со мной? – спросила она, выходя из комнаты с невесомой на вид прозрачной вазой, выполненной в виде извивающихся в безумном танце бледно – розовых, голубых и зеленых водорослей.
- Да, не откажусь, - кивнул он. – Может, сходить, купить что-нибудь?
- Не надо, я тебя накормлю, не переживай. Ты же еще не достиг уровня обжорства своего отца?
- Нет, конечно, мне еще до него учиться и учиться, - усмехнулся он.
- Но ты учишься, да? – Марина бросила на него ехидный взгляд, по достоинству оценив его возмужавшую фигуру.
- Одна порода, - усмехнулся он в ответ.
Марина убежала на кухню, зашумела вода, послышался звон посуды, что-то, звякнув, упало на пол. Рома тщательно вымыл руки и вошел на кухню, поймав разбегавшуюся по кухне Марину за руку.
- Так, иди, приведи себя в порядок, - сказал он, недовольно осматривая ее растрепанный вид.
- А что, выгляжу не по уставу? – засмеялась она, оживая, сбрасывая с себя подлую дурноту.
- Не по-человечески, - ответил он. – Давай, время есть, иди, умывайся.
- Слушаюсь! – отрапортовала Марина, приложив руку к пустой голове.
Через десять минут она вернулась, посвежевшая и красная после контрастного душа, в чистой футболке с принтом океанариума и ее скелетом доисторической рыбы, пытающимся заглотить логотип океанариума, ей захотелось надеть именно эту футболку, заброшенную на долгие годы в самый дальний угол шкафа, короткие шорты открывали накаченные ноги, Рома невольно засмотрелся на нее, воспринимая Марину еще девчонкой, превратившейся в привлекательную девушку, заигрывающую перед ним в дружеском флирте. Марина поймала его взгляд, застыв в артистичной позе, с выгодной стороны открывая его взору себя, пародируя Свету в последнем скетче на их канале, игравшую неумелую обольстительницу. Удовлетворившись произведенным эффектом, Марина собрала на стол и села напротив Ромки, жадно набросившись на еду.
- Это еще кто тут много ест, - заметил он, видя, как Марина быстрее его справилась с большой тарелкой омлета, принимаясь за салат, пока он еще чинно копался в своей тарелке.
- Я голодная, как волк! Укушу кого-нибудь! – воскликнула Марина.
- Тогда ешь, кусаться не стоит, - сказал он.
- Так, ты что-то медленно ешь. Ты не в гостях, давай, нечего тут из себя строить! – возмутилась Марина, накладывая ему салат и мастеря башню из бутерброда. – Это тебя Агнеточка так воспитала?
- Нет, она как раз в этом плане на тебя похожа, - рассмеялся он. – Я не представляю, как она столько ест, и ведь не толстеет, как ее мама.
- А ты знаком с ее родителями? – Марина заинтересовано посмотрела на него, Агнета ничего об этом не рассказывала.
- Да, этим летом познакомились. Тебе же Агнета предлагала вместе во Францию поехать?
- А ее родители тоже там были?
- Так они там часто бывают, то у нее поживут, то у друзей на вилле на побережье.
- А, да, вспомнила, - Марина совсем забыла, как Агнета вскользь упомянула о том, как ее родители общались с Ромкой. – Я думала, что ты с ними здесь познакомился. И как они тебе?
- Нормальные, как мои, у всех свои проблемы, - ответил он. – Они не в восторге, были другие планы на дочь, но вот так вышло. Ничего, договоримся, не проблема.
- Круто, рада за вас, - сказала Марина, закончив завтрак, глаза еще блуждали по столу, желая что-нибудь ухватить, но стало так лень, не хотелось никуда идти, а просто поваляться весь день на кровати, почитать какой-нибудь дурацкий роман, Агнета регулярно привозила ей настоящие книги, напечатанные на тонкой бледно-желтой бумаге, тяжелые, с заманчивым сладковатым запахом старины.
- Я все уберу, иди, одевайся, - сказал Рома, бросив взгляд на часы.
