том числе и лопнуть, развалившись на самые мелкие куски, весь земной шар.
Коммунизм и без того пустил страшные корни, и не только политические, но и в самой той еще истинной глубине всякого и впрямь сколь невзначай разом подвластного ему людского сознания.
Причем его страшные когти на редкость жестко были вонзены не в одни только те или иные страны Восточной Европы, потому, как и тот уж до чего Дальний Восток от него и по сей день на редкость бессильно донельзя страдает.
И антитеза ему – нацизм – тоже брал начало именно что в том самом до чего гибельном противостоянии коммунистическому бродячему призраку, а совсем ведь не возник он разве что из всякого замшелого мрака чьей-либо исключительно так хищнической капиталистической сущности.
Хотя, в принципе, само собой оно уж полностью как есть до чего еще вполне однозначно, что тот самый невообразимо страшный и всепожирающий империализм всегда был клыкаст, воинственен и безжалостен ко всем жителям своих собственных далеких колоний.
А потому и гитлеризм вовсе не был одинок во всех тех ранее и немыслимых по всей своей жестокости остро наточенных, словно столовый прибор, именно что цивилизованных претензиях на самое же всемогущее мировое господство.
К примеру, то самое безответственно зловещее насаждение заокеанских принципов и впрямь-таки до чего только милой сердцу белого человека свободы однозначно так обошлось бедным вьетнамцам в два с половиной миллиона жизней, и это только по одним тем довольно сомнительным официальным американским данным.
А между тем в основной своей массе то были люди никак не военные – дети и старики, и надо бы прямо сказать, что умирали они той безумно жуткой и, кстати, ими нисколько ведь явно совсем не заслуженной смертью…
Напалм из длинных рук той наиболее так во всем этом мире чисто же голословно гуманной и цивилизованной нации сыпался тогда бесконечно широкой рекой.
А чего это вообще тогда можно сказать об агенте «оранж», раз уж то был один лишь тот попросту иной способ массового уничтожения мирного населения, не ядерная бомбардировка городов и не нацистские душегубки…
Однако при всем том уж было вполне естественно, что все те самые изначальные намерения были неизменно же сколь искристо светлыми и гуманными, да вот незадача точно, как и всегда, именно ими и были уложены могильные плиты дороги, ведущей прямиком в кромешный ад.
257
А как раз-таки потому и становится то нечто весьма же безупречно до чего возвышенно прекрасное чем-либо более чем явственно никак совсем непотребным, как и алчно и невоздерженно преступным, и прежде-то всего это как раз оттого, что на практике история пишется кровью, а никак не симпатическими чернилами.
Да только при всем том то самое на редкость уж совсем неизменное ее пролитие нисколько не должно было при этом становиться самым так сколь еще наглядным олицетворением всех тех наиболее наилучших надежд на некое то пресловутое светлое общечеловеческое грядущее.
Поскольку именно той донельзя ведь восторженно радостной поддержкой всех тех былинно революционных свершений и был тогда именно что разом протоптан довольно-то недолгий путь к той единоличной власти, что и по сей день воевать со всем своим же народом и близко-то никак явно вот не разучилась.
Сотворенный благими чаяниями новый мир полностью уж как есть до чего только неевклидово заменил все то прежнее мировоззрением, целиком так основанным именно на том беспроглядно кровавом принципе нагана и штыка.
Причем это и было наиболее простым и весьма этак лаконичным концом всей той прежней и донельзя «безрадостной жизни».
258
И вот как-никак, а то самое общество так и, «поварившись затем в чистках, как соль» (слова Мандельштама), вполне уж довольно-то всерьез попросту разом и подрастеряло всякую свою прежнюю истинную веру, а в том числе и попросту в человека вообще и все его действительно достойные подобного звания людские яркие качества…
Буквально повсюду всем тогда стали мерещится некие злые враги…
А между тем при всем том безвременно зловредном сгущении туч донельзя же чудовищно так озверелого фанатизма серая толпа более чем запросто примет к сведению буквально все, что ее властителям уж только и окажется вообще ведь на деле ныне разом угодно.
Ну а если, кто и осмелится супротив того хотя бы слово сколь еще веско и безо всякого спроса с великой горечью подчас и для самого себе внезапно произнести…
Нет, как-никак, а буквально в тот же миг его тогда на веки вечные, недолго так думая, враз успокоят выстрелом в затылок при помощи никак небезызвестных девяти граммов свинца.
259
И, в сущности, донельзя же тупые, вознесшиеся именно при той новой власти позорно мелкой души пролетарские аристократы при этаких делах не только правят бал, но и заказывают музыку (а в том числе похоронную).
А этот реквием по всей той прошлой и безыдейной жизни явно низводит данное государство до вполне однозначной деспотии, а именно вот сущего всевластия чьего-либо никем отныне и близко совсем уж до чего еще непревзойденного ума.
И данный праздный ум именно что вообще попросту разом отказывается хоть как-либо воспринимать обыденные реалии именно в том совсем этак неприглядно наглядном виде, в каковом они собственно ныне есть, да и далее будут существовать по тем самым объективным законам всякого общественного бытия.
