Цунами тоталитарной идеологии

цивилизация – и порождает диких варваров с чистыми дланями и слишком хорошо и весьма тщательно ухоженными ногтями.
И кстати, они явно так выделяются из всего того общего ряда всегдашних и вечных, как и весь человеческий род, сколь самоуверенно бравых своих некогда живших предшественников.
А именно уж как раз-таки той на редкость весьма изощренной изобретательностью по использованию во всех своих крайне темных делишках услужливых и сколь еще отчаянно тупоголовых исполнителей.
А главное, этаких новоявленных цивилизованных подонков, как правило, весьма вот наглядно отличают самая полнейшая рьяная беспринципность, а также и весьма расчетливый холодный ум.
Они и вправду готовы были практически на все что угодно, лишь бы им вполне как-никак еще удалось до чего и впрямь всеми-то силами на деле, а не на словах действительно же приблизиться к той самой наиболее заглавной и заветной цели.
А иногда и то вовсе так ненароком само собою оно подчас на деле и впрямь-таки явно случается…
Уж те самые люди с горячей кровью и неистово неуемной энергией считай именно с тою исключительно большою охотой разом включаются в ту несусветно кипучую деятельность по всему тому максимально вот быстрому физическому изничтожению нисколько ведь неизбежно и поныне существующего в этом мире крайне непоседливо въедливого общественного зла.

199
И сама мысль о его вполне еще на деле возможном, медленном и как есть более-менее полноценно всестороннем анализе вовсе и близко никак не сумеет хоть сколько-то себя внедрить в чьей-либо именно что всем тем неистовым пламенем идей всклокоченный рассудок.
И главное все — это исключительно потому, что тот безупречно настоящий анализ самых неприглядных реалий суровой действительности безнадежно и безыскусно слеп ко всем тем отчаянно ярким бликам удивительно светлого грядущего, к которым так и хочется буквально сходу руки свои протянуть.
Причем то, что все те былые революционные бредни — это только мираж в знойной пустыне нынешнего крайне блеклого настоящего многие люди в России и по сей день, нисколько не поняли.
Им вот все еще кажется, что пламя революции зря затушили, а если бы оно разгорелось куда только ярче, то и жизнь тогда явно пошла бы совсем уж иным путем.
Для них тот ослепительно яркий путь пламенных идей потому и лучше, что он чист и ясен, а грязный путь капитализма им противен всем своим диким стяжательством и отъявленным снобизмом.
Да и вообще кое-кому возиться в грязи создавая на зыбкой и болотистой почве нынешней современности донельзя прочнейший фундамент для грядущего благоденствия, и близко-то вовсе никак оно не по нраву.
То есть, кое-кто вполне до конца равнодушен буквально ко всему тому, что совсем не имеет ровным счетом абсолютно ведь никакого даже и самого малейшего касательства к делу до чего незамедлительно спешного восстановления той самой исторической (или какой-либо иной) пламенной справедливости.
А та самая «воинственно благая справедливость» до чего уж часто весьма так мерзко и отвратительно уравнивает все и вся без какой-либо вообще оглядки, на житейские реалии, всячески превознося при этом одни те чисто абстрактные и никак неживые понятия.
Хоть порою они и были ярки и красочны, да вот, однако тех на редкость безупречно во всем настоящих соков той никак непризрачной действительности в них отродясь, как есть, попросту уж никак доселе попросту еще никогда совсем не бывало.
Но при этом этакого рода фетиши явственно требовали всяческих тех сколь весьма незамедлительных действий.
И вот на тебе, именно благодаря светлым благам культурного развития нынешнего цивилизованного бытия все то никак не поддающееся простому логическому обоснованию или как-никак, а явно выходящему за всякие его рамки в силу целого ряда разнообразных причин ныне разом и подлежало самому уж безжалостному уничтожению впрямь-таки совсем на корню.
Причем те люди, что куда получше многих были обустроены посреди всеобщей бедности ничего ни у кого совсем не украли, а разве что сумели они до чего постепенно нажить нечто чисто, как есть уж совсем полноценно свое.
Но кто-то при этом со всею добрейшей искренностью хочет более чем всемогуще вот абстрактно и вправду разом так сделать людей вполне одинаково обеспеченными, а это никак невозможно попросту потому, что нет коллектива, а есть индивидуальность и ее вовсе и близко нельзя сбрасывать со счетов.
Да и вообще сама, как она есть, нынешняя жизнь и близко не состоит из розовых снов и печалей, а разве что из самого элементарного быта, который бравыми лозунгами к лучшему ни в чем не переменишь, а если чего в нем и сдвинешь, то только лишь однозначно к чему-либо сколь чудовищно разом во всем наихудшему.
И, конечно, есть на этом свете люди, для которых нечто подобное никак не может оказаться правдой, а лишь одной ведь изощренной, да и весьма извращенной ложью.
Причем снова хотелось бы весьма грубо подчеркнуть именно то, что все революционные галлюцинации один только мираж в знойной пустыне нынешнего крайне пока еще во многом блеклого настоящего…
Однако уж этого довольно многие люди и по сей день явно не поняли, причем, прежде всего потому, что возиться в грязи яростно вбивая в нее сваи для грядущего всеобщего счастья, им нисколько так уж совсем не с руки.
Зато та адски зловещая комиссарская агитация действительно зачастую и вызывает в их душах, самый что ни на есть пламенный энтузиазм.
Причем суровая жестокость тех, кто встал под знамена полнейшего преображения всей ныне существующей действительности никак никого вовсе уж не смущала…
А ведь всякая людская кровь безнадежно конкретна, а не абстрактна и ее и близко нельзя, до чего запросто лить вовсе-то считай что безо всякого счета.
Так мало того еще и литься она будет совершенно попусту, то есть за одни те сколь на редкость белесо красочные славные мечты о том самом весьма вот безупречно радостном и непременно вскоре будто бы на самом-то деле всецело же успешно сбывшимся грядущем светлом завтра.
А между тем все этакие изумительно яркие блики лучезарно светлого будущего совсем уж не более чем бред сивой кобылы.
А далее и слов попросту никаких нет, или они весьма и весьма никак явно неподходящие и полностью неприличные.
Однако вот сами же слова – они на самом-то деле разве что одни чисто ВРЕМЕННЫЕ символы.
Совсем другое дело – заложенная в них мысль, да и сам как он есть весь уклад общественной жизни, раз вот что одному, что другому было уж суждено сформироваться не за один тот только короткий день полностью должного просветления крайне так невежественных умов.
Ну а потому и нельзя вырывать лоскуты расхожих истин из буквально всяческого их контекста.
И, ясное дело, что коли ту доподлинно настоящую правду и впрямь начинают до чего изысканно очищать от всей шелухи вовсе неотъемлемо свойственных ей жизненных обстоятельств, очень ведь даже искусно ее препарируя, то уж всем этим довольно свойски всячески еще затем воспользуются люди нового и безмерно жесточайшего житейского распорядка.