- Еще много времени, - отмахнулась Марина.
- Давай, лучше прогуляемся, надо голову проветрить.
- Давай, будешь сегодня моим кавалером!
- С удовольствием, - улыбнулся он.
Марина убежала одеваться, Рома успел убрать со стола и помыть посуду в раковине. Марина вышла в длинном ниже колена шерстяном платье из темно-зеленой ткани, намотав на шею тонкий бледно-бирюзовый шарф, из-под которого выглядывал кулон с дельфином, то и дело прячась в неглубоком вырезе. Она долго причесывалась перед зеркалом в прихожей, выдумывая прическу, но решила волосы просто распустить. Слегка подведенные прозрачной розовой помадой губы, накрашенные ресницы, игривые, хлопающие с быстротой крыльев бабочки - Ромка засмотрелся на нее, угадывая в ее движениях, позе Агнету, а в искренние дурачества, которыми заканчивались пристальные взгляды Марины на него, он видел, что Агнета переняла у нее, доводя обольстительные взгляды до полного абсурда, буффонады. Девушки смеялись над парнями, мужчинами, поначалу воспринимавшими этот игровой флирт всерьез, многие не понимали шутки, выказывая обиду, пытаясь высказать ее в лицо, перебирая гневными словами, чем еще больше смешили девушек. Рома не раз говорил Агнете, что это глупая и опасная игра, но она всегда успокаивала его, что в эту игру они играют только с Мариной вместе, на пару, и ему не о чем беспокоиться. Агнета не обманывала его, ни ей, ни Марине не хотелось в одиночку испытывать на прочность доминантность альфа-самцов, нужен был зритель, критик, соучастник.
До здания управления они дошли пешком, Рома рассказывал ей про свою учебу, про недавнее учебное плавание, в котором он был в звании мичмана, руководя младшими курсами. До звания ему было еще далеко, но кличка мичман к нему приклеилась, его даже стали так называть преподаватели. Марина слушала его рассказы жадно, расспрашивая, особенно, когда он говорил об учебных плаваниях. Она даже не вспоминала о том, что хотела узнать у него, общается ли он с братом, незачем было портить этот день подобными вопросами, потом узнает у Агнеты, если вспомнит. Они стояли возле входа в здание управления в небольшом сквере, примостившимся напротив, напоминая влюбленную пару или брата с сестрой, давно не видевших друг друга. Марина смеялась, румяная, с блестящими счастливыми глазами, забывшая про все, про то, что ждало ее через полчаса, она хотела жить другим, оставляя всю мерзость вне себя, стирая из памяти, и ей это удавалось, пускай и на короткое время, пока она слушала Ромку, сжимая его ладонь, игриво хлопая ресницами, ловя его смущение, как и у его отца, точь-в-точь, как у дяди Виктора, Ромка даже злился точно также.
В здании управления Рому пустили до общего холла, он забрал вещи у Марины и сел на диван для сопровождающих. Она улыбнулась ему, желая показать, что все будет нормально, но в глубине ее глаз он увидел ужас, гнев и ярость. Рома встал и, бросив вещи на диван, взял ее за руки, пристально глядя в глаза.
- Я все поняла, Ром, - прошептала она. – Я не буду ничего им говорить, честно, не буду.
Он покачал головой, верно угадывая ее настроение.
- Ничего не подписывай, пока твой адвокат не ознакомится с документом, - сказал он.
- А у меня нет адвоката,- ее лицо исказила гневная усмешка. – Не положено.
- Пусть отец Агнеты почитает, он не откажет, я уверен.
- Хорошо, я все поняла, не переживай ты так, все будет нормально. Мне пора.
Она сильно сжала его ладони, с благодарностью посмотрев ему в глаза, как же здорово, что он приехал, одна бы она точно ударилась в панику, она бы не пришла, да, точно, она бы не пришла, сбежала сама в старый город, не дожидаясь решения суда.
Марина поднялась на шестнадцатый этаж, браслет подсказывал, куда ей идти. Оставалось еще пять минут до начала, она встала у окна, рассматривая цветок в огромной фарфоровой кадке. Зазвонил браслет, оглашая пустой холл простой мелодией.
