Цунами тоталитарной идеологии

между тем истинная праведность сознания она как раз в том, чтобы увидев грязь никак не постеснятся в средствах, чтобы ее по возможности всячески затем разом уж извести, но методы по преображению всего этого мира должны быть, прежде всего, разумны, а не безумно восторженны.
Но кому-то все то исключительно наилучшее надо бы чисто так именно разом и попросту сходу сейчас…
И лучше всего для подобного рода «благих целей» и вправду весьма надежно сгодятся именно те нелепо оторванные от всяческих соков жизни схоластические постулаты чисто всеобщего, а вовсе-то никак не личностного преображения всего того людского бытия, что уж доселе было вполне до конца чисто как есть житейски осмысленным и сколь безупречно же на деле здравым.
А это самое бытие между тем во все века протекало примерно так фактически вот одинаково, а потому и изменения в его социальной структуре должны были происходить только по одной той до чего уж давно отлаженной схеме, и совершенно нечего было огород городить, пытаясь всеми имеющимися силами разом перевернуть общественную пирамиду низом кверху.
И главное, будучи именно той, как она есть, мозолистой рукой весьма наспех так полноценно же перевернута, она при всем том лишь и останется разве что всецело самою собой и никак не могло оно быть еще разом хоть сколько-то так на деле явно иначе.
А чисто потому и сама жизнь тогда более чем сходу же потянется полностью вот чисто прежняя, и это разве что вполне естественная смерть станет значительно так поболее редкой…
Но кое-кому и сегодня неймется пойти по точно тому некогда еще задолго ведь ранее проторенному пути.
Да только тот считай уж именно сходу ведет к одной лишь той самой уж чудовищно древнейшей деспотии, а точно также и закрепощению народа именно в тех безукоризненно твердых рамках новоявленной и чисто идолопоклоннической идеологии.
А все уж потому что этот мир надо бы вот незамедлительно менять вовсе не к тому в единый миг чудесно так наилучшему, а разве что лишь всячески более чем старательно выравнивать те самые его на редкость кривые места.
Ну а это и вправду может кого-то сколь здорово испачкать, однако же от тех до чего чистых и холеных рук часто исходит даже и невольное зло, поскольку ради настоящей справедливости надо бы копаться во зле докапываясь до самых его корней.
Правда это стоит делать только тогда, когда ситуация никак непроста, а если все предельно уж ясно, то тогда выискивать чего-либо светлое и иное во всяком социальном дерьме занятие полностью на редкость бессмысленное и безнадежно абсурдное.
Но вот когда уж речь явно пойдет именно о попытке взрастить чего-то невиданно новое из обычной житейской поросли…
А идея она между тем считай вроде молнии пронзающей небеса.
Один яркий всполох и вот уже людская толпа целиком направлена в светлые дали принципиально другого грядущего.
А между тем вовсе-то было бы никак ни к чему до чего долго и впрямь-то ломать копья, яростно пытаясь наспех отвоевать у тьмы безмерно же тупого людского невежества те самые более че неподдельно лучистые свет и добро.
Раз они никак так абсолютно не скрыты, и их нельзя изъять, дабы уж более чем браво затем использовать для продвижения общего духа в некоем кем-либо полностью так чисто заранее выбранном направлении.
Однако есть те, кому нечто подобное грезиться, и они разом так и греются возле камина, в котором яркими углями столь откровенно горят всякие святые и чисто философские истины.
Да только сама жизнь всегда уж явно потребует именно тех простых, а не заумных решений.
Ну а кроме того любое абстрактное знание мертво и оживить его может лишь самое постепенное его прилаживание ко всему тому чисто как есть всецело житейскому.
Причем фанатизм и азарт в этаком процессе могут лишь разве что навредить и совсем ведь не одному только нынешнему поколению.
Да вот, однако, есть уж и те, для кого единая железная воля, куда значительно вол всем поважнее любых потуг какого-либо здравого смысла, ну а всякому тому или иному людскому волеизъявлению при этом еще и должно будет отныне разом уж выражаться в одном том до чего чрезвычайно уверенном шаге буквально со всеми как есть разом четко и уверенно в ногу.
Причем важно уж еще и на деле понять чего это именно было всему тому вполне как-никак сколь поистине вот достойной предтечей.
А между тем это именно этакие славные писатели, как Виктор Гюго любо-дорого как безгрешно весьма так ласково вынимают все свое сердце, дабы подарить людям надежду, что уж непременно так с великим праздником светлых дней культуры и просвещения сами собой в единый миг совсем уж отомрут беды и грехи до чего еще вовсе никак недалекого прошлого.
Виктор Гюго «Отверженные»:
«Наша цивилизация, работа двадцати веков, и чудовище и чудо; ради ее спасения стоит потрудиться. И она будет спасена. Принести ей облегчение – это уже много; дать ей свет – это еще больше. Все труды новой социальной философии должны быть сведены к этой цели. Великий долг современного мыслителя – выслушать легкие и сердце цивилизации».

Да вот, однако, то беспричинное же шквальное насилие людские сердца из груди всею силою сходу напрочь вырывает, как то однажды и было при штурме Бастилии.
И это исторический факт, что были тогда и этакие бравые революционеры, что совсем не спеша вырезали сердце из груди защитников крепости и тут же его съедали…
И то было разве что только лишь самое начало поистине чудовищных революционных событий конца 18 века.
Да и вообще сколь наглядно же ознаменовывая новую эру в деле буквально всегдашнего кровавого насилия всею той своей нечестиво обратной изнанкой вскоре и оборачивается, та до чего еще отвратительно чуткая на ухо и крайне ведь зоркая на глаз революционно бесхитростная мораль.
Правда, те люди, что некогда томно и печально так уж и были всею душою более чем славно устремлены куда-то в ту никем и никак пока недосягаемую дальнюю даль разве что лишь блаженно желали буквально-то все и вся чисто на ходу раз и навсегда до конца ведь переменить к тому самому вовсе совсем невообразимо же единственно наилучшему.
А между тем коли, кому и удастся столь верно и расчетливо и впрямь фактически же наводнить весь этот огромный мир добрейшими и светлыми мыслями о том сколь безмерно возвышенном благе высокой духовности, да вот, однако те самые лихие и чисто житейские неудобства все это совсем уж никак не исправит.
Однако кое-кто так и горит желанием гордо поднять флаг величавой свободы и одним только духом идей омыв простой люд уж затем более чем сходу сделать его гордым хозяином всей своей новой и куда поболее светлой судьбы.
Ну а общественное зло – мы его раз и навсегда всецело изымем из всей этой нашей жизни и совершенно вот вскоре всячески его изведем, под самый тот чертов глубокий же его корень.

214
Однако чего это тут вообще уж попишешь раз всеблагими усилиями по тому самому до чего многозначительно полноценному искоренению всего того истинно же безжалостного угнетения рода людского и был неотложно затем вполне разом воздвигнут именно тот всемогуще новый, никем доселе попросту и не виданный трон современного, как правило, вовсе так немыслимо сентиментального тоталитаризма.
И тот вобрал в себя все мечты, издревле еще являвшиеся во сне и наяву всяческим стародавним тиранам.
Однако когда-либо, даже и веком ранее действительно выстроить монолитное здание современной и впрямь сколь безнадежно всепоглощающей диктатуры было бы вовсе никак совершенно уж попросту невозможно. И прежде всего это так как раз ведь поскольку, что явно бы оказалось совсем неоткуда брать для его постройки свежие кирпичи.
Но зато в это наше новое достаточно просвещенное время и вправду как-никак появились не только какие-то жалкие кирпичи, но и целые строительные блоки столь как-никак весьма хорошо подогнанных друг к другу идеологических установок, начисто обрубающих буквально всякую былую связь между массами и их прошлыми бытовыми корнями.
Да и вообще возникла система строго очищающая зерна от плевел по принципу устранения всякого того сколь еще в волю себя осознающего свободомыслия...
И оно ныне оказалось непросто под запретом, но еще и явно довелось ему быть именно что сходу выведенным за всякие пределы человеческих законов, а потому с ним и разбирались сколь соответственно одним лишь самым броским росчерком пера.
Причем карали при Сталине не только за те толком и не высказанные крамольные мысли, но и за некоторую никому уж теперь вовсе недозволительную оригинальность мышления, а в особенности коли, разом так довелось чему-либо подобному, уж никак не мудрствуя лукаво до чего сходу вот быть вовсе совсем вовне всех тех незыблемо веских большевистских рамок.
Причем их наиболее максимальная жесткость как раз и касалась весьма ведь строгих аспектов личной преданности вождю, то есть человек мог быть сколько угодно талантливым, но его критические высказывания по отношению к властителю всего сущего в стране вполне могли стать для него тем еще попросту уж заранее во всеуслышание зачитанным смертным приговором.
Да и мало того в том числе и дружеские с кем-либо подобным отношения тоже явно так тогда разом могли действительно стать самой явной причиной страшной беды.
Да и вообще заодно и сколь еще далеко от всяких вершин власти находящееся люди тоже нынче могли совершенно же безответственно стать сущими источниками идеологической заразы, а потому и самое легкое им сочувствие было никому и никак отныне попросту, что совсем вот никак не по карману.
И можно сколько угодно говорить и говорить о лютой коварности той ведь самой сугубо отдельной личности, однако в целом все это началось как раз с того, что весьма многих людей чудовищно лютой силой яростно сходу погнали прямо в ворота грядущего рая на всей той и по сей день немыслимо грешной себялюбием земле.
Причем с самого начала буквально все тут только совсем так вовсю разом уж отдавало одним тем до чего откровенным трупным зловоньем.
И все это как раз потому, что для истинного улучшения действительности нужно было избрать совершенно другую во многом, вполне до конца наглядно же созидательную тактику, прежде так всего основную на разуме, а не на тех и впрямь до чего вот неуемных желаниях и наитиях.
Да и вообще разве можно было ради любых безумно величественных во всей их святой благости целей и вправду всячески затевать братоубийственную Гражданскую войну?
Причем, ясное дело, что она только и могла затем вылиться в ту сколь извечную (во всем последующем времени) внутреннюю баталию со всем тем именно что своим собственным народом, и какие-либо перемирия при этом явно окажутся, далее никак уж попросту именно что невозможны.
И, кстати, само то довольно-то неброское название «репрессии» разве что откуда-то издали более чем бесчестно скрывает под всею своей бюрократической и чисто крючкотворной сутью вовсе так немыслимую чудовищность террора в те самые былые времена острием вечного пера, весьма неизменно направленного чисто вот супротив всех тех безвестных и простых людей.
Причем никак не надо бы забывать, что в свете всей той уж крайней своей наивности были