200
А это как-никак и есть именно то, что в своем конечном итоге и привело к возникновению почвы для всей той ранее так вовсе и невиданной осатанелости в этом-то новом мире безутешно и безмятежно светлых идей.
Причем основана она была прежде уж всего именно на том весьма конструктивно новом распределении функций между теми до чего откровенно бесславными деятелями отвратительно же чудовищно кровавых дел.
Причем для одних из них грозным оружием было именно то весьма остро отточенное лезвие язвительных слов, а у всех тех других палаческие функции явно носили самый конкретный и всецело практический смысл.

Причем будет уж сколь значительно разом полегче и проще яростно и бескомпромиссно сходу вот обвинить кого-либо конкретного во всех тех неотъемлемо общих наших грехах.

201
А между тем любые большие людские проступки всегда имеют некую вполне однозначно и впрямь относительно поболее широкую историческую подоплеку нежели чем вообще так могла быть некая только одна крайне так одиозная личность. 
А именно потому никак ведь нельзя более чем дружно и совсем уж безосновательно спихивать всю вину на одного того, кто, может, и вправду был во многом будто бы единолично же разом так виноват во всем том некогда случившимся со всей той необъятно огромной державой.   
А между тем надо бы еще раз звучно же повториться.
Никакая вина и близко не имеет каких-либо весьма вот строго ограниченных очертаний некоей одной той исключительно отдельной же личности.
А в особенности преступления государственные надо бы весьма ведь неизменно рассматривать в необычайно широких рамках всего того некогда существовавшего общества, не превращая какую-либо чисто отдельную фигуру в того самого, кто в себе одном и объединил все силы демонов вселенского зла.

202
Иногда нечто подобное может происходить и на совершенно другом, можно сказать самом уж вполне конкретном межличностном уровне…
Однако всякий тот, кто сколь наспех разом кладет на прокрустово ложе своих собственных морально-этических постулатов ту историю в которой он точно совсем так не смыслит не уха не рыла, всего-то при этом играет в до чего хитроумную игру со всеми теми чисто же личными своими жизнеутверждающими инстинктами.
Ну а как раз потому и близко при всем том он никак не творит некую форму самой уж наивысшей общественной справедливости.
При этом одни из подобных до чего всемогущих вершителей чьих-либо чужих судеб чувствуют себя вполне на высоте по причине буквально полнейшей своей непричастности к тому самому более чем простейшему физическому процессу сколь яростного изничтожения всяких живых людей.
Ну а другие всего-то, что совсем беспечно получили тот самый полностью ведь вседозволяющий указ и, честно и ревностно служа своей стране, именно как раз его напечатанные на машинке страницы и делали частью суровых будней всей этой нашей идеологически многослойной современной жизни.
А именно этим неистово и стремглав собственно и создавая ко всему тому наиболее надлежащие условия, дабы в том ослепительно светлом грядущем и вправду так еще возникла затем самая существенная возможность полностью однотонного сосуществования разве что одних тех истинных представителей некоей «наивысшей человеческой расы»…

203
И это как раз тем еще серым личностям, что довольно искренне были готовы ради самой наилучшей своей карьеры вполне отличиться в деле самого же посильного уничтожения, кое-кого из своих никак нерадивых сограждан и было вот явно так суждено оказаться именно теми безликими исполнителями чьей-либо так явно чужой барской воли.
А только потому и было же суждено кое-кому из их числа, собственно, так оказаться сколь весьма всесильным централизующим звеном, что ничтоже сумняшеся и впрямь-то как есть, до чего мощно разом скрепило общество в единый монолит всеми теми считай же добела «раскаленными щипцами» массового террора.
Причем наиболее главной первопричиной всякого их воцарения над всею жизнью и смертью, правдой и ложью было как раз-таки то вовсе-то непомерно ярое меньшинство, что в свете тех или