- Привет, дядя Паша! – ответила она. – Да, я уже на месте… нет, еще не вошла, у меня есть еще время… хорошо, конечно… не беспокойся, я же умная… спасибо… да не переживайте вы так, что вы? Я же не виновата ни в чем… согласна, буду внимательна…ладно, я тебе позвоню позже, хорошо?... А, он уже уехал… нет связи?... Ну, Анатольича точно волна не смоет!... Именно, так и будет, ну все, пока! Я тебя люблю!... Да, Ромка со мной, он такой молодец, настоящий друг!.... да перестань ты! Ты же не можешь за мной все время бегать!... Не говори так! Я сказала, перестань! Вы всегда рядом со мной, не переживай ты так. Мне пора… к черту!
Марину позвала девушка в форменной одежде, лицо ее было беспристрастным, не выражавшим ничего, кроме спокойного равнодушия. Марине даже не удалось толком рассмотреть ее черты лица, настолько она сливалась с общим серым цветом стен, сливалась с этим зданием, переставая быть человеком, становясь исполнительной единицей, безмолвным и безропотным агрегатом. Почему-то Марине пришли в голову именно эти аналогии, она улыбнулась ей и вошла в зал заседания.
Зал суда был большой, значительно больше, чем требовалось. Входя внутрь, Марина ощутила резкий запах стерильности, как в лаборатории или медстанции, перемешанный с едкими ароматами зимних духов и ароматических сигарет. Ее затошнило, а в голове сгустился туман, не позволяя толком разглядеть комиссию. Одного из них она уже видела, это был высокий красивый мужчина с черными волосами и идеальными седыми прядями, выполнявшими скорее роль искусственного украшения, Марина вспомнила его улыбку, широкую, радушную, но фальшивую, его голос зазвучал у нее в голове, приглашая сесть на место свидетеля. Марина села, не в силах совладать с собой, от волнения ее начала бить нервная дрожь, ладони не с первого раза правильно легли в специальную нишу, десяток уколов пронизали ее кожу, забирая капли крови для анализа.
- Не волнуйтесь так, мы хотим с вами просто поговорить, - сказал ей высокий улыбчивый мужчина.
Марина взглянула на него, а потом на второго мужчину, сидевшего через два стула от него, он смотрел на нее колким пристальным взглядом, ловя каждое ее движение, оценивая. В уголках его толстых губ Марина увидела усмешку, и от этого ей стало страшно, захотелось выбежать отсюда и…, аппарат пропищал, закончив тест ее крови, она получила данные на панели рядом, в ее крови не были обнаружены следы психо-наркотических стимуляторов, алкоголя и других наркотиков. Система допускала ее до проведения допроса. Неприятный взгляд мужчины напротив стал откровенно насмешливым, он что-то сказал девушке, которая позвала ее в зал заседания, девушка громко взвизгнула от смеха.
Марина огляделась, борясь с подлым страхом, следователи сидели далеко от нее, она не разбирала шипящих перешептываний, понимая только, что они обсуждают ее, тихо посмеиваясь. Улыбчивый следователь встал со своего места и подсел к ним, вступая в тихую беседу, поглядывая на Марину. Марине казалось, что все на нее смотрят, ее стол был посреди зала, рядом были такие же столы, стол президиума был выше, он стоял на невысоком подъеме, но этого было достаточно, чтобы чувствовать на себе взгляды свысока, повинуясь древней генетической памяти, спрятать голову поглубже в плечи и не смотреть прямо. Марина сделала над собой усилие, повторяя про себя всплывший из глубин памяти детский стишок, выпрямилась, прямо посмотрев на следователей.
- Вы хотите нам что-то сказать? – спросил ее второй следователь, она принципиально не хотела запоминать его лицо, накладывая на него маску карикатурного злодея из детских сказок.
- Я жду, когда вы начнете допрос, - спокойно ответила она, не отводя взгляда, а голове яростнее засветились строчки детской песенки:
