выслушала ее и ничего не сказала. Лифт прибыл на нужный этаж. Они вышли и очутились в холле, на полу стояли пустые коробки, наваленные кучей у стены, а впереди были шесть дверей со звонками и цифровыми кодами под звонком. Агнета подошла ко второй слева и приложила браслет к валидатору, дверь не открылась. Она попробовала еще раз, но валидатор горел красным светом, запрещая вход. Она выругалась и нажала на звонок. Прошло несколько минут, но никто не открыл дверь. Она нажала звонок еще раз, через минуту дверь открылась, но за ней никого не было. Они вошли в квартиру.
- Ставь все здесь, - Агнета провела Марину на кухню, бросая пакет на длинный разделочный стол.
- Ого! – Марина аккуратно поставила пакет на стол, оглядывая огромную кухню. На секунду ей показалось, что кухня больше, чем квартира, в которой она жила.
- Марина, - Агнета подошла к ней и долго глядела в глаза. – Никогда больше не думай, что ты ничтожество. Все это богатство – грязь, попытка гнилых людей скрыть свое нутро, свою гниль. Они построили себе этот мирок, золотую клетку и упиваются этим.
- Я понимаю, но все равно это впечатляет. Такие колонны, потолки, золото!
- Это храм, так раньше строили церкви и соборы, чтобы ты, входя внутрь, ощущал себя вшой, знал свое место. Я когда была маленькая, всегда боялась этого дома, я забегала в холл с закрытыми глазами, чтобы только не видеть, как на тебя давит этот мерзкий свод!
- Да, фрески конечно дебильные, - согласилась Марина.
- О, ты что, дебильные. Мне отец как-то объяснял их значение, как и что для чего. Я тогда была совсем маленькая и слушала все, как сказку. А сейчас вспоминаю, так сразу тошнит. Они для себя выстроили целый мирок, как дети придумывают игру, дурацкие правила, так и эти решили, что они - то ли боги Олимпа, то ли пророки и апостолы, а по сути, скотоложцы, - Агнета подошла к раковине и набрала полный стакан воды, с жадностью его выпив. – Ты, наверное, думаешь, что я слишком резка?
- Нет, не думаю. Я там видела одну фреску, я думала, мне показалось, что пастух это делает с овцой.
- Не показалось, - Агнета сплюнула едкую слюну и стала запивать ее водой. – Давай, я тебе лучше покажу наши палаты.
- А у вас прямо дворец?
- Сама увидишь, - Агнета ехидно улыбнулась. – Торжество равноправия и доступности материальных благ для каждого.
- Есть наш главный закон, - закончила за ней Марина, вспоминая введение в курс правоведения.
Агнета повела ее из кухни в столовую. Посреди комнаты стоял круглый деревянный стол с резными ножками, искусственно состаренным лаком, сквозь трещины которого проглядывалась красно-черная роспись на темно-коричневом фоне дерева. К столу были придвинуты старомодные стулья с пышной обивкой высоких подушек из дорогой ткани с золотым тиснением и вышивкой на кантах. По периметру столовой стояли сделанные под антиквариат буфеты, столы с вазами, на которых россыпью лежали конфеты и другие бессмертные сладости, способные пролежать здесь без потери вкуса ни один десяток лет, стены украшали золотые светильники и картина в тяжелой раме, изображавшая пир римских патрициев, Марина знала эту картину, она была в курсе истории искусств. Агнета подошла к картине и, нажав незаметную кнопку, переменила изображение на простой лесной пейзаж ранней весной с оживающими елями и еще нерастаявшим снегом, сквозь который уже пробивались первые зеленые ростки, согреваемые молодыми лучами весеннего солнца. Столовая производила вид нежилой и скорее музейный. Все было выстроено слишком идеально, не было ни одной детали, стоявшей не на своем месте, каменный пол блестел стерильной чистотой, как и все вокруг него. На высоком потолке висело три хрустальные люстры, тяжелыми гроздьями нависая над головой.
- Мы здесь не едим, - сказала Агнета. – Пару раз в году родители устраивают бал, и тогда здесь не продохнуть от гостей. Я всегда стараюсь куда-нибудь улизнуть в это время, но меня все время насильно тащат сюда, пытаются познакомить с какими-то важными людьми и их дебиловатыми отпрысками.
- И тебе разве это совсем не интересно? – удивилась Марина. – Ты же сама говорила, что любишь изучать людей.
- А я их уже давно изучила. Ты даже себе не представляешь, какие это ограниченные люди. Но, как я стала старше, они стали по-другому ко мне относиться. Год назад ко мне один даже в комнату зашел, что-то долго говорил, а потом стал по ногам гладить, с трудом вытолкала.
- А ты родителям не говорила об этом?
- Нет, а зачем? Они бы все равно сказали, что это я сама его спровоцировала. Знаешь, они, наверное, в целом были бы непротив, если кто-то из этих важных особей переспал со мной. Это открывает большие возможности в будущем.
- Какая дрянь, - поморщилась Марина.
- Это вполне вписывается в их культуру. Пошли дальше.
Из столовой вела широкая двустворчатая дверь в гостиную. Эта комната была точно такого же размера, по периметру была расставлена мебель, выставляемая посередине лишь на время праздников или приемов. Больше в комнате ничего не было, тот же каменный пол из узорного мрамора, на полотке виднелись проекторы для голографических изображений, не было помпезных люстр, стандартные многофокусные светильники, способные угадывать по настроению хозяев уровень освещения, деля комнату по квадратам.
Из гостиной они вышли в прихожую, очутившись напротив входной двери, справа была гардеробная и санузлы, а влево уходил коридор с жилыми комнатами.
- А сколько у вас всего комнат? – спросила Марина.
- Немного, всего-то десять.
- Десять? А зачем так много?
- Совсем немного, только самое необходимое. Кухня, столовая, гостиная, две гостевые комнаты, кабинет отца, спальня отца, спальня матери, моя комната и игровой зал. А, ну там, еще всякие подсобные помещения, я их не считаю.
- Я с родителями и в одной комнате жила, зачем столько много?
- Это тебе сейчас так кажется, что это много, а вот попадешь в этот круг и все сразу поймешь.
- Не попаду, - усмехнулась Марина. – У меня профиль не соответствует.
- Почему же? А вот выйдешь замуж за какого-нибудь из этих, твой профиль и поднимется.
- Это невозможно, они же этого не допустят.
- Ты не веришь в любовь?
- Я не верю в их любовь.
Идя по коридору, Марина трогала нарисованные на стене цветы, они разгорались от ее прикосновений, меняли цвет от красного к голубому, от синего к ярко-розовому, и чем быстрее она до них дотрагивалась, тем неожиданнее был цвет. Остановившись, она заигралась с ними между комнатой Агнеты и спальней матери. Агнета смотрела на это с интересом, вспоминая себя в этой детской игре Марины.
Комната Агнеты была небольшая, в ней было даже тесно. По одну сторону стоял длинный гардероб, вделанный в стену, рядом с ним был рабочий стол, стоявший вертикально боком к окну, прикрытому полупрозрачными экранами. С другой стороны стояла широкая кровать, а в углу у самого окна притаилась деревянная лесенка с выступающим турником вверху. Пол был выстлан деревянными досками, на свободной стене в понятном только хозяйке хаосе висели распечатанные фотографии. Марина сразу увидела там себя, размалеванной в подаренном Агнетой платье, а также своих морских чудовищ, занявших почетное место ближе к окну.
- В игровой комнате ничего интересного - шлемы, обвес с датчиками и прочая хрень. Отец думал, что я буду играть, но мне это неинтересно. Я пару раз видела, как они с матерью скачут в этих шлемах как кони по комнате, размахивая руками. Очень дико выглядит, - Агнета стала прибирать вещи на кровати, стопкой затолкнув их в шкаф.
- У тебя хорошо, совсем не похоже на вашу квартиру. Вот только шкаф слишком большой.