Причем этак оно фактически только поскольку, что все те новые властители людских судеб чему-либо собственно иному до чего явственно предпочитают чисто так свое внутреннее и никак ни с чем внешним нисколько не связанное наитие…
260
И уж как-никак, а именно во имя того дабы спешно стреножить всю ныне имеющуюся общественную жизнь, ну а затем и повести ее далее жесткой рукой под уздцы и надо было спешно скормить людям безнадежно эфемерные мечты в которых вполне настоящим был один безумно тяжкий путь, а цель была чисто вымышлена.
Да и вообще сам как он есть принцип большевистского равенства это же само воплощение праздно слащавой, и помпезной серости, а его и близко вовсе вот нельзя будет создать без некоего общего внешнего каркаса, что будет при этом суровой силой разом надет на общество, словно бы смирительная рубашка на буйного душевнобольного.
Причем подобного рода действия весьма уж непременно будут в себя включать до чего и впрямь явственный принцип самого так бессчетного уничтожения наиболее колоритных личностей, а особенно если они смеют сохранять за собой право на самобытность и свободу мысли.
Поскольку отныне это право было полностью узурпировано великим вождем и всем и каждому полагалось находиться только лишь в его непомерно огромной тени…
А и впрямь ведь те на – все вокруг наспех отныне подчинено разве что лишь его демагогически выхолощенной логике, и это только ему нынче и было дано то самое наивысшее право – отныне уж сколь еще всесильно повелевать душами и судьбами многих людей…
И вот теперь абсолютно любое даже и самое малое поползновение на вполне осознанную работу мысли всегда уж и окажется подконтрольно какому-то крайне безответственному убогому умишке, а потому и частенько весьма многое разом сгинет именно что понапрасну в сущих тенетах весьма старательно напускаемого «лучшими друзьями народа» тумана безмерно словоохотливых демагогических излияний.
261
И товарищи большевики как-никак, а весьма самоотверженно любили во весь свой зычный голос донельзя так смачно поразглагольствовать о чем-либо большом и главном, однако все их донельзя незатейливые затеи довольно-то быстро, вскоре уж становились разве что одними совсем этак вовсе бесцветными миражами.
И происходило это как раз из-за того до чего на редкость вероломно прокрадывавшегося во все их грандиозные планы донельзя так сколь еще извечно пронырливого общественного зла.
То есть некоторые из них может, и реально хотели всякого лучшего, но все пути к нему были для них закрыты в силу до чего этак их попросту же никак вовсе непроходимого невежества.
То есть даже если их «светлые мысли» и были строго же призваны весьма скоротечно переиначить донельзя ведь твердо и неизгладимо устоявшиеся принципы невообразимо широкой общественной жизни, однако всегда это исключительно разом хромало как есть на обе ноги.
А как то вообще могло быть иначе, коль скоро были они буквально со всех же сторон неспешно обложены суровой данью той самой и впрямь сколь на редкость извечной большевистской необходимости единственно так верного форменного грабежа в размерах всей страны?
Ну а позднее, после реализации всех их мечтаний – и всего (без них-то) исключительно вот на редкость более чем безыдейного мира праздных вещей и событий.
А между тем чего-либо светлое создавать самим было бы для них попросту и неуместно, а потому и могли они только лишь и питаться народными соками, выгребая все подчистую, а в особенности сельчанам они с какой-то необычайной же радостью всегда ведь старались никак не оставить не единой лишней крошки…
262
И это именно в той беспрестанной битве за урожай они и проявляли наибольший максимум исключительно неказистой смекалки, да и вообще были они как никто другой весьма вот невероятно сильны в области и впрямь бестолково досужего разъяснения буквально всеобщего народного блага, поскольку как раз-таки это и было их истинным хлебом насущным.
А если действительно разом так призадуматься, а во имя чего это они более чем донельзя старательно перед всем честным народом так и раздували же ноздри?
И неужели все это было нужно именно дабы сказочно и ярко на одних тех еще пустых словах сходу променять «совсем не светлое былое» на всю ту до чего несбыточно яркую грядущую жизнь, которая, однако, была всецело иллюзорной и пламенно сияла с одних тех более чем отъявленно лживых плакатов.
И ведь главное тот точно уж никак не самим вконец безграмотным населением страны избранный путь вел к одному лишь вовсе вот и близко не временному обнищанию, как и жесточайшему расколу внутри всего того лишь разве что слегка подученного затем еще грамоте сельского люда.
Но только учили его тогда совсем не для настоящего овладения всеми науками…
Безграмотный народ – он воззвания светлые прочитать уж попросту и близко никак совсем не сумеет, а для каких-либо иных нужд грамоте учить его никто ведь явно попросту и не собирался.
263
Вполне самостоятельно мыслить учить или ничего сами-то по себе нисколько не значащие наспех так заученные слова раз за разом безо всякого толка заставлять повторять – это вот на деле никак не одно и то же.
Да что есть, то есть дивно красочными словесами полыхать советская власть и вправду умела, как никто иной на всем белом свете нигде и никогда попросту уж явно не смог.
И это надо - по ее этак с виду более чем вполне толковым словам, она всегда и ко всем проявляла ту самую практически как-никак чисто родительскую заботу.
А это, собственно, вполне еще означает, что буквально о каждом до конца преданном ей гражданине она до чего и вправду пеклась, словно бы родная мать.
Однако между тем мать и власть в простонародной речи всегда неизменно были едины исключительно так в одном лишь и только сугубо разве
Помогли сайту Реклама Праздники |