это сделать…сделать еще один шаг в мою сторону.
⁃ Тогда бля я тебя…- облаченная в белоснежный кроссовок, огромная ступня гулко ударяется в ковролин.
Шаг сделан. Внутри меня разрывается праздничный салют. Триггер спущен и теперь я могу хоть немного утолить жажду, которая особенно сильна после секса. Да, я перешел на новый уровень, который обязывает действовать другими методами. Я научился получать удовольствие и от этих методов. Но одно другому не мешает.
Пружиной вскакиваю с постели. Я не буду бить первым, это провокация. Ударить должен он и не один раз.
Есть!
Глаза на долю секунды заливает молоком. Удар хороший, в основание носа. После такого удара обычно падают и не могут подняться, он это знает, поэтому бил наверняка с целью побыстрее закончить. Я продолжаю стоять, опустив руки вниз. Голый, беззащитный, с окровавленной улыбкой.
Еще один!
Этот нацелен на то, чтобы раскрошить подбородок и если уж не убить, то отправить в глубокий нокаут. Стальной каркас, который уже давно (по совету Стива) уберегает мою челюсть от разрушения, амортизирует, но выполняет свою функцию. Я продолжаю стоять, и это приводит его в растерянность. Третий удар будет уже смазанным, но я и не дам ему его нанести. Пришла моя очередь вступать в танец.
***
Стоп! Если в какой-то момент себя не останавливать, произойдёт неминуемая трагедия. Драка до смерти не входит в мои планы, секс до смерти тоже. Ни то, ни другое не приносит мне окончательного удовлетворения.
Недолюбленная девочка ноунейм, забилась в угол, поджав к подбородку тонкие, как у кузнечика коленки;
журнальный столик разломлен надвое; стеклянная столешница, принявшая на себя тушу весом в центнер, рассыпана по ковролину мелкой крошкой.
В стеклянной мозаике присутствуют осколки бутылки и стакана. В последний момент он хватал все, что попадет под руку. Стул с отломанной ножкой, железный канделябр, вырванная из креплений панель, превратились в валяющийся на полу хлам. Оторванная дверца от шкафа печально висит на одной петле. Он не смог ее вырвать, было слишком поздно. Его распластанное по полу тело, теперь тоже лишь бесполезный хлам.
Он пытается приподнять окровавленную голову, но тут же роняет ее на пол. Точно на этом месте, несколько минут назад лежала, умоляющая меня остановиться, проститутка. Меня невозможно остановить, если я не сделаю это сам.
⁃ Ы…е…ы-е о…у…а. Я нависаю над ним, сидя на кровати, чтобы расслышать, его пропускаемое сквозь розовые пузыри бормотание. ⁃ Ты не выйдешь отсюда - мычит он, с трудом овладевая артикуляцией.
⁃ Хочешь позвонить своим приятелям? Валяй, я не прочь продолжить разминку.
На самом деле, я бы предпочел отдохнуть. Четырехчасовой секс и эта драка, погрузили меня в то редкое состояние, когда почти ничего не хочется. Напряжение сходит на нет, тело становится ватным. Это суррогат удовлетворения, заменитель оргазма.
Он мотает окровавленной башкой, давая понять, что звонить не будет. Наверное, он понимает, что даже если через минуту сюда ворвутся пятеро подобных ему горилл, уже через две, все пятеро будут лежать на этом полу, заливая кровью ковролин и усложняя работу уборщиц.
⁃ Тогда у меня есть альтернативное предложение. Выпить за знакомство и кое-что обсудить. - я вытягиваю вперед ладонь, своеобразным знаком Стоп, упреждая его возражения. - Понимаю, что это не очень хорошая прелюдия к дружеской беседе, но у меня есть, что тебе предложить.
В заплывающих от разрастающейся вокруг переносицы, гематомы, глазах, недоумение. Но проигравшему ничего не остается, как принимать условия победителя. Я протягиваю ему раскрытую ладонь. Выдержав секундную паузу, он вцепляется в мою руку, будто хватающийся за шест утопающий. Я тяну руку на себя, помогая ему сесть. Теперь он похож на снятую с крюка освежованную тушу.
⁃ Как звать?
⁃ Миша…Михаил!
⁃ Я Артем! Приятно познакомиться, Миша! Тебе бы умыться не мешало, да и мне тоже. А девочка пока сгоняет вниз в бар и принесет нам бутылочку вискаря….
3
⁃ Миша?! - внезапная догадка заставляет Эммануила подобраться на стуле. - Миша Сахаров?
⁃ Да-да…это тот самый Миша! Михаил Сахаров - первый член моей Тумайской группировки, один из немногих, кто пережил череду войн, моя правая рука, верный и преданный вассал.
⁃ Значит вы познакомились не в результате поглощения его конторы и то, что он мне рассказывал…
⁃ Легенда! Байка для обывателей, вроде тебя. Настоящая, правдивая история, не предназначена для изнеженных ушек. Нам пришлось многое пройти с этим человеком и тот сделанный мной в гостинице выбор, оказался верным. Миша в меру умен и сообразителен, зато безмерно предан мне.
⁃ Итак? Что было дальше?
***
Дальше была игра! Она взяла старт в люксе отеля Шангрила. Я объяснил ее правила Михаилу, которому предложил стать одним из основных игроков. Правила этой игры были настолько бесхитростными, что их бы усвоил даже младенец. Это не шахматы и даже не шашки. Ее можно сравнить разве что с игрой в Чапаева, когда игроки щелчками выбивают из строя шашки соперника. Игра, в которую так любили резаться в девяностые и незаслуженно забытая в наше время.
Парни подобные Мише, истосковались по временам, где они могли реализовать свои немногие таланты, поэтому ему пришлось по душе мое предложение. Парням, которых он привел позже , эта игра тоже понравилась.
Сначала была подготовка. Я арендовал небольшой спортзал на окраине города, который по понятным причинам пустовал в ночные часы. Хозяину было плевать на то, что мужику с подозрительным бандитским обликом, понадобилось тренироваться ночью. Его вполне устраивал тот факт, что заведение стало работать круглосуточно.
На первой тренировке нас было семь, на второй десять, на третьей тринадцать. На этой цифре я предпочел остановиться, скомандовав Мише: «достаточно!». Мне не нужно было количество (большая группа сложнее поддается управлению и обучению), я намеревался брать качеством. В чем заключались наши тренировки? Разумеется, основную их часть составляли спарринги, одиночные и групповые, в перчатках и без. Но говорить о том, что я учил этих парней драться, было бы глупостью. Все пришедшие на тренировку делали это не хуже меня, и их болевой порог был гораздо выше, чем мой в прошлом. Наука заключалась в другом. На своем примере я демонстрировал им полное пренебрежение к боли. Я показывал этим парням, насколько далеко можно зайти, перешагнув через свой болевой порог. Да, я их обманывал. Эти доверчивые ребятишки и думать не могли, что находящееся перед ними воплощение несгибаемой воли, еще несколько месяцев назад являло собой протирающего офисное кресло, заштатного клерка. Да и плевать! Я использовал их, они использовали меня. Каждый видел то, что хотел видеть. Я был для них идолом, Прометеем несущим свет; тем, кто покажет путь из серости бедности и безысходности, наверх к богатству и славе. Они являлись для меня инструментом, отмычкой, которой я намеревался сломать множество замков.
Каждая тренировка походила на кровавую баню. Зал сотрясался от криков, шлепков, гулких ударов и хруста хрящей. Это была мясорубка, где мясо с радостным азартом перемалывало самое себя. Вдохновленные моим примером, парни молотили друг друга с яростным азартом. Они учились принимать боль как благодать, и в этой науке заходили все дальше и дальше. Очень часто, кто-то доходил до предела и бесчувственной тушей валился на маты. Таким давали понюхать нашатыря, обливали водой, и они снова становились в строй, походя на перебравших алкашей, которые едва очнувшись, тянутся за новым стаканом.
Тогда мне открылась одна истина. Болевой порог можно повышать, но в компании единомышленников, когда все ловят волну, его можно убирать вовсе. Каждый из этих парней может стать подобным мне, если будет находится среди ему подобных. Мысленно я называл их адептами.
Каждая тренировка заканчивалась одним ритуалом. Адепты вооружались ведрами с мыльной водой, губками и оттирали маты, канаты и стены от своей же крови.
Чего я добивался? Во что хотел превратить эту некогда разнузданную массу? Что представлялось мне итогом этих тренировок?
Кулак!
Я стирал их имена, привычки, детские страхи, переживания и воспоминания. Я превращал их в одно целое. Огромный, твердый как камень кулак. Кулак, не знающий боли и жалости; кулак, который способен пробить любую стену.
Я ждал, когда кулак будет полностью сформирован, желал убедиться, что пальцы правильно согнуты и плотно подогнаны один к другому, что косточки достаточно тверды. Когда это свершилось, я сразу же его почувствовал, будто этот огромный кулак - естественное продолжение моего запястья.
Кулак сжат, рука взведена, а это значит, что пришло время нанести первый удар.
4
Прозрачный, пахнущий всеми мастями экзотических фруктов, дым, подобно туману стелется по периметру помещения, с головой укутывая сидящих за столиками и в небольших кабинках. Тусклый свет, разбросанных по стенам светильников, едва пробивается через этот дым, от чего в помещении стоит полумрак. Из-под дымной пленки раздаются гортанные голоса, хохот и бульканье множества кальянов. Витражные окна создают впечатление, что посетители находятся в большом аквариуме. Живительной средой обитания для этих рыбок является дым, в котором они привыкли плавать по вечерам. Звуки с улицы не проникают в аквариум, и его обитатели, томно втягивая дым из мундштуков, наблюдают сквозь стекла витражей, огни вечернего города и проносящиеся мимо машины. Создается впечатление что перед ними экраны огромных мониторов в которых демонстрируется кино без звука. Всё, что происходит там, в фильме, никак не соприкасается с этой уютной, окутанной дымом реальностью.
Группа людей в красных спортивных костюмах, яркими титрами, проплывает через все экраны, но не привлекает внимания никого из сидящих.