- Это мамин проект, она хотела, чтобы у меня был огромный гардероб, - Агнета показала полки, заваленные вещами. – Я многие из них ни разу даже не надевала, но мать все тащит мне топовые шмотки, заставляет покупать новые коллекции. А мне плевать, могу и купить, это их деньги. Хорошо еще, что не проверяет, ношу я это или нет.
- Ты можешь торговую лавку открыть, - сказала Марина, осматривая ее вещи. – Можно в старом городе поторговать.
- Я хочу это все взять и отвести туда, пусть берет, кто хочет, - заговорщицки улыбнулась Агнета. – Я это сделаю летом, когда из дома свалю.
- Я с тобой! – обрадовалась Марина.
- Конечно, ты со мной, кто мне будет помогать, все это тащить? Я тебе, кстати, подготовила то, что обещала, - Агнета вытащила два больших пакета с одеждой. – Здесь как раз твой размер. Я это даже не одевала ни разу, но тебе как раз подойдет.
- Тут очень много, - сказала Марина, а сама уже стала вытаскивать из пакетов вещи, рассматривая их на свету. – Классные шкурки.
- Вот и забирай. Потом посмотришь, давай что-нибудь приготовим, а то есть захотелось.
- Давай, - согласилась Марина. – А кто у вас готовит?
- У нас есть кухарка, есть две служанки, одна для матери, а другая для отца. Они хотели и мне их всучить, но я отказалась. А, вспомнила, у нас же еще две комнаты для прислуги есть. Итого двенадцать комнат!
- Да пока тут все уберешь, с ума сойдешь. А где они сейчас?
- Я их отпустила, родители будут только завтра или позже, а девчонкам надо отдохнуть. Знаешь, что самое гадкое? Им нравится их работа, и они вполне счастливы!
- А разве плохо, когда тебе нравится твоя работа? Может, это и есть счастье?
- Не для меня!
- А что для тебя счастье?
- Остаться собой и..., – Агнета задумалась. – И полюбить.
- А разве ты еще не счастлива? – усмехнулась Марина, Агнета вся покраснела и повалила ее на кровать, желая придушить в ребяческой игре.
Сирень и лимон, два стойких приятных запаха воспоминаний. Павел открыл глаза, и пелена быстрого сна сошла обратно в небытие, в которое хотелось поскорее вернуться, исчезли и запахи, возвращая его в реальность гостиничного духа, сквозь который с трудом пробирались ее духи. Он закрыл глаза и вновь ощутил эти запахи, отбрасывая далеко от себя все остальное. По телу пробежала приятная дрожь, левая нога, забывшая нагрузку вольных упражнений, которыми они с Женей занимались полчаса назад, заныла, отдаваясь колкой болью и приятным жаром, добавляя красок в отобранные им запахи, подогревая их.
В прихожей звенела чашками Женя, что-то мастеря из их заказа, который они сделали несколько часов назад и забыли про него, оставив остывать на столике возле двери. Он подумал, как быстро он согласился, получив от нее короткое сообщение, как быстро он собрался, в тайне радуясь, что Марина тоже будет занята весь день, ему не хотелось, чтобы она узнала, где он был и с кем. Странное чувство вины овладело им, запахи исчезли, и он открыл глаза, уставившись в потолок номера. Не пытаясь побороть это чувство, он оглядел комнату, без Жени она выглядела иначе, обыкновенная комната с большой кроватью с жестким матрацем, большое окно, приоткрытое на четверть, впускающая к ним гул и свежесть весеннего городского воздуха, уже насыщенного запахами молодых цветов, ярким ковром разбросанных по бесчисленным лужайкам парков и скверов. Было немного холодно, но это спасало от боли в ноге, и он не шевелился. Но почему он так быстро решился, и почему это теперь так гложет его? Лера бы высмеяла его в глаза за эту слабость, но он знал, что она бы никогда ему этого не простила, как бы она не примеряла на себя белые одеяния гражданина нового мира.
С Женей было просто, он даже не ощутил ни
