обратили на нее внимания, довольно грубо оттеснив ее от перил. Марина пошла к входу, рыбки на стене куба поспешили за ней, оставив туристов. Марина остановилась и погрозила им пальцем, рыбки вдруг остановились и выстроились в одну большую улыбку, определено кто-то заметил ее и управлял этой анимацией. Она помахала им рукой, рыбки выстроились в «Hello!».
На парковке уже стояли блестящие ряды экскурсионных автобусов, возле входа образовалась даже небольшая очередь, кто-то запаздывал, другие спешили, разбивая стройные ряды туристов. Экскурсовод требовал порядка, загоняя туристов обратно в строй, как пастух овец. Улучив момент, Марина скользнула между ними и вошла внутрь. Браслет сообщил, что с нее была взята плата школьного билета, и предложил присоединиться к любой из экскурсионных групп. Она отказалась, вставив в ухо наушник, она услышала приятный мужской голос на идеальном русском языке, предлагавшей ей провести индивидуальную экскурсию.
Она вошла в первый зал, в котором была небольшая экспозиция, посвященная эволюции морских жителей. Марина встала у интерактивной схемы эволюции рыб от простейших организмов до современных рыб. Позади протопали сотни ног, незадерживающихся в этом зале, воспринимая его как коридор. Аудиогид некоторое время молчал, а потом стал рассказывать ей одной краткую историю эволюции, задавая иногда вопросы, на которые Марина не всегда отвечала верно, как оказалось, в том небольшом зале было больше информации, чем в их учебном курсе. В конце экспозиции за рядами скелетов доисторических чудовищ Марина нашла там свою рыбу, похваставшись об этом аудиогиду, был аквариум с приглушенным светом. За толстым прозрачным стеклом, подсвеченным желтоватым спектром, находился кусок пористой породы, весь усеянный губками, а наверху значилась почетная надпись «Самый старый из ныне живущих организмов». Удивительно было смотреть на эту простейшую губку, не способную понять, что ее поместили из привычного океанического бассейна в аквариум с идеально подобранной температурой воды и постоянно обновляемым потоком. Марина хорошо знала эту губку, не раз изучая ее в учебных материалах и фильмах, но на картинках, гистологических срезах и коротких видео все выглядело иначе. Губка была беззащитной на вид, и было удивительно, что такой слабый организм смог дожить до наших дней, практически не изменившись. Тогда почему же он слабый? Она задала этот вопрос аудиогиду, робот задумался, поиск по библиотеке вариантов ответов затянулся, и Марине показалось, что он просто отключился. Она проверила связь, нет, аудиогид был подключен к ее системе. В ухе послышался треск, словно кто-то подключается, а затем другой мужской голос поздоровался с ней.
- Здравствуйте, Марина. Меня зовут Джордж, вы не против, если мы будем говорить по-английски? Стыдно признаться, но я не говорю по-русски.
- Привет, Джордж! Конечно, будем говорить по-английски, - ответила ему Марина, голос живого человека был гораздо приятнее. – Только я не все слова знаю, поэтому могу часто переспрашивать.
- Итак, я попытаюсь ответить на ваш вопрос, - начал Джордж.
- А вы здесь работаете?
- Да, при океанариуме есть научная кафедра.
- А вы очень заняты? Может, подойдете сюда и расскажете? – предложила Марина.
- Можно, вам придется подождать десять минут.
- Не проблема, я вас жду, Джордж.
В наушниках все стихло, Марина подошла к стендам со скелетами доисторических рыб и, выбрав самую страшную на вид, достала свой альбом, желая зарисовать. Стоя, рисовать было неудобно, альбом был большой, она пододвинула одну из кушеток поближе к стенду и села на нее.
- Марина? – спросил ее мужской голос, она подняла вверх голову и увидела перед собой высокого мужчину в голубом костюме с эмблемой океанариума на груди.
- Да, это я, - ответила по-русски Марина и, спохватившись, быстро добавила по-английски. – Это я, а вы Джордж?
- Да, очень рад с вами познакомиться. Можно, я присяду? – Марина кивнула и сдвинулась в сторону. Он сел и посмотрел на ее рисунок, Марина закрыла альбом, собираясь убрать его в сумку, но он остановил ее. – Можно взглянуть?
- Можно, но там нет ничего интересного, - она чуть покраснела и дала ему в руки альбом.
Джордж внимательно разглядывал нарисованную Мариной доисторическую рыбку, точнее ее скелет, весь изогнувшийся, готовый к прыжку на добычу, роль которой был отведена эмблеме океанариума веселой морской звезде с белоснежной улыбкой. Марина же, не стесняясь, разглядывала Джорджа. Он был одного возраста с дядей Павлом, такой же высокий и худой, с короткими черными волосами и длинным носом, глубоко посаженные небольшие глаза производили вид злого человека, что сильно контрастировало с его искренней улыбкой, с которой он то и дело поглядывал на нее.
- Вы отлично рисуете. Есть, конечно, с моей точки зрения неточности, но я придираюсь. Ваша рыбка получилась живой, вы не против, если я ее сохраню для нашего музея?
- Я не против! – радостно воскликнула Марина. – А что я не так нарисовала?
Джордж сделал фото и отправил его кому-то. Он показал пальцем на два позвонка, особо изогнувшихся, напоминавших растянутую пружину.
- Все же у подобного типа рыб такая гибкость могла бы привести к повреждению хребта. Но это я, конечно же, придираюсь, - ответил Джордж.
- Вовсе нет, я с трудом прохожу курс механики скелета, - сказала Марина. – Будем считать, что это натренированная рыба, мутант.
- Можно и так, - улыбнулся он. – Итак, я хотел рассказать вам про нашу губку. Давайте подойдем к аквариуму.
- Давайте, - согласилась Марина и, бросив на него прищуренный взгляд, и спросила: – А почему вы захотели мне рассказать про нее? Разве у вас нет другой работы?
- Потому что вы первая, кто задал такой вопрос. Я работаю здесь уже почти тридцать лет, всех чаще интересуют тропические рыбки, этот зал все пробегают, даже не заметив.
- Зря, здесь очень много интересного. Не люблю маленьких рыбешек, они для детей! – Марина вспомнила толпы возле аквариумов с яркими разноцветными рыбками в их океанариуме и поморщилась.
- А кого вы хотите посмотреть?
- Хищников!
- Вы считаете их сильными? – они подошли к аквариуму с губкой.
- Конечно, не то, что эта губка. Ткнешь ее пальцем, она и помрет.
- Это вы рассматриваете с точки зрения одной особи или стаи, но не больше. Но для выживания вида этого мало. Эти губки живут там, где они малоинтересны их врагам. Всегда выживание подобных простейших видов напрямую связано с ореолом их обитания и популяции. Ни одна самая сильная рыба не сможет соперничать с плодовитостью простейшего организма, собственно и никакая другая рыба тоже на это неспособна. Чем сложнее организм, тем он более требователен к жизни, а значит, более уязвим. В эволюционной схватке уже давно определен победитель – это простейшие организмы, потом насекомые. Знаю, это звучит обидно для человека, считающего себя вершиной эволюции, но на самом деле мы по мере своего развития становимся самым уязвимым видом на нашей планете. Идеологи прогресса говорят о качественных показателях, но для эволюции важны в первую очередь количественные показатели.
- А разве среди людей не так? По-моему, главное это не качество человека, а количество нулей на счете.
- Отчасти да, не могу с вами не согласиться, но все же человечество делает маленькие шаги вперед, уходя дальше от природного понимания эволюционирования. Но, и это стоит отдельно отметить, что этого тоже нельзя не учитывать, иначе люди в борьбе за качество снизят свою популяцию до критического уровня.
- До точки невозврата! – добавила Марина, Джордж кивнул, подтверждая ее мысль.
- Вы знаете, я могу проводить вас до лифтов в открытые бассейны. Мне надо вернуться на рабочее место. Но я прошу вас связаться со мной, когда вы соберетесь уходить.
- Обязательно! – воскликнула Марина.
Они прошли в следующий зал, быстрым шагом проходя мимо прозрачных стен, за которыми плавали тропические рыбки безумных цветов и смешного вида. Туристы облепили аквариумы, беспрестанно фотографируясь на их плане, строя рожи непонимающим рыбам.
- Может, все же посмотрите на рыбок? – спросил он.
- Я это уже все видела, - отмахнулась Марина. – В нашем океанариуме они есть, хотя и не водятся у нас.
- Они и у нас не водятся, но одна из задач океанариума показать людям то, что они не смогут увидеть сами.
Пока туристы глазели на рыб, Джордж вызвал ей служебный лифт, подождав, пока она не уедет, смотрел на Марину с приветливой улыбкой. Она помахала ему рукой, и лифт поехал вниз, обгоняя переполненные туристическими группами пассажирские лифты.
Лифтовая шахта была глубокая, Марина потеряла счет времени, сколько она уже опускается вниз. Прозрачная кабина двигалась внутри бетонного саркофага, как ей казалось, пока неожиданно не упала в воду. Переход был такой стремительный и внезапный, что Марина даже вскрикнула от удивления. Дальше она ехала на дно, окруженая водой, казалось, что еще немного и вода хлынет в кабину. Она видела, как движутся водные массы, способные раздавить ее хрупкое убежище, которое защищено лишь полупрозрачной шахтой. Сильно гудели вентиляторы, нагнетая избыточное давление воздуха, она много раз читала, даже смотрела видео, но вживую все было настолько захватывающе, что хотелось немедленно выйти из кабины и ворваться в пучину океана, бороться и повиноваться ему, полностью раствориться в нем.
Лифт замедлил ход и остановился, Марина вышла и очутилась на широкой улице с двумя пешеходными дорожками с траволаторами и двухполосной дорогой, по которой неторопливо ездили открытые трамваи, из которых можно было на ходу выскочить на тротуар, не замедляя хода движения. У каждого трамвая было по три вагона, в которые могло уместиться не более двадцати человек, внешне они сильно напоминали трамваи начала XX века и позвякивали на каждой остановке, призывая побыстрее занимать места. Вдоль всей улицы, уходящей в яркую даль от солнечного света, пробивавшегося сквозь толщу воды и усиленного невидимыми глазу светильниками, вокруг был океан, внизу, вверху, вдоль прозрачных стен плыли безразличные рыбы, уже привыкшие к этому светящемуся туннелю и не находя в нем ничего интересного для себя.
Пока Марина все рассматривала, пришли остальные лифты, туннель наполнился шумными голосами. Очень быстро все трамваи заполнились и, звеня, двинулись вперед. Через пять минут снова стало тихо, как и должно было быть на дне. Марина вступила на траволатор и поплыла вместе с ним, во все глаза вглядываясь в воду. Экспозиция еще не началась, и это был естественный кусок залива, специально сохраненный и имеющий свободный выход в океан. Основные искусственные заводи с хищниками, морскими змеями, скатами и прочими гадами лучами расходились в разные стороны, постепенно выводя зрителя на поверхность.
В естественном шельфе не было ничего примечательного для зрителя, жаждущего увидеть мощных хищников, коварных глубоководных змей, или вздрогнуть от страха, когда над тобой проплывает огромная акула или скат, здесь кипела своя жизнь, далекая от зрелищ. В водорослях копошились мелкие рыбешки, на дне можно было разглядеть смелых ракообразных, ползущих по своим делам, определить точно, кто это был, можно было